И еще — вот он сказал, что, мол, письмо, что я привез, его на мысли о моем двойном дне навело. А ведь он те письма, что мы все ему вручили, тогда одним махом в камин отправил, причем на наших глазах. Вот как ему верить? Точнее — во что именно? От обуревающих меня мыслей я полночи уснуть не мог, в результате заработал удар локтем в бок от Эль Гракха, которого безумно раздражало, что я постоянно ворочаюсь, а после нарвался на ругань Аманды, которую разбудило мое кряхтение. Ну а как тут еще быть, если проклятый пантариец мне чуть ребро не сломал? И до кучи утром я еще созерцал злорадно-довольную улыбку наставника, с которой тот смотрел в мою сторону. Это окончательно убедило меня в том, что неспроста он мне такой вопрос задал накануне. Вот тут на меня и снизошло спокойствие. Если он и знает что — так давно уже. Может, тоже с самого начала. Но ведь молчит! Причем, похоже, дальше молчать будет. Чего тогда я психую? И потом — это же Ворон. Ворон, которому плевать на всякие условности, вроде титулов и тому подобного. Он сам в прошлом принц, который, возможно, королем мог стать. Но чихать он хотел на этот престол. А самое главное — от меня теперь все равно ничего не зависит. Захочет он меня на плаху отправить — значит, отправит. Но ведь не захочет. Не знаю отчего, но уверен — не захочет. Сам, возможно, когда-нибудь за что-нибудь убьет, но палачу не отдаст. Ну и стоит ли волноваться? Надо просто жить дальше. И надеяться, что та буря, которая начинает разворачивать свои черные крылья над Рагеллоном, пройдет в стороне от нашего замка. Собственно, спустя какое-то время после нашего возвращения начало казаться, что так и будет. Жизнь в замке пошла своим чередом, то есть Ворон кричал на нас или просто злобно сопел, глядя на то, что делают его ученики, мы же постигали тонкости ремесла, то ссорясь друг с другом, то мирясь. А еще наступила зима. Снега не было долго, очень долго, уж и день зимнего солнцестояния прошел — а все никак. Но зато потом его нападало сразу и много, причем настолько, что на какое-то время замок вовсе отрезало от большого мира. Через те сугробы, что образовались на дороге, ведущей в деревню, даже на снегоступах было не пройти. Нет, мы с ребятами пытались что-то сделать, не особо надеясь на добросовестность жителей Кранненхерста, которые по давнему договору с наставником должны чистить дорогу до замка, но все впустую. Только-только вроде снег с части дороги разгребем, где лопатами, где магией, как небо снова затянут черные тучи, из которых начинают сыпаться здоровенные снежинки. Под конец мы попросту плюнули на это дело и стали ждать, пока не установится морозная погода. Всем известно — если хорошо морозит, то снега скоро не жди. А вот на жителей деревушки я грешил зря, они обещанное все же выполнили. Хотя, правды ради, дело там было вовсе не в договоре. Просто им помощь наставника очень потребовалась. Несколько обитателей селения здорово приболели, а самое главное, родная дочь главы Кранненхерста третий день разродиться не могла. Мучилась неописуемо, орала так, что лошади из конюшни чуть не разбежались, и, что самое скверное, жар у нее начался очень сильный. Все признаки того, что помрет она скоро на пару с дитем, так и не появившимся на свет, были налицо. Само собой, чадолюбивый глава шустро организовал всех мужиков, посулил им пять бочонков лучшего пива сразу по достижении результата, и те за три часа прокопали проход прямо до наших ворот. Именно проход, никакой ошибки. Не дорогу. Сказано же — снегу навалило много! Настолько, что сугробы были выше меня. Натурально — выше, никогда с таким не сталкивался до сегодняшнего дня. Представьте себе — я не мог видеть, что происходит по сторонам. Наставник, узнав про страдания роженицы, собрался на редкость быстро, прихватил с собой меня, Монброна, Фалька. Ну и, разумеется, Вартана, как без него. Да-да, маленький толстенький маг все еще гостил в Вороньем замке. И уезжать, похоже, не собирался, что, признаться, всех нас радовало. Мессир ди Скорсезе на редкость