Когда за мужем закрылась дверь палаты, я поднесла руку к лицу. Она показалась мне необычно маленькой. В то время как ярко-оранжевые герберы на тумбочке, напротив – очень большими. Я поняла, что то, чего я так долго боялась, подкрадывалось ко мне все ближе… Мое зрительное восприятие исказилось. Я понимала, что герберы не могут иметь форму огромного треугольника, но видела я их именно так. И это так сильно пугало… Дверь в палату отъехала, и на пороге возникла тонкая хрупкая женщина. Я моргнула, в попытке избавиться от наваждения, но ее образ никуда не исчез. – Привет, Нана… – Анна? Какого хрена ты здесь забыла?! Мы не даем комментарии прессе! – А разве я их прошу? Мне показалось, что она удивилась. А может, это очередной глюк? Вдруг ее вообще здесь нет? И мне все привиделось? Паническая атака накрыла меня с головой. Кровь в голове запульсировала. Приборы противно запищали. Анна затравленно осмотрелась: – Что происходит? – озираясь по сторонам, спросила она. Но я не могла совладать с собственными эмоциями. И ответить ей не могла. Тогда она нажала на тревожную кнопку, и спустя пару секунд в палату ворвался Яков. – Кто вы? Какого черта вы здесь забыли? – заорал он. – Я – донор. Всего лишь донор… Сестра. Я рассмеялась. – Она врет, Яков. Это обычная репортеришка из числа многих. Гони ее в шею. Яков внял моим просьбам. И блаженная тишина вернулась в палату. Жаль, что не в мысли… Сестра, как же… В свое время мы с Анной были конкурентками. Точнее… Она всегда была впереди, а я догоняла. В то время, как я всего лишь вела модный блог, она уже брала интервью у звезд Конфедерации первой величины. А когда я доросла до этого – Анна провела масштабное журналистское расследование, изобличающее двух сенаторов, и получила Пулитцера. В последний раз мы виделись, когда я решила пойти по ее стопам, и взялась за расследование исчезновения Избранных женщин. Она каким-то образом узнала об этом, и предупредила меня не соваться туда, куда не следует. Я слабо верила в ее благие намерения и, естественно, сделала все на свой нос. О чем потом пожалела. Мое журналистское расследование ни к чему не привело, а я сама оказалась в опасности. Впрочем, если бы не это… я бы никогда не узнала Якова. Это он меня спас, когда нас с оператором взяли в заложники Свободные. Я никогда не забуду тот день. По наводке информатора, мы с моим оператором Таем устроили засаду около одного из криобанков. У нас была неподтвержденная информация о том, что именно здесь в неволе содержат нескольких Избранных. Мы не до конца понимали, зачем это делается, и с чьей легкой руки… Черт, да у нас даже не было доказательств того, что это действительно происходит! Но мы окопались неподалёку и ждали, время от времени запуская дроны, оборудованные камерами, на территорию криобанка. Именно благодаря им совершенно случайно мы засняли нападение Свободных. Ночь взорвалась воем сирен. Террористы атаковали здание криобанка. Началась настоящая мясорубка, которую мы выдали в прямой эфир, решив продолжить съемку, невзирая ни на что. Тот репортаж позже набрал более десяти миллиардов просмотров и был удостоен десятков различных наград. Но все это как-то вдруг стало неважно. Моя самая большая награда в жизни уже была у меня в руках. Мой муж. Мой Яков… Но это было потом, а тогда… Никогда в жизни мне не было так страшно. Я не знала, что со мной сделают террористы. Потребуют выкуп, или убьют меня, или будут пытать… Я лежала связанной в запертой темной комнате, потеряв счет времени. Я не ела уже бог знает сколько времени, и пила далеко не так часто, как мне того бы хотелось. Поэтому появление бестелесной тени, скользнувшей в окно, я восприняла уже, скорее, как галлюцинацию. Человек не мог так двигаться. – Генерал-лейтенант армии Конфедерации Яков Гази. Слышал, вам нужна помощь… Я отчаянно закивала головой, хотя так до конца и не верила, что генерал-лейтенант армии Конфедерации Яков Гази был реальным. А если и был, то разве военные в таких званиях принимают участие в операциях по освобождению заложников? В