Одно дело перебежать через лужайку между школой Харлоу и лесом в компании с нервно хихикающими Салли и Боннер. Теперь она понимала, что они не ожидали встретиться с настоящей опасностью… только бледным её подобием, от которого можно отмахнуться карточкой удостоверения личности. Точно так же она испугалась, оказавшись с Алиёй на виду у всех после встречи с двумя полицейскими на мосту. Но Алия таким волшебным образом спасла её от полиции, что у Нины появилась ошибочная уверенность: что бы ни случилось, Алия, Перси или Маттиас её выручат. Однако никто из троих не пошёл с ней в школу Хендрикса. Она была совсем одна. «Теперь я понимаю, почему бабушка верит в Бога, – думала Нина. – Господи, если ты меня слышишь, помоги и мне». Нина прошла вперёд, до края леса, и отчаянно бросилась через лужайку. Она поравнялась со зданием школы скорее, чем ожидала, понимая, что бежала, зажмурив глаза. Хорошо ещё, что не врезалась в стену. Обернувшись, она не поверила своим глазам: неужели она пробежала всё это пространство с тенями. Глубоко вздохнув, она уцепилась за чуть выступающий из стены кирпич, чтобы не упасть. – Дверь, – шепнула она себе. – Где же дверь? Скользя пальцами по стене, она шла вперёд. Дойдя до угла, она ободрала пальцы о шершавый кирпич. Мысли будто разлетелись. Неужели она пропустила дверь? Или в этой стене двери не было вовсе? Не оглядываясь, Нина свернула за угол. И там оказалась массивная металлическая дверь с металлической ручкой. Дверь с ручкой. Та, которую она искала. Не давая себе опомниться и испугаться, она потянулась к ручке, повернула её и распахнула дверь. Перед ней был тёмный коридор. Нина вошла в школу, и дверь за ней закрылась. Сердце её колотилось и раньше, но теперь трепыхалось с утроенной скоростью. Каждый нерв, казалось, вопил: «Внимание! Внимание! Опасность! Опасность! Спасайся, кто может!» Странно, однако, что разум не внимал предупреждению, и ноги сами несли её вперёд. Она споткнулась, но не упала, продолжая идти. Тёмный коридор в конце примыкал к другому под прямым углом, вместе они складывались в букву «Т». Нина сначала свернула направо, засомневалась и вернулась. Сквозь громкое биение сердца она слышала крики и визг с противоположной стороны. Где-то, в конце коридора, смеялись и во всё горло кричали мальчишки. На знакомые Нине лекции по идеологической обработке, когда сухопарый замшелый старик-учитель тщетно что-то талдычит ученикам, эти звуки были явно не похожи. Там… там царило веселье. Нина осторожно двинулась на шум, постепенно ускоряя шаг, когда поняла, что за той кутерьмой её шаги вряд ли кто услышит. Наконец она добралась до ярко освещенной двери, из-за которой и слышалась кутерьма. Она робко заглянула в дверь. Комната была огромной, как столовая в школе Харлоу. Столы и стулья были сдвинуты к стене. Это, наверное, была столовая в школе мальчиков, только в этот вечер её немного переоборудовали: мальчишки носились, гоняя по полу десятки резиновых мячей. – Бросай сюда! – Нет, мне, жду! – Мне кидай, мне! Нина закрыла глаза и выскользнула за дверь. Мальчишечья игра напомнила ей одно из событий раннего детства. Стояло лето. В квартире было душно, и тётя Листра открыла окна, закрытые занавесками, впуская слабый бесполезный ветерок. Но открытые окна впервые на памяти Нины принесли в комнату уличный шум. Она услышала детские голоса, распевающие: «Одна картошка, две картошки, три картошки, четыре…» и стук чего-то… скакалки? И шорох ног по асфальту, и голоса: «Мама доктора звала, доктор ей сказал…» Нина с изумлённым лицом стояла посредине жаркой тесной квартирки. – Там… там дети, – запиналась она от изумления. – И они играют, шумят, и всё в порядке. На них никто не кричит. Можно?.. Вопрос застрял у неё в горле, потому что ответ она увидела в бабушкиных глазах, в глазах каждой из тётушек. Другие дети могли играть вместе на улице, шуметь, а Нина нет. Нина никогда не станет такой, как другие дети. Она бессильно осела на пол. Как же случилось, что мальчишкам из школы Хендрикса разрешили веселиться? Нина вспомнила, что девочки в Харлоу на уроках сидели тише воды, ниже травы, в коридоре с ужасом взвизгивали, готовые при малейшей угрозе метнуться назад в укрытие. Прошло много времени, прежде чем Нина отважилась ночью шептаться с Салли и Боннер в их тёмной спальне. Она и представить себе не могла, как кричит вместе с ними во весь голос в переполненной ярко освещённой комнате. Но именно так вели себя мальчишки. Нина повернула голову и осмотрелась. На этот раз она подавила удивление и вглядывалась в лица. Был ли там Ли Грант среди дикой кричащей толпы? Она переводила взгляд с одного мальчика на другого: слишком мал, слишком высок, слишком тёмные волосы, слишком светлые… Как он вообще выглядел? Неужели она не