хорошо вписался в наш быт, за короткое время став для нас всех своим. Ну как своим? Он маг, мы подмастерья, потому, разумеется, ни о каком панибратстве речь даже не шла. Ворон бы нам за подобные вещи головы поотрывал, да и сам Вартан, несмотря на всю свою добросердечность и отзывчивость, ничего подобного не допустил бы. Правила есть правила, исключений в них быть не может. Но при этом каждый из нас знал, что всегда может подойти к нему за помощью и получить ее. Или хотя бы полезный совет. Разумеется, ди Скорсезе не заменил наставника, напротив, он всячески подчеркивал, что последнее слово всегда за Вороном, и в его, Вартана, силах только что-то нам подсказать. Но не научить! Хотя и совет — это уже немало. Особенно если учесть, что от нашего мастера иной раз его не дождешься. Рози же вовсе от него почти не отходила. Сначала она долго не верила, что с нами в замок пожаловал тот самый маг, книгу которого она чуть ли не до дыр зачитала, а когда поверила, то окружила мессира ди Скорсезе такими плотным вниманием, что он пару раз даже прятался от нее в кабинете Ворона. Рози такая — если ей чего надо, то она мертвого замучить до второй смерти может. Но, ради правды, стоит отметить, что знаниями Вартан с ней делился очень щедро. Не раз и не два я видел их у крепостной стены, плетущими какие-то особо мощные рунные заклинания, причем одно из них в этой самой стене чуть здоровенную дырищу не проделало, а второе Фила заморозило, да так, что он совсем на ледышку стал похож. Я даже перепугался было за свою животинку. Он хоть и пакостником вырос, но все же родное существо. Жизнь, опять же, мне спас. Вартану, к слову, Фил очень понравился, он после с ним пару раз общался, если это можно так назвать. Но со стороны это более всего напоминало беседы — толстенький маг что-то говорит, а мой питомец ему в ответ ветвями машет. По идее, мне бы питомца этого постороннему магу показывать не следовало, во избежание неприятностей, но отчего-то ди Скорсезе я верил. Не знаю почему. Да и потом — все одно Фила особо не спрячешь. Он очень не любит сидеть в закрытых и плохо проветриваемых помещениях. Еще со времен Силистрии, где ему пришлось долго торчать в темном чулане, который располагался в представительстве Асторга. Так вот — Ворон велел нам троим его сопровождать, несомненно, имея основной целью на обратной дороге нагрузить наши спины продуктами. И пока мы трое собирались в путь, к нам еще и Аманда напросилась за компанию. Хотя нет, «напросилась» не совсем то слово. Она непрестанно описывала круги вокруг наставника, словно овод какой, в результате тот рявкнул на нее, что, по сути, и являлось разрешением присоединиться к нашей компании. По-другому фразу: «Да делай ты что хочешь, отстань только!» интерпретировать трудно. Но я Грейси понимаю. Она во время нашей поездки в Руасси тоже успела услышать кое-какие слухи о грядущем немирье, и название «Фольдштейн», часто мелькавшее в разговорах, не миновало ее ушей. Рой Шестой от нее отказался, это так. Но она-то не перестала быть его дочерью? Имеется в виду, что, при всей своей стервозности, Аманда отца очень любила, потому и пыталась узнать любые новости о том, как там дела на ее далекой отсюда родине. Правда, с новостями у нас здесь дело обстояло худо. Точнее — так было до сегодняшнего дня. По прибытию в Кранненхерст мы зачерпнули их полной ложкой. Тракт — не дорога к замку, его худо-бедно расчищали, так что приезжие имелись. Ворон и Вартан сразу отправились роженицу осматривать, ну а мы, ясное дело, первым делом навострились посетить корчму. Не по Кранненхерсту же нам гулять? Чего мы там не видели? Точнее — мне-то надо было бы заскочить в один дом, но вот так сразу отделяться от коллектива я не рискнул. Да и пивка глотнуть хотелось очень. Желательно с чем-нибудь жареным в виде закуски. Собственно, сказано — сделано. Корчмарь Иоганн, только завидев нас, освободил стол, шуганув из-за него пару местных безденежных забулдыг, завалил его едой и выпивкой, а после, уловив момент, подмигнул мне, дав