Пролог Возле стола суетилась старая женщина. Сколько ей лет, вряд ли смог бы сказать кто-либо, кроме нее самой. Лицо в глубоких морщинах, но в зорких черных глазах полыхал молодой и страстный огонь, которому могла бы позавидовать и самая юная девушка. Но спина была по-старушечьи скрючена, и двигалась она, припадая на левую ногу. На столе были разложены различные травы. Некоторые совсем сухие, другие — сочные и зеленые. Среди них пестрели лепестки цветов, почки каких-то растений, корни. Стол был уставлен баночками и сосудами разной формы и размеров с разноцветными жидкостями. Готовила старуха явно не суп, не жаркое с приправами и даже не салат. Варево в маленьком котелке, стоявшем на обычной плите, куда старуха время от времени подкидывала то одну, то другую добавку со стола, скорее всего являло собой целебный отвар. С тем лишь отличием, что запах от него шел просто потрясающий, а под конец, когда он загустел и забулькал, так и вовсе дурманящий. Так что стряпухе пришлось даже завязать себе рот и нос черным платком, при этом она бормотала над ним какие-то слова, похоже, заклятия. Через некоторое время старуха, сняв котелок с плиты, прикрыла его крышкой и тут же включила вытяжку над плитой. И лишь после этого с облегчением сняла с лица черный платок. Окно в кухне было открыто, и через него доносился гул голосов — во дворе скопилось уже много народу. Несмотря на это, старуха занялась другими травами, которые лежали у нее на столе. Часть из них она растолкла в мелкий порошок, смешала с медом и оставила в таком виде. Другие тоже растолкла, добавила какую-то жидкость и смешала с обыкновенной глиной, которая лежала у нее в блюде с водой, прикрытая влажной тряпицей. Сделав все это, старуха выглянула в окно, и ее немедленно приветствовал хор голосов на греческом. Старуха покивала в ответ и вернулась к своим делам. К тому времени, как отвар в котелке настоялся и остыл, старуха уже разобралась со всеми травами, которые лежали у нее на столе, и выглядела изрядно уставшей. Но, выпив глоток отвара из керамической кружки, стоявшей на полочке, она словно бы помолодела и стряхнула с себя груз усталости и прожитых лет. Плотно закрыв за собой дверь кухни, старуха прошла в комнату и открыла входную дверь, через которую немедленно просочился первый посетитель. Это был рослый мужчина, который вел за собой такую же крупную жену. Пара заняла почти все пространство в маленьком доме старухи. — Мы женаты уже три года, но жена до сих пор никак не беременеет, — краснея, сказал по-гречески мужчина. — Харита, мы слышали, что ты можешь нам помочь. Старуха посмотрела долгим взором куда-то за спины супругов и сказала, обращаясь к мужчине: — Сначала устрани несправедливость, которую ты допустил к своему ребенку. Твоя жена здорова и может иметь детей. И они у вас будут. Но вина на тебе. Не упрекай свою жену. Мужчина, который и в самом деле несколько лет назад отказался жениться на беременной от него, но бедной девушке, а польстился на богатую невесту, покраснел еще больше и начал бормотать что-то об отварах, которыми старуха поднимала с постели даже смертельно больных. — Не тело твое больно, — сказала ведунья. — Болен твой дух. Исцели свою совесть. Возьми на себя заботы о своем старшем сыне, и вам с женой бог даст еще много детей. Больше мне сказать тебе нечего. Иди! А ты останься, — велела она женщине. Та покорно осталась, и старуха протянула ей баночку с бурым полупрозрачным отваром. — Будешь давать своему мужу по одной капле. И он больше никогда не станет заглядываться на других женщин. А вот этот камешек привяжешь к ножке кровати с той стороны, где спит твой муж. И она дала женщине с виду обычный камешек, подвешенный на красной нитке. Женщина, заплакав, поблагодарила старуху, оставила на столе несколько денежных купюр и ушла. Не успела она выйти, как в дверь вошла следующая пара посетителей. И старуха обратила свой взор прорицательницы на них. Это были два мужчины. — Харита, наш отец очень болен, — сказал младший из них. — Он совсем не встает с постели и не желает даже видеть никаких докторов. Может быть, ты согласишься навестить его? Мы заплатим тебе любые деньги. — Вечером, — сказала ведунья. — Ждите