Белобрысый одобрительно хрюкнул и сказал: – Тогда идём в каморку. Тебе срочно придётся сочинить пьесу в стихах. Инна так и села на гимнастическую скамеечку у стены. – Чего расселась? Идём-идём, – проорал белобрысый, содрал её со спасительной скамеечки, завёл в какой-то закуток без окна, но с неким подобием табуретки и сказал: – Сказку «Колобок» помнишь? – Смутно, – призналась Инна. – Как-то давно не перечитывала. – Плевать, вставишь отсебятину. У нас есть пальчиковые куклы для «Колобка» – дед, баба, колобок, лиса, ещё кто-то. Достались в наследство от детского садика, который тут был раньше. Одни головы из пенопласта и отдельно сшитые пятиугольники-костюмы. Куклы облупленные, но ничего, сойдёт. Если приглядишься, то видно, что это дед, а не Красная Шапочка. И занавеска есть, будет театральный занавес. Я в школе в театральном кружке занимаюсь, – похвастался белобрысый. – И как тебе? – сказала Инна, не зная, что спросить. – Ругают, что ору сильно, – хмыкнул белобрысый. – А по-моему, так и надо, чтобы все всё слышали. Ты должна сочинить новую версию «Колобка» – с японским колоритом. Ну, что-то типа «Жили-были дед да баба где-то около Эдо. Работали самураями. Зарплату получали рисом. Испекла баба рисовый колобок моти». И так далее по сюжету. На стихах не настаиваю, но желательно. Валяй! А мы потом в ролях разыграем, прикольно будет. Вот бумага, ручка – твори! И исчез из каморки, в которой сразу стало очень тихо. Инна в совершенной панике посмотрела на чистый лист. «Сбежать бы, – тоскливо подумала она. – Но я даже не запомнила, где тут выход из этого бывшего садика». И обречённо вывела первую строчку: «Жили-были дед да баба». Перечитала. – Оригинально и новаторски, – фыркнула она. – Ладно, сами напросились. Сейчас я вам такой детский спектакль сотворю – мало не покажется. Кровь рекой и сплошные сеппуку. И принялась строчить на бумаге, обуреваемая мстительными чувствами. Через какое-то время (Инна не знала какое) белобрысый заглянул в каморку и проорал сочувственно: – Тяжко? Может, тебе бутерброд принести? Для облегчения поэтического труда? – Чего его облегчать, – небрежно сказала Инна и протянула исписанный листок. Белобрысый взял недоверчиво, прочитал первые строки, заржал, выскочил из каморки и заорал на весь зал: – Мы спасены! С нами гений! Братва, слушайте, что за шедевр эта беловолосая красотка сбацала за пять минут! И начал громко декламировать: Колобок-сан и честь самурая Жили-были дед да баба На окраине Киото. Оба были самураи, Служба князя Мамамото. «Баба-сан, – сказал с поклоном Дед, надев на ноги тáби, — Закусить сакэ мне нечем, Колобок хоть испекла бы». Баба тоже поклонилась И, составив икэбану «Отплывающая лодка», Принялась за дело рьяно. Взяв фамильную тясяку, Поскребла она сусеки И, добавив два кусочка Нежной рыбы Куккуреки, С рисовой мукой смешала, И изделие слепила, И под звуки сямисена Его чаем окропила. Колобок остыть поставив На окошко меж бонсаи, Баба чем-то отвлеклася, Что прилично самураю. Колобок же оглянулся И, крича: «Банзай-подвинься!», — Спрыгнул из окна на землю, Бусидó забыв, как ниндзя. Сквозь распахнутые сёдзи Он на волю покатился, А у бабы в изумленье Чуть инфаркт не приключился. Два меча своих фамильных Доставая из комода, Баба бедная вздыхала Громко, аж на всё Киото. К ней на вздохи дед примчался, Всё они вдвоём решили И совместную сеппуку