При составлении психологического портрета преступника приходится опираться на заключение судмедэксперта, поэтому так важно сделать правильные выводы о смерти жертвы. В ходе группового обсуждения виктимология и судебно-медицинские материалы рассматриваются с точки зрения их значения для решения конкретных задач следствия. Несмотря на их научную ценность, бо́льшая часть результатов работы судмедэкспертов не будет использована для составления психологического портрета. Скорее всего, в центре внимания окажутся один-два ключевых параметра, причем не сами по себе, а в контексте специфики дела и нерешенных задач следствия. Я хотел бы проиллюстрировать это соображение несколькими вопросами, которые поднимались в ходе реальных групповых обсуждений. Эти вопросы относились к разным делам; в скобках указано, какие судебно-медицинские или криминологические факторы имели значение в каждом конкретном случае. Как долго прожила после похищения жертва, страдавшая несахарным диабетом и лишенная необходимых ей лекарств? (История болезни, время наступления смерти, давность смерти.) Насколько сильное кровотечение у жертвы должна была повлечь за собой рана такого типа, а с учетом относительно малого количества крови на ее одежде и на месте обнаружения насколько вероятно, что ее убили где-то еще и выбросили там, где нашли? (Анатомическое местонахождение раны и степень ее тяжести.) Является ли резаная рана на шее посмертной, учитывая свидетельствующую об удушении конъюнктивальную петехию и след на шее от пряжки ремня, который может указывать на его применение в качестве средства усмирения? (Имело ли место сначала изнасилование, а затем убийство, совершенное, чтобы избежать опознания жертвой?) Приведем еще несколько примеров группового обсуждения дел. Предмет обсуждения. Женщина средних лет, считавшаяся полицейским осведомителем, была обнаружена в спальне своей квартиры стоящей на коленях у изголовья своей кровати. Она была обнажена, ее горло было перерезано до шейного отдела позвоночника. Однако на постельном белье было значительно меньше крови, чем можно ожидать при столь серьезной резаной ране. Тщательное исследование фотографий шеи покойной, сделанных во время вскрытия, показало наличие характерного кровоподтека на правой стороне шеи непосредственно у правого края резаной раны. Рисунок кровоподтека напоминал пряжку ремня. Предположительно ремень был использован в качестве удавки до того, как преступник перерезал жертве горло. Ни в полицейских рапортах по делу, ни в отчете о вскрытии этот характерный кровоподтек не упоминался. Указывает ли данное телесное повреждение на конкретный тип или вид орудия убийства? (Принес ли его убийца с собой, что могло бы означать, что это преступление было обдуманным и заранее спланированным?) Предмет обсуждения. Ночной администратор мотеля, женщина средних лет, была обнаружена лежащей навзничь на полу служебного помещения, примыкающего к стойке регистрации. Ее насильственным образом раздели догола. Практически всю переднюю часть шеи занимала отчетливо выраженная опоясывающая ссадина сложной формы. Изучение фотографий с места преступления показало наличие на шее множественных ссадин и кровоподтеков. Чем дольше изучалась травма, тем отчетливее проявлялся рисунок повреждений, и в конце концов стало понятно, что это следы квадратной пряжки ремня. Рисунок был достаточно четким для того, чтобы установить приблизительную ширину пряжки и вид застежки ремня. Этим я хочу обратить внимание на целесообразность выделения отдельного времени для детального изучения всех имеющихся фотографий ран и увечий. Опыт работы играет в этой работе огромную роль. Недостаточно просто сказать, что на теле имеются ссадины и кровоподтеки. Поразмыслив над изображениями, можно понять очень многое, а для этого требуется время. Повторюсь, перечень проблем профайлинга, имеющих прямое отношение к сфере судебной медицины, ограничен только спецификой расследуемого дела. Давайте рассмотрим пример, проливающий свет на ряд важных принципов судебной медицины. Пример из практики Мужчина в возрасте 21 года был найден мертвым на лестничном пролете, ведущем в подвал спального корпуса федеральной исправительной колонии. Он был полностью одет. Мужчина был осужден за перегон угнанной машины из одного штата в другой. В районе нижней челюсти наблюдалось мышечное окоченение. Единственной травмой, которую обнаружил тюремный врач, была ссадина на передней поверхности шеи, «указывающая на удар о передний край ступеней лестницы», с которой он предположительно упал. Происшествие выглядело несчастным случаем. На рисунке 9.1 показана передняя часть шеи погибшего. Травма Характерная опоясывающая ссадина на передней части шеи. Разбор Представленное повреждение характерно для ссадины от удавки, в данном случае поясного ремня, след от язычка пряжки которого заметен в центре шеи. По всей видимости, пряжка была округлой формы, а ширину ремня можно приблизительно установить по расстоянию между горизонтальными линиями в левой части фотографии. Рисунок 9.1. Ссадины на передней поверхности шеи Тюремный врач также обошел вниманием выявленные при вскрытии кровоизлияния в кожную поверхность век и оболочку глаза. Хотя сами по себе точечные кровоизлияния (петехии) не позволяют диагностировать асфиксию (например, они часто наблюдаются при синюшности кожных покровов, при некоторых болезнях крови, а также при целом ряде других заболеваний), они часто присутствуют у взрослых жертв удавления, причем чаще, чем при других видах насильственного удушения. Вероятнее всего, их появление обусловлено возросшим внутрикапиллярным давлением в результате полной закупорки вен (от кругового сдавливания петлей) при неполной проходимости артерий. Другими