меня до вечера. А потом поедем к вашему отцу. Но непременно дождитесь, завтра будет уже поздно. Мужчины вышли, а после них вошла девочка лет одиннадцати. При виде девочки лицо старой женщины расплылось в улыбке, и она кинулась обнимать и целовать девочку. — Мы с мамой приехали тебя навестить, — сказала старухе девочка по-гречески. — Мы беспокоились за тебя. Почему ты давно не приезжала? — Очень много работы, — ответила старуха. — Я приеду к вам в следующие выходные. — Я видела очередь у тебя во дворе, — сказала девочка. — Нас даже не хотели пускать. Маму так и не пустили, а я проскользнула. — Ты у меня ловкая, — улыбнувшись, похвалила ее старуха. — А сейчас передай матери вот этот мешочек. И она дала девочке холщовый мешочек. — Пусть она рассыплет его содержимое вокруг вашего дома, и человеку, который вам досаждает, будет трудно пробраться к вам, — сказала она. Девочка взяла мешочек. — А это для тебя лично, — сказала старуха, протягивая девочке горшочек с медом, смешанным с травами. — Ешь по чайной ложке, и твоя кожа всегда останется чистой. Без прыщей и всех прочих радостей подростковой жизни. Тебе уже пора. Прощай, милая. В следующие выходные я обязательно выберусь к вам в гости. Она проводила девочку до двери и впустила следующего посетителя. Глава первая День начался для Мариши самым безоблачным образом. Во-первых, погода за окном была отличная, и настроение у нее было соответствующее. А во-вторых, на спинке дивана, кресел, стульях и даже на зеркале были развешаны разнообразные обновки, купленные вчера Маришей в магазинах города, но еще толком не примеренные. Их еще предстояло примерить, и эта необходимость тоже повышала настроение хозяйки. Примерять обновки Мариша обожала. Хотя бы просто для того, чтобы лишний раз убедиться, что действительно хороша собой, а вовсе ей это не просто кажется. И обычно, чем дольше она перед зеркалом примеряла на себя новые шмотки, тем в больший восторг от самой себя приходила. Ну и самым приятным было то, что Мариша сегодня отправлялась в круиз по Средиземному морю. Да еще к тому же не одна, а в компании своей подруги Инны. Той настоятельно требовался отдых. Она и сама так чувствовала, и мужу своему сумела внушить. Так что тот безропотно оплатил супруге стоимость круиза и велел ни в чем себе не отказывать. — Даже удивительно, что Бритый так легко тебя одну отпустил, — еще вчера выразила свое удивление Мариша. — Тебе не кажется это странным? — Легко? — вытаращила на нее глаза Инна. — Ну ты скажешь тоже, легко! Да я его почти год уговаривала, намекала, настраивала и подготавливала. И выбрала такое время, когда он никак, ну совершенно никак не может покинуть Питер. Дела навалились на него все разом. А путевки-то уже куплены, так не пропадать же им? Вот мы с тобой и поедем. — И он отпустит тебя одну? — продолжала недоумевать Мариша. — В путешествие, где на каждом шагу холостые мужчины? — Почему же одну? — снова удивилась Инна. — Мы поедем с тобой вдвоем. А тебе он доверяет. — Хм, — пробормотала Мариша себе под нос. — С чего бы это, интересно знать? Никогда за твоим Бритым особой симпатии к себе не замечала. Напротив, он меня всегда обвинял, что я сбиваю тебя с пути праведного. Бритый был Иннин муж. На самом деле он уже давно не был бритым, а напротив, носил роскошную шевелюру, подстриженную в лучшем салоне города, но волосы отрастают, стригутся и иногда даже с возрастом выпадают частично или целыми толпами, а вот прозвище остается. — И сама не знаю, что это на него накатило, — оживленно блестя глазами, сообщила подруге Инна в ответ на ее сомнения. — Но только Бритый сам вчера сказал, что с тобой, Мариша, он меня с легким сердцем хоть на край света отпустит. Что ты такая здоровущая, что ни один мужик меня в твоем обществе обидеть не посмеет. — Вот хам, — пробормотала Мариша, искренне считающая себя эталоном изящества. — Умеет же твой муж человеку настроение испортить. — И я о том же! — воскликнула Инна. — Теперь понимаешь, почему мне необходимо отдохнуть от семейной жизни? — Понимаю, — ответила Мариша. — А я так рада, что мы едем с тобой! — ликовала тем временем Инна. — Подумай, целых две недели мы будем плыть в открытом море на