Тридцать Храм Фуджикава Киото, Япония Шинигами призвали дух бабушки в мотомии, но оставили меня одну говорить с ней. Душа бабушки уже не выглядела как призрак из кошмаров, и ее когда-то истерзанный дух выглядел счастливо, сыто и был целым. Я охнула при виде нее и поклонилась. — Видишь, что бывает, когда помнишь предков? — бабушка шлепнула меня по затылку. Я выпрямилась из поклона. — Я рада, что смогла повлиять. — Еще как! — ответила бабушка. Мы опустились в сэйза на полу мотомии. Утреннее солнце проникало в открытую дверь, мерцало на бабушке и отражалось от пыли в воздухе. Солнце прогоняло боль в моих мышцах и костях. — Ты творишь беды, — сказала бабушка. — Проникнуть в Ёми, украсть меч у демонов, сжечь половину Железного замка… Я покраснела. — Прости, бабушка, если мои действия принесли позор… — Позор? — бабушка фыркнула. — Шутишь? Это самое веселое, что у Старейшин было за века! Все говорят о тебе, даже твоя двоюродная бабушка-ханжа Мичиру. Мне приходится напоминать старухе, что ты — моя внучка, а не ее! — О! — я прикрыла рот рукой, скрывая удивление. — Жаль, моих родителей мои поступки не радуют. — Ах, да, — веселье покинуло лицо бабушки. Она склонилась и опустила ладонь на мою. — Знаю, тебе сложно видеть, но у твоей матери хорошее сердце. Она хочет только защитить тебя. — Тогда почему она дала мне поверить, что не видит ёкаев? — спросила я, пытаясь управлять тоном. Гнев был все еще слишком свежим, бурлил в порезах на сердце. — Зачем бросать храм? Зачем оставлять меня биться с этой тьмой одну? Бабушка прищурилась, словно я была линзой, сквозь которую она могла видеть прошлое. — Думаю, твоя мама знала обо всем этом, — сказала бабушка через миг, указав на меня, мотомию и, может, кровь дедушки на досках. — Пока она была беременна тобой, твоя мама говорила о золотой лисе, приходившей к ней во снах. Лиса сказала ей, что ребенок — дочь — столкнётся с великой тьмой. После твоего рождения твоя мать оставила работу в храме. Думаю, она хотела изменить твою судьбу, но ты все равно выбрала свой путь. Дети так всегда делают. Я не смогла отыскать слова, бабушка похлопала меня по ладони. — Можно увидеть осколки Кусанаги но Цуруги? — Да, — тихо сказала я. — Идем, я покажу. Мы спустились в погреб. Осколки меча мерцали в тусклом свете, защищенные старыми и новыми чарами. Бабушка замерла в ярде перед алтарем. Она низко поклонилась. — Мы не знаем, как их соединить, — сказала я, подойдя к алтарю. — Я надеялась, что ты знаешь, как? — Нет, — бабушка покачала головой. — Мы — семья жрецов, а не кузнецов. Но… — Но? — спросила я. — При жизни у меня была самодельная миска из камня, переданная мне матерью, а ей — ее матерью, — бабушка опустила ладони на край алтаря. — Эта вещь была самой ценной для меня. Когда я разбила ее, я была безутешна. Но твой дедушка взял осколки и восстановил ее золотом. После этого миска стала красивее и ценнее для меня. — Я не знаю, как это связано с восстановлением легендарного меча, — я понимала, что бабушка пыталась помочь, но надеялась на не такой философский ответ. Бабушка пожала плечами. — Я не о том, что меч нужно чинить золотом, дитя. Шрамы делают нас более ценными. Может, тебе стоит принять шрамы на этом мече и на твоем сердце, и он ответит на твой зов. — Хотела бы я знать, как это сделать, — я смотрела на обломки. — Если я хочу выжить этой ночью, мне нужен целый меч. Я не могу спасти ни храм, ни себя без него. — Знаю, дитя, — сказала печально бабушка. Мы смотрели на осколки в тишине пару мгновений. — Может, лучше не быть героем. Подумай о героях старых историй, не все они выживали. Весь день я пыталась восстановить Кусанаги. И не справлялась. Солнце было все ближе к горизонту, и давление на груди росло. Шинигами приходили и уходили. Широ ходил вокруг колодца, потирая лицо руками. Я поела, когда Хейхачи сунул мне в руки тарелку рамена. Как бы я ни пыталась понять слова бабушки, ничего не получалось. Солнце садилось, и я собралась в главном дворе с Широ, шестью шинигами, они Кику и Они-чаном. — Это безумие, — О-бэй яростно махнула на Кику. Хоть она была не рада, шинигами хотели провести ритуал с Кику как седьмым. По словам Шимады огры были похожи в Ёми на шинигами, хоть они больше мучили людей до смерти, чем пожинали души. Гарантий не было, но дух Кику мог выстоять ритуал. Возможно. Солнце было все