словами, удавка оказывается затянута не настолько плотно, чтобы перекрыть артериальные пути поступления крови в голову (верхнее давление), но достаточно туго для полного прекращения венозного кровоснабжения (нижнее давление). Вследствие этого внутрисосудистое давление над уровнем удавки возрастает и вызывает образование петехиальных кровоизлияний. Исследование трахеи и подъязычной кости при диссекции подподъязычных мышц передней части шеи показало наличие местных кровоизлияний в мягкие ткани и внутримышечное пространство и перелома перстневидного хряща в основании гортани (голосового аппарата). Рисунок 9.2. Увеличенное фото анального мазка со следами яйцевидных структур, похожих на сперматозоиды Исследование содержимого желудка показало, что он полностью заполнен пищей, что позволило установить время наступления смерти заключенного в пределах (максимум) одного-двух часов после его последнего приема пищи. Анализ мазков, взятых из анального отверстия погибшего, показал наличие в них яйцевидных структур, похожих на сперматозоиды, что пролило свет на обстоятельства, сопутствовавшие смерти, а именно изнасилование. Последующее расследование, проведенное ФБР, подтвердило правильность представленных выше выводов посмертного исследования и завершилось уголовным преследованием и осуждением нападавших. В заключение На данный момент уже очевидно, что задачи судебной медицины, особенно в части, касающейся психологического портретирования преступников, не сводятся к определению причин смерти и способов ее причинения. Необходимость существования бюро судебно-медицинских экспертиз и их государственного финансирования объясняется тем, что судмедэксперт способен отвечать на бесконечную череду вопросов, возникающих в каждом подобном случае. Эти вопросы поступают от родственников убитых, полицейских, прессы, прокуроров, адвокатов и широкого круга иных заинтересованных лиц. В зависимости от расследуемых случаев такие вопросы варьируются в диапазоне от проблем с опознанием сильно обезображенных останков («Кто этот человек?») до определения последовательности нанесения телесных повреждений при наличии травм нескольких типов («Что с ним случилось?»). На основе этих и других вопросов строится то, что Лестер Эделсон метко назвал диалогом с покойником. Доктор Эделсон более тридцати лет прослужил главным полицейским медиком округа Кайахога (Кливленд, штат Огайо) и написал выдающийся труд под названием «Патологоанатомическое исследование случаев убийства». По моему убеждению, ему удавалось высказываться по поводу основ судебной медицины удачнее многих других. Вопросы, возникающие в подобных случаях, неизменно затрагивают факторы оценки времени наступления смерти, давности смерти и начала заболевания (к примеру, в случае ненасильственной или естественной смерти). Они касаются соотнесения давности телесных повреждений со временем наступления смерти. Они касаются выявления признаков сексуального насилия. Они касаются корреляции между особенностями насильственных действий и результатами вскрытия. Мертвые действительно способны рассказывать истории. Именно судмедэксперт в конечном итоге выстраивает своего рода фактологический скелет, с которым сверяются показания свидетелей и подозреваемых. По вполне очевидным причинам ответы судмедэксперта на задаваемые вопросы должны быть предельно консервативны и основываться на имеющихся доказательствах. В криминалистике нет места домыслам. Во многих случаях такая аналитика становится всего лишь объективным, независимым и непредвзятым способом документального подтверждения того, что «и так понятно». Вполне возможно, что посмертное судебно-медицинское исследование не станет источником новой информации. Тем не менее понимание происшедшего в высшей степени полезно, а с точки зрения правоохранительных органов оно дает возможность подтвердить или опровергнуть показания свидетелей и подозреваемых. Критически важным элементом судебно-медицинских исследований причин смерти является коммуникация. Тесный контакт между следователем и судмедэкспертом, а равно и между всеми участниками следственных действий, абсолютно необходим. Аспекты этого взаимодействия в любых других системах права ничем не отличаются от существующих в области профайлинга. Психологическое портретирование преступников идет в авангарде современной правоохранительной работы. Вовлечение судебной медицины в этот вид деятельности открывает для местных бюро судмедэкспертизы волнующие перспективы выхода из рамок обычной работы. Не меньшее значение, чем понимание того, что произошло с жертвой, имеет степень участия в процессе создания психологического портрета преступника ученых-криминалистов, в частности, судебных медиков. 10 Допрос осужденных убийц Одной из целей нашего исследования было разобраться в том, как убийцы совершают свои преступления. Проведение интервью с убийцами позволило нам получить из первых рук информацию об их типичных ценностях и убеждениях, стереотипах мышления, а также способностях к запоминанию совершенных преступлений и принятию ответственности за них. Метод интервьюирования имеет большую ценность как средство получения максимального объема информации о подозреваемых лицах. С ростом внимания к серийным убийствам возрастает и вероятность того, что сотрудники правоохранительных органов будут обращаться к этим методам в ходе следственных действий. В этой главе описан наш опыт проведения интервью с преступниками, отбывающими наказание за убийства на сексуальной почве. Несмотря на то что наши беседы проводились с уже осужденными убийцами, мы считаем, что полученные нами сведения будут полезны для интервьюирования подозреваемых в ходе разыскных мероприятий. Условия проведения интервью