понять, что есть разговор. Я кивнул, и присосался к кружке, жадно хлебая терпкое пиво. — Вот так-то! — громко вещал тем временем за соседним столом пузатый верзила с окладистой рыжей бородой, одетый с показной роскошью. По виду — как есть предприимчивый купец из тех, что возит по местным закоулкам городские товары, меняя их по грабительским ценам у доверчивых селян на мех и отборное зерно. — Война, братие, война! Самая что ни на есть настоящая! Огонь и меч, как в стародавние времена! Надо отметить, что вокруг купчины собралась немалая аудитория, чуть ли не в рот ему заглядывая. — Ну и что? — возразил ему один из местных жителей. — Война, эка невидаль! Вон в ту зиму на побережье тоже железом брякали, а у нас тут даже не икнул никто. Это все там, далеко, нам здеся бояться нечего. — Так на побережье нордлиги нагрянули, — возразил ему купец. — Они что? Пошумели, пограбили, топорами о щиты побрякали — и все, и на свои острова поплыли. А тут другое напрочь. Ельфы, мать их ети, ельфы! И злые на человеков жуть как! Мне брательник младший рассказывал, что они нашего брата даже жрут! — Враки, — усомнился все тот же настырный селянин. — Вот в Халифатах, там да, людей едят. А ельфы — те нет. Убивать — убивают, но чтобы жрать? — Богами клянусь! — выпучил глаза купец. — Говорю же тебе — брательник мой, Рагви, рассказывал. Так и говорит — мол, животы людям заживо вспарывают, требуху выпускают, а после руки-ноги на кострах поджаривают и жрут! — Страсти какие! — всхлипнула одна из подавальщиц. — Охти мне! — Рагви мир повидал, — аж светясь от того всеобщего внимания, которое не него обрушилось, веско произнес рыжебородый. — Он обозы аж до самого Фольдштейна водил, аж до самой их столицы. Ну той, которую первую сожгли вместе с королевским замком. Его ведь как раз там война и застала. Сам-то уцелел, с остатками войска успел уйти. А вот обоз сгинул, с лошадями, товарами и возчиками. Столько добра даром пропало — страх! Мой папаша, глава нашего семейства, как убытки счел, так чуть за Грань не отправился от расстройства. — А король? — метнулся крик Аманды. — Король Рой Шестой? С ним что? — Да пес его знает, — пожал мощными плечами купец. — Может, сгинул, может, выжил. Брательник не любопытствовал, ему главное самому ноги было унести из тех краев. Вот старший сын королевский, тот точно полег, это все знают. Его еще на берегу Луанны прибили. Он, вишь ты, славы восхотел, орал, что ушастых обратно в их леса загонит, как двумя пальцами высморкается. А вышло наоборот. Это они его, значит, в землю уложили, под дерновое одеяльце. И все войско его тоже. Говорят, главный ельфа бошку этому прынцу ссек, а после кожу с нее снял, высушил и к знамени своему привязал. Мол — первый есть, таперича очередь за Линдусом Айронтским. — Линдусом? — охнули сразу несколько человек. Я же держал Аманду, которая, оскалившись, рвалась к рассказчику, чтобы перерезать ему глотку. Вообще-то за такую интонацию и паскудный юморок подобное сделать надо было обязательно, но не сразу же? Надо из этого красавца выдоить все, что он знает, и только потом его убить. — Это что же, эльфы к Айронту уже подступили? — ровным голосом спросил Гарольд, стукнув кружкой по столу. — Сдается мне, уважаемый, что ты изрядный враль! — Ты давай, не груби, — потребовал рыжебородый. — Молоко у тебя еще на губах не обсохло, парень. Уважительно со мной давай! — Можно и уважительно, — покладисто согласился Гарольд, вставая из-за стола и кладя сверкнувшую перстнями руку на рукоять шпаги. — Но тогда, купец, по нашим уложениям я должен тебе прямо сейчас глотку перерезать. За то, что ты, мерзавец, позволил себе таким тоном со мной, благородным, разговаривать. Война, не война, а законы чести есть законы чести. Моей чести, торгаш, не твоей. Откуда она у тебя? Так что, пес, ты все еще требуешь моего уважения? Или предпочтешь принести извинения, которые я, возможно, приму, а после ответить на мои вопросы? Купец повертел головой, ища поддержки в своих слушателях, но те только отводили глаза в сторону, отходя от него подальше. Шея и лицо бородача медленно начали краснеть, то ли от гнева, то ли от страха. Последнее, похоже, было вернее. — Господин, если вы задумаете его убить, то делайте это во дворе, а не в зале, — попросил Монброна корчмарь. — Тут люди кушают, выпивают, зачем им на кровавые пятна на полу смотреть? Да и примета это плохая, в дому кого-то жизни лишать. А вы, милсдарь купец, думайте вперед, на кого задираетесь. Это же не рвань какая, это благородный господин. Да еще и ученик мага нашего, того, что на холме живет. — Не знал, — пробормотал купец. — Эта… Прощения просим. Я ж думал, что какой-то сопляк… А тут вон оно как! И в мыслях не было, стало быть! — Удавить бы тебя, — процедил из-за стола Фальк, одним глотком осушив еще одну кружку пива. — Сталь еще марать об такого, как ты, не хватало. Сюда иди! Купец посмотрел на жителей Кранненхерста, но те, как видно, решив, что с них новостей достаточно, разбредались кто за свои столы, а кто и вовсе домой. Фалька здесь знали. Та давнишняя драка, когда кузнец чуть не придушил Монброна, уже забылась, а вот недавняя, сентябрьская, когда Карл во дворе корчмы свернул челюсти трем слишком разговорчивым молодчикам из местных, была еще очень свежа в памяти. И потом — за своего селяне, может, и вступились бы, а вот за этого, заезжего — с чего бы? А если прибьют его, так и вовсе хорошо. Добро тут останется, в деревне. Будет чем поживиться. Виноватыми же все одно останутся выкормыши мага с горы! На них и натравим стражников, если те вдруг нагрянут с вопросом о пропавшем купце. — Рассказывай, — велел Монброн подсевшему к нам купцу. — С самого начала и очень подробно. Грейси, не стучи зубами, меня это нервирует. Аманда к тому времени перестала рваться из моих рук, но ее здорово потряхивало, то ли от волнения, то ли от злобы на весь мир. — Так а чего? — купец огладил бороду. — Все уж рассказал. Ельфы через реку переправились и давай Фольдштейн жечь да зорить. И, главное, все знали — где заставы слабые, где дороги тайные, обходные, где какие войска стоят. Не иначе, кто из людей короля тамошнего продался им с потрохами. Только, думаю, они его вряд ли пожалели. Они за собой только трупы оставляют. Может, и продался. Только, думаю, не было у эльфов особой нужды кого-то покупать. Прав был Агриппа — все эти вылазки были разведкой. Долгой и кропотливой, такой, что никто не мог заподозрить подобное. Не тратят на подобное столько времени, там же все растянулось на годы. Люди не тратят. Потому что у нас лет жизни куда меньше, чем у эльфов. А мерим мы всех по своей мерке. — Не части, — стукнул кулаком по столу Гарольд. — Когда они через Луанну переправились? Как далеко продвинулись на территорию королевства? Где был король? Подробности давай! — Да откуда им взяться, подробностям? — насупился купец. — Я ж только то, что от брательника узнал, и могу поведать. Меня самого, хвала Шустрому Ри, там не было. Главное все я вам уже рассказал — и как принц погиб, и как они людей жрали. — И вот за что меня иногда называют идиотом? — пробасил Карл. — Да я на фоне этого пня бородатого гений! Слушай, чучело, я тебя в последний раз спрашиваю — эльфы сильно в королевство углубились? Про дворец мы слышали, но от него до границы между Фольдштейном и соседней с ними Сезией еще лиг с триста, кабы не больше. Аманда, да не гнуси ты! Я видел короля Роя, его и кувалдой не убьешь! Наверняка он отступил, перегруппировал войска, усилился сезийской гвардией и дал этим ушастым хороший пинок под зад! — Каких границ? — ощерился купец. — Какой пинок? Люди, бросая все, бежали в сторону границы, а ельфы у них на хвосте висели все время. Брательник рассказывал, что гарнизоны ихние даже и не думали сопротивляться, а вояки тамошние уносили ноги первыми. Он сам три таких видел — в них не души, а ворота нараспашку. — Этого не может быть, — прошептала Аманда. — Не может. Вернее — может, но только в одном случае. — Не пори чушь, — жестко приказал ей Монброн. — Я согласен с Карлом — если бы дядюшка Рой был мертв