ближе к горизонту, и я все сильнее дрожала. Я говорила себе, что от холода, который усилился в тени. Я говорила себе, что просто боялась неизвестности. Я не боялась смерти. Нет. Да. Но я уже не была той, кто дрожал в подвале, пока демон убивал ее дедушку, и я не была той, кто позволял задирам мучить ее. Та девушка была без мозолей на ладонях от тренировок с мечом. У нее не было опаленной одежды от практики онмёдо. Она не была в Ёми и не сталкивалась с шинигами. Холодным вечером я оставила ту Киру Фуджикаву на вокзале в Киото. Дрожащую и напуганную. Когда я вернулась, я была другой, изменившейся навеки. Я была в красных хакама мико и белом кимоно, волосы были собраны в высокий хвост. У меня был простой стальной меч за поясом. Даже если я встречу смерть, я прослежу, чтобы мои враги умерли со мной. Они-чан лежал у моих ног. Широ стоял рядом со мной. Шинигами и огр собрались в центре двора. Шимада, похоже, объяснял ритуал другим, его красная хаори трепетала от ветра. Хейхачи был взволнован, Роджи скучала и разглядывала ногти. Я впервые видела ее в броне после ее прибытия с Шимадой. Она поймала мой взгляд и послала поцелуй. О-бэй и Юза были в черном, выглядели издалека как сестры. О-бэй выбрала кимоно, пластину на груди и броню на левом плече. Бабочки из белых нитей рассыпались по ткани. Юза была в черных хакама и черном кимоно, выглядела опасно. Кику с другой стороны сидел на земле, голый по пояс, мышцы ног выпирали. Он грыз ноготь большого пальца, сплюнул что-то на землю. Я надеялась на огра. Если он не справится, все будет потеряно. Широ будто читал мои мысли. Он обвил рукой мои плечи, притянул ближе и поцеловал в лоб. — Все будет хорошо, Кира, — сказал он. — Это сработает. — Уверенности нет, — прошептала я, глядя, как шинигами занимали места. Их построение напоминало созвездие Большой ковш, Шимада стоял на вершине. Большой ковш — или Семь звезд Северного ковша — был важен в онмёдо со времен Абэ-но Сэймэя. Те семь звезд давно символизировали, чтобы отгонять зло и, что важнее, нести справедливость. Шимада мало говорил мне об этой церемонии, но я понимала значимость построения. Шинигами стояли лицом к садящемуся солнцу, исполняли сложные жесты, и я едва могла их уловить, не то что понять. Стало тихо. Они колдовали, и их тени стали принимать жуткие облики. Их фигуры стали с длинными когтями и изогнутыми рогами, чешуей и клыками. Я отпрянула, когда тень Шимады потянулась по земле, прижимая ладонь к брусчатке. Она закричала, и я слышала это душой. Моя смелость убегала от этого. Бабочки поднялись с кимоно О-бэй, рассеялись с татуировок Роджи. Белые мотыльки Юзы летали вместе с синими Ронина, но всех их подавляли черные огромные бабочки Шимады. Тысячи бабочек и мотыльков кружили во дворе, скрывая от меня что-то темное и жуткое. — Что мы наделали? — прошептала я, отходя от существ, поднимающихся из тьмы. — Только то, что можем, — Широ придерживал меня. — Не теряй смелость. Худшее еще впереди. Они-чан зарычал, глядя на что-то на главном святилище. Я проследила за его взглядом. Женщина стояла на крыше, смотрела с презрением на сцену перед собой. Девять золотых хвостов за ней были как веер, а ее золотое кимоно мерцало от угасающего солнца, трепетало от ветра, который я не ощущала. Ее красота была из иного мира, такая идеальная, что я отчасти желала запомнить ее как картинку. Я знала, кто она была, без подсказок. Тамамо-но Мэй, одна из самых опасных ёкаев Японии, помощница Шутен-доджи. Страх сдавил меня быстро и с силой. Я не могла дышать. Не могла двигаться. Они уже были тут. Тамамо-но Мэй поднесла рожок к губам. Звук рожка раздался над храмом как гром. Тридцать один Храм Фуджикава Киото, Япония Они-чан взревел в ответ. Он вскочил на ноги, приняв полный размер в прыжке. Я опустила ладонь на спину кота, чтобы не упасть. Жесткая шерсть на его плечах росла пучками среди шрамов. Одно ухо было надорвано. Когда Они-чан тряхнул хвостами, огонь на кончиках зашипел, бросаясь угольками. Они были тут. Широ притянул меня к себе и поцеловал. Кровавая луна еще не взошла. Рожок прозвучал снова, и ему ответили крики демонов. Они были тут. Шинигами вытащили мечи. Кику с криком взмахнул дубинкой и погрозил ею Тамамо-но Мэй. Тени вокруг шинигами погрузились в брусчатку, терзали воздух, словно тонули. Ритуал был прерван. Враг был у ворот.