отличном лайнере со всеми удобствами. Будем причаливать к берегу и осматривать достопримечательности. Лазурное небо, теплое море, масса новых впечатлений! А в свободное от экскурсий время сможем повеселиться — и на берегу, и на борту корабля. — И что на борту? — спросила Мариша. — Много предстоит развлечений? — Да уж поверь, — кивнула Инна. — Круиз кучу денег стоит. Бритый всегда старается ухватить самое престижное. Так что запасайся модными тряпками, приводи себя в порядок, уверена, что из плавания ты вернешься уже замужней дамой или в крайнем случае невестой. — Я хочу тебе напомнить, что я вообще-то уже замужем, — сообщила Инне Мариша. — Ну какой это муж, который уже почти полгода сидит в Америке? — возмутилась Инна. — Одно недоразумение, а не муж. Если хочешь знать, у него, на мой взгляд, есть лишь одно неоценимое достоинство — он постоянно шлет тебе деньги и не интересуется потом, на что ты их потратила. — Да, — согласилась Мариша. — Этого у Карла не отнять. Деньги он шлет. И вот на те самые деньги, которые прислал ей за последние месяцы щедрый Карл, Мариша и отправилась по магазинам, совершенно опустошив прилавки. Зато теперь она могла чувствовать себя совершенно уверенной среди всех этих холостых нефтяных магнатов, владельцев рудников и заводов, которыми, опять же по словам Инны, должен был быть буквально нашпигован лайнер, на котором подруги отправлялись в путь. Вылет к этой волшебной сказке был назначен на сегодня на три часа дня. До этого времени Марише нужно было еще много чего успеть. В первую очередь отправить свою кошку Дину, ворона и обезьянку Маню в добрые руки своей матери. А Мариша еще не вполне была уверена, что мама согласится взять животных. По крайней мере — всех. — Опять ты их мне притащила! — таким возгласом встретила Тамара Ильинична свою дочь, которая держала в охапке три переносные клетки. — Куда снова намылилась? — В круиз, — пропыхтела Мариша. — Я же тебе еще вчера говорила. — Ничего ты мне про круиз не говорила, — отрицательно покачала головой Тамара Ильинична. — Иначе я бы на несколько дней из дома слиняла и пристраивала бы ты своих животных в другие места. — Ну, мамочка! — заканючила Мариша. — Кому же я их отдам? И где им будет так же хорошо, как у тебя? Они тебя знают, любят и чувствуют себя ничуть не хуже, чем дома. — Даже лучше, — подтвердила Тамара Ильинична. — Вконец избаловались. Собаки жрут исключительно котлеты из говяжьей вырезки. — Вот видишь, как ты о них заботишься! — обрадовалась Мариша. — Так ты их берешь, да, мама? — А что мне остается делать? — вздохнула Тамара Ильинична. — Но учти, это в последний раз. Сил у меня уже не хватает с такой оравой справляться. И словно в подтверждение ее слов на Маришу на бреющем полете спустился попугай, а под ноги кинулись две собаки дворовой породы: Белка и Стрелка. Обе были уже не первой молодости и больше всего напоминали толстые сардельки, покрытые мохнатой шкуркой, на нелепо тонких лапках. Наспех приласкав весь зверинец, Мариша поспешно попрощалась с мамой. — Смотри, не влипни в очередную историю, — со вздохом произнесла Тамара Ильинична, провожая дочь до порога. — Не вздумай изменить там Карлу. Он единственный порядочный человек среди всех твоих бывших ухажеров. — Ну что ты, мама! — возмутилась Мариша. — Когда это я влипала в истории? Тамара Ильинична ничего не ответила, потому что слишком хорошо знала бесполезность таких предупреждений. Мариша обладала прямо-таки удивительной способностью привлекать к себе разного рода проходимцев, в которых на первых порах души не чаяла, а потом не знала, как от них побыстрей и с наименьшими потерями избавиться. И, несмотря на поучительный пример их предшественников, уже переместившихся после общения с Маришей на уютное место жительства за решетки камер разных стран, ряды потенциальных проходимцев не редели. — Как у тебя это получается, ума не приложу? — вздохнула Тамара Ильинична. — Стоит тебе куда-нибудь пойти, и там обязательно что-то случается. А если не с тобой, так с твоими подружками. — Да что ты, мама! — отбивалась Мариша, рвясь на свободу. — Уже сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз что-то такое устраивала. С тех пор…