вспомнит? Потом кто-то заорал: – Давай, давай, хватай его скорее, – и она узнала голос. Кажется, узнала. Она мельком взглянула на кричавшего мальчишку. Он стоял в сторонке, размахивая руками и направляя других. Должно быть за последние месяцы он вырос, стал выше, чем она его помнила. Что-то ещё в нём изменилось, она не совсем поняла, что именно, но разница была настолько велика, что она заколебалась, не ошиблась ли. Этот мальчишка держался раскованнее, чем прежний Ли, даже усмехался увереннее. Усмехался ли он раньше вообще. Ей трудно было представить, что Ли, которого она знала, будет так гордо кого-то подбадривать. – Ну вот! Вот! Ты забил гол! Или торжествующе похлопывать другого мальчика по плечу. Нина потрясённо отошла от двери. Она долго сидела, слушая шум мальчишеских игр. Ничего не получится. Как это она подойдёт к этому странному мальчику за помощью. Он уже не прежний мальчишка, которого она знала… даже если он Ли Грант, она ведь с ним мало знакома, или он так сильно изменился, что не знаешь, можно ли ему доверять. Мальчишка точно был уверен в себе, даже до развязности, как ненавистный человек. Или Джейсон. Нина отошла дальше от двери, крадясь обратно по коридору. Дойдя до другого коридора она чуть ли не ползком добралась до наружной двери. Потом чуть приподнялась, чтобы дотянуться до ручки, и упала на землю. Сумерки сгущались. Лес слева казался одной огромной тенью. Нина не знала, как она встретится с Перси, Маттиасом и Алиёй. Она машинально медленно двигалась от школы к другому массиву тёмных деревьев. Может, спрятаться на опушке, переждать, а уж утром рассказать другим о своей трусости. Нина подошла к границе теней. Что-то хлюпнуло под ногами, и она с отвращением поморщилась. Потом принюхалась. Помидор. Вдруг окружающий воздух наполнился ароматом помидоров. Нина наклонилась, двигаясь в темноте на ощупь. Она трогала рукой колючие стебли, нежные цветки, остроконечные листья. А дальше маленькие круглые шарики. Нащупав один шарик, она сорвала его с куста, поднесла ко рту и осторожно откусила. Вкус свежего помидора наполнил рот. Нина удивлённо уронила плод и побежала в лес, от восторга забыв о предосторожности. – Алия! Перси! Маттиас! – кричала она. – Я нашла сад! Мы спасены! 25 Они вернулись с фонариком, вчетвером. Особо не осторожничали. Освещали фонариком каждое растение. – Посмотрите на эти помидоры! – И капусту… – А что там? Зелёная фасоль? Споткнувшись о корень и случайно выдернув лохматый куст, Маттиас сделал чудесное открытие: с корня куста свисала огромная картофелина, вызволенная из земляного убежища. После этого Нина вытянула другие кусты и нашла ещё картошку. Они съели её сырой и даже не поморщились. Ещё им попалась морковь, которую съели так же, не помыв. Когда все вдоволь насытились, Перси осветил поваленные растения, выброшенные стебли, следы на земле. – Это сразу заметят, – объявил он. Нина провела пальцами по земле, сметая след. – Нужно замести следы. Как мы делали в лесу. Они сновали в темноте туда-сюда, пряча вырванные с корнем растения в лесу, зарывали в землю разбитые помидоры, неосторожно сшибленные с кустов, подбирали каждый сорванный лист и повреждённый стебель. – Ну вот, – сказал Перси, пропуская сквозь пальцы землю и прикрывая последний затоптанный куст. – Похоже на то, что было раньше? Нина осветила участок фонариком. Красные и зелёные плоды на плетях помидоров будто предвещали беду. Листья на уцелевших кустах картофеля бросали тени на тщательно замаскированные ямки. – Не знаю, – с сомнением протянула она. Как тут вспомнишь, каким изначально выглядел сад, если она была такой голодной и так обрадовалась находке. – В следующий раз будем осторожнее. Все вместе они побрели вглубь леса. После всплеска восторга все были измучены и подавлены. С тех пор каждую ночь они по очереди отправлялись в огород за едой на день, стараясь не рвать более одного помидора с куста и не выкапывать более одного куста картошки из рядка. Капусту решили не трогать, потому что если сорвать кочан, то останется заметная дыра. Но еды и без того хватало. Жаль только, что в огороде не росли хлеб и фрукты – овощи Нине начинали надоедать. – Если мы хотя бы могли испечь картошку, – пожаловалась она однажды, поев сырой зеленой фасоли. – Огонь заметят, – возразил Маттиас. – И нас найдут. – По крайней мере, есть еда, – пожал плечами Перси. Нина вздохнула. Никто из детей ни разу не пожаловался, ни на то, что спят на корнях деревьев и колючей листве, ни на дождь, что поливал их полночи напролёт, ни на землистый вкус воды в ручье. Они вели себя так, будто лес для них – дворец, а сырые овощи – деликатесы. Она снова задумалась о том, как они жили до ареста демографической полицией. – Что же вы ели в городе, когда жили на улице? – спросила она.