моем представлении они сидели в каком-нибудь важном штабе и наблюдали за всем со стороны… – Отлично, тогда сейчас нам придется пролезть вот в это окно, – шепнул мне Яков, перерезая веревки, которыми я была привязана к изголовью кровати. Я сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло: – Хорошо. – Мой ответный шепот вышел непривычно сиплым. Нам удалось выбраться незамеченными. Было темно, но я успела разобрать, что мы находились в каком-то небольшом поселении. И я понятия не имела, как из него выбраться, не привлекая внимания. – Нам придется идти пешком некоторое время. Километра через три будет река, мы пройдем ее вброд, а дальше где-нибудь переночуем. Я кивала головой, соглашаясь, и, прихрамывая на онемевших за время бездействия ногах, семенила следом за своим спасителем. – Подождите… А как же мой оператор? – Его здесь нет, – покачал головой Яков, – мужчин и женщин содержат в разных местах. – А эти… – Будут арестованы. Вот… возьмите, вам нужно перекусить. – И воды, если можно… – Конечно. Только понемногу… Я с жадностью припала к фляге с водой и, в нарушение всех рекомендаций мужчины, осушила едва ли не половину. В блаженстве прикрыла глаза, а когда вновь их открыла, то впервые встретилась взглядом с Яковом. И утонула в его глазах. Как-то сразу, необратимо… Миллионы тоненьких ниточек отделились от моего тела и потянулись к нему. Я не могла остановить тот процесс, и не желала… Я понимала лишь, что как прежде уже никогда не будет. Не будет меня… А будет он во мне. Вот так… в одно мгновение весь мир перевернулся. Я облизала губы, не отрывая взгляда от его темных глаз, и, застыдившись, шепнула: – Извини… Я не смогла удержаться… Это вода для тебя. Я свою долю уже выпила. Он почему-то улыбнулся. Кивнул головой и снова двинулся в путь. В тот день мы шли долго… Люди от таких пеших прогулок отвыкли – совершенно определенно. К утру я едва шевелила ногами. Намокшая при прохождении реки одежда холодила тело, и меня била крупная дрожь. – Еще немного, Нана… – Ты знаешь, как меня зовут… – с удивлением заметила я. – Да. Я даже видел твой последний прямой эфир. Я бы, наверное, снова зарделась, если бы не устала так сильно. Рядом с ним я казалась ужасно слабой… – Я уже не могу идти… – выдохнула в отчаянии. – Нам осталось совсем немного. Вон за тем валуном находится моя машина. Как мы добрались до его военного хаммера, я уже не помнила. Те последние минуты пути напрочь стерлись из моей памяти. В себя я пришла на заднем сиденье машины. Со сна не сразу вспомнила, что происходит: – Куда мы едем? – Здесь неподалеку есть премиленькое местечко. Я как раз отдыхал там, когда всех подняли на ноги по тревоге. Поблизости не было ни одного антитеррористического подразделения. Только я… – пожал плечами Яков. – Ты же сказал, что их арестуют… – К утру в то место подтянут пару тактических групп. То, что на территории поселения к тому моменту уже не будет заложников – здорово развяжет им руки. По всему выходило, что мне просто повезло… Я покосилась на Якова. Хм… Он был очень красив. Хотя и немолод. Лет на двадцать старше меня. Не меньше. У мужчины были густые черные волосы, которые он зачесывал назад, четко очерченные губы красивой формы, крупный нос и выразительные карие глаза. Его щеки и подбородок покрывала густая щетина. Я хотела провести своей щекой по его, чтобы ощутить ее колючесть собственной кожей… Никогда до этого я не реагировала на мужчину так остро. Он на секунду отвлекся от дороги и поймал мой взгляд. Яков понимал, что я чувствую. И, думаю, чувствовал то же… Мое сердце сладко заныло. – Мы могли бы не останавливаться. Но батареи машины вот-вот сдохнут. А там есть возможность их подзарядить. Я кивнула головой и до самой остановки больше ничего не спрашивала. Просто смотрела. И дышала одним воздухом с ним. Этого было достаточно. Яков не соврал. Место, в котором мы, наконец, остановились, было действительно прекрасным. Раскаленный солнечный диск завис над пустынной низиной, в разломе которой, переливаясь всеми оттенками