– Она права, – шепнул Перси Маттиасу. – Но… Нина теряла терпение. Всё происходило ровным счётом наоборот. Это они должны были её умолять, а не она их. – И я хорошая, – доказывала она. – Правда. Вы по-настоящему меня не знаете, потому что здесь в тюрьме я сама не своя… Не могла же она сказать: «потому что никак не могла решить, предавать вас или нет». – Неважно. Но мне можно верить. Перси взглянул на Алию. Алия посмотрела на Маттиаса, который переглянулся с Перси. – Ладно. Мы идём, – объявил Маттиас. – Ну хорошо, – ответила Нина, не удержавшись от сарказма. – Рада, что дело уладилось. Она оглянулась на другую дверь, позвякивая связкой ключей в руке. – И какой у тебя план? – поинтересовался Перси. – План? – переспросила Нина. – Разве ты не говорила, что какого-то охранника отравили? – спросил Перси. – Как ты собираешься обойти остальных, напуганных и рассерженных и ищущих козла отпущения? – Гм… – замялась Нина. – Кстати, а куда бежим-то? Нина почувствовала себя круглой дурой. Мало того, что, заполучив ключи, она начисто забыла о Перси, Маттиасе и Алие, у неё ещё и логику отшибло. Ведь нельзя же просто убежать из тюрьмы, нужно убежать куда-то ещё. Она думала о бабушке и тётушках, но риск был слишком велик. И о школе Харлоу, где все знали, что её арестовали. Никто не осмелится её укрыть. Она с трудом сглотнула. – А вы не знаете какое-нибудь безопасное место? – тихо спросила она. И опять трое детей переглянулись, на этот раз Алия посмотрела на Перси, Перси на Маттиаса, а тот на Алию. Всё-таки хорошо, что они сидели большую часть времени в темноте, иначе от этих «гляделок» Нина сошла бы с ума. Впрочем, всё ещё впереди. – Мы таких укромных мест не знаем, – сказал Маттиас. – По крайней мере теперь. – Ну, что же, великолепно, – вспылила Нина, прислоняясь к стене. – Еда есть, ключи есть, то есть всё, что нужно для побега… кроме места, куда бежать. – Да, выжить непросто. Там, на воле, – сообщил Перси, кивая на металлическую дверь, словно весь мир лежал по ту сторону. – Нужна еда, пристанище, тепло, ну не сейчас, не в это время года, а вот зимой… – И от других людей лучше держаться подальше, – внесла свою лепту Алия. – Особенно от демографической полиции и тех, кто может ей на тебя донести. – согласился Маттиас. Нина уже пожалела о своём решении. Меньше всего ей сейчас были нужны проповеди от малышни о том, насколько опасен окружающий мир. Как будто она и сама не знает. Как будто поблизости найдутся безлюдные места. И тут её осенило. Вдали от людей… Как при просмотре слайдов, в голове возникли одна за другой картинки: деревья, просто деревья, леса, простирающиеся на мили между широкими дворами, ведущими к двум школам без окон. Школам, ученики которых, вероятно, не выходили в лес, после ареста Джейсона и Нины… – Кажется, я придумала, – медленно проговорила Нина, всё ещё размышляя. – Там что, много еды? – нетерпеливо спросила Алия. – Нет, но… Нина потянула мешочек на талии через материю платья. Надо же, опять тупит, хотя они вчетвером могли бы поесть украденную еду ещё до того, как доберутся до леса. А в лесу, можно подумать, еда лежит под деревьями, так, что ли? Нина вспомнила новенького мальчика среди друзей Джейсона из школы Хендрикса. Он называл себя Ли Грантом, хотя Джейсон предупреждал не раз, что это имя наверняка фальшивое. Когда Нина впервые познакомилась с Ли, он был в ярости, потому что выращивал сад в лесу, а другие ребята всё потоптали. Еда росла в садах и огородах. На что уж Нина – городской ребёнок, но и она это знала. И если Ли Грант мог вырастить в лесу сад, то и она сумеет с помощью Перси, Алии и Маттиаса. – Я знаю одно место… Там можно вырастить еду, – заметила она, потом пояснила. Она говорила осторожно. Имя Джейсона не упоминалось вообще, а также почему она жила в школе Харлоу и почему ей пришлось уйти. И снова Перси, Маттиас и Алия переглянулись. – Выращивать что-то гораздо труднее, чем ты себе представляешь, – заметил Перси. – Но… – Маттиас оглядел стены тюрьмы… – Там всё-таки лучше, чем здесь. – Я люблю лес, – тихонько заключила Алия. На том и порешили. Нина впервые по-настоящему широко им улыбнулась. Она была счастлива, что больше не придётся уворачиваться от детских взглядов, подслушивать их разговоры, беспокоиться, что они догадались о её возможном предательстве. Теперь такая возможность исключена. Теперь она спасёт их от смерти. 16 После долгих споров все четверо решили выждать время, прежде чем отпирать двери и бежать из тюрьмы. – Если кого-то отравили, поднимется такая кутерьма, – заметил Перси. – Подождём подольше, за полночь, пока всё уляжется. – Ненавистный человек… это следователь, который меня допрашивал, сказал, что до восьми утра сюда никто не придёт и в камеру не посадит. То есть у нас в запасе десять часов. Если за это время нас не хватятся, мы успеем уйти далеко отсюда. – Час, – сказал Маттиас, как будто решать ему и лишь ему одному. – Подождём часок. За это время охрана успокоится. И… – он взглянул на дверь в камеру. – На случай проверки нам троим пока нужно туда вернуться. По выражению его лица, а также Алии и Перси, Нина могла судить, какой отвратной была для них эта мысль. Насколько невыносимо, словно наказание, было возвращаться в камеру всего за час до свободы. Вглядываясь в темноту за дверью, Нина содрогнулась. Её хотя бы оставили в коридоре, пусть и при тусклом свете лампочки. – Запри нас, – спокойно велел Перси. Ребятишки перешагнули порог камеры и закрыли дверь. Нина повернула ключ. Язык замка с неизменным глухим стуком встал на место. «Я бы не смогла, – подумала Нина. – Ни за что бы туда не вернулась. Никогда». Она бы сразу попытала счастья и готова была рискнуть даже самим шансом на побег, только бы не возвращаться на целый час в тёмную, сырую жалкую камеру. Но никто из троих детей не возразил. Следующий час Нина мерила шагами коридор: от камеры до ведшей к лестнице металлической двери и обратно. Снова, снова и снова. Гораздо разумнее было бы поберечь силы, мышцы и подошвы туфель для предстоящего длительного похода, но Нине ни секунды не сиделось на месте. Решив, что час уже прошёл, она постучала в дверь камеры. – Всё? – спросила она через деревянную дверь. – Рано ещё, – приглушённым голосом ответил Маттиас. Нина походила ещё. Села и проверила мешок с едой. Она держалась спиной к металлической двери, понимая, что, если кто-то откроет дверь, ей придётся быстро спрятать запасы. Печенье искрошилось, яблоки местами подгнили, апельсины явно стали мягче на ощупь. Хватит ли этого на четверых? «Ты всё ещё можешь уйти одна, – шепнул предательский внутренний голос в голове. – Ещё не поздно передумать». «Нет», – твёрдо сказала она себе. Она вернулась и снова стукнула в деревянную дверь. – Никто не пришёл, – заметила она. – И не придёт. Нам пора. – Ладно, – ответил один из мальчишек. Который из них, она не поняла. Она открыла дверь, и дети вышли. Они были совершенно спокойны, будто отправлялись на пикник, а не бежали от демографической полиции. Нина снова стала подбирать ключ к внешней двери. – Можно мне попробовать? – спросил Перси. Нина заколебалась. Она столько времени старалась, чтобы они ей доверяли, что никогда не задумывалась, о том, что сама может им не доверять. Вдруг Перси схватит ключи, оттолкнёт её, да только его и видели? Ему девять лет. Нина передала Перси связку ключей. Он взглянул на замочную скважину, перебрал связку и поднял серебристо-серый ключ. – Попробуй-ка, – предложил он. Нина вставила ключ в замочную скважину. Он подошёл. Замок щёлкнул, и дверь поддалась. Перед ними оказалась пустынная тёмная лестница. – Может, кто-нибудь поднимется и посмотрит, нет ли там кого? – прошептала Нина. – Сейчас, – вызвалась Алия. Нина ждала, что мальчишки возразят: «Нет, только не ты». Как они могли послать первой самую маленькую? Но никто из мальчишек не возразил, и Нина тоже.