серебра, текла не слишком широкая река. Над заводью реки цвели шикарные кусты бугенвиллии… На планете еще оставались такие места… Хоть их и становилось все меньше. – Нам нужно поесть чего-нибудь горячего. И нормально отдохнуть. А после – мы продолжим свой путь. – Здесь можно искупаться? Я ужасно грязная… Яков кивнул. Порылся в багажнике – и выдал мне мыло, полотенце и чистую футболку. – Я пока разожгу костер. И разогрею банки с супом. От мысли о горячей еде у меня потекли слюнки. Но помыться – тоже хотелось. Мне даже в голову не пришло помочь Якову с готовкой… К костру я вернулась благоухающая мужским мылом и относительно бодрая. Яков протянул мне жестянку с горячим ароматным супом. – Ложка одна. Ешь сначала ты. Я пока тоже обмоюсь… Я покладисто кивнула головой и, устроившись прямо на земле, принялась за еду. Голод перекрыл все другие потребности, но насытившись, я стала поглядывать на реку. Якова не было долго, и мне вдруг стало страшно. Я поспешно встала и двинулась через кусты. Он стоял ко мне спиной. Абсолютно голый. Красивый какой-то колдовской первозданной красотой. Мой взгляд скользнул по широкой спине с ярко выраженными узлами мышц, опустился на гладкие, упругие ягодицы, скользнул вниз по крепким длинным ногам. Сердце пойманной птицей билось в груди. – Решайся, или уходи… – тихо сказал Яков. Я покачала головой и мягко ступила на песок. Он предоставлял мне выбор там, где для меня его не было в принципе… Я подошла вплотную. Прижалась телом к его спине, обхватила плечи руками… Втянула в себя его запах. Теряясь в нем. Хмелея… Голова все сильнее кружилась, а напряжение достигло такой силы, что мне казалось, я его не вынесу. Повернись ко мне, Яков… Повернись… Дай знак, что тебе это нужно так же сильно… Он услышал меня. Не знаю, как у него получалось, всегда слышать меня без слов… Яков не был нежным. Он был настойчивым, требовательным, неуступчивым. Захватчиком… Воином… Настоящим мужчиной. – Теперь ты моя, – сказал он, проводя носом по моей скуле. Я всхлипнула, склоняя голову к плечу, его острые зубы скользнули по открывшемуся участку кожи, которая стала ужасно чувствительной. Даже мягкий хлопок футболки ощущался на ней, как наждак. Я хотела поскорее от нее избавиться, но он не спешил. Провел по тонким дугам ребер, скользнул вверх, взвешивая в руках мои тугие груди. Тогда они были полными и красивыми… Сжал соски через ткань, чуть выкрутил, заставляя меня зашипеть. Яков довольно улыбнулся и, будто испытывая меня, опустил руки вниз. Провел по ямочкам ягодиц, погладил бедра. Накрыл ладонями низ моего живота и резко надавил большими пальцами на бугорок клитора. Я задыхалась. Мне не хватало кислорода, и ситуацию нисколько не улучшали жадные короткие вдохи, которые я делала. Мое тело горело под его руками. Наконец, шершавая ладонь Якова скользнула мне под футболку. Миллиметр за миллиметром, к самому сладкому. Между ног было непривычно мокро. Я налилась, и ждала только его. Яков толкнул два пальца внутрь, и, чтобы не упасть, я изо всех сил вцепилась в его плечи. – Ты готова… – шепнул он и потянул вверх футболку. Мне не было стыдно. Смотри, Яков, смотри… Как я тебя хочу… Как ты мне нужен… И он смотрел. Жадно, как на самое лучшее в мире зрелище. Я шагнула в сторону, давая его взгляду больший простор, и перестала дышать. Он был красив. Он был идеален… Я опустилась на колени, как перед божеством, и взвесила в руках его плоть. Рот наполнился слюной – так сильно мне захотелось его попробовать. Я лизнула выступающую головку и максимально глубоко взяла его в рот. Но он не позволил себе получать удовольствие в одностороннем порядке. Немного потянув за волосы, Яков заставил меня оторваться от своего занятия. – Ты обдерешь всю спину на этом песке. – Я могу быть сверху… – Черта с два. Только не в первый раз. Мне понравились даже нотки мужского превосходства, прозвучавшие в его голосе. Мне вообще все в нем нравилось! – Тогда пойдем к лагерю. Я видела у тебя неплохой матрац, – как Ева, подбивающая Адама на первородный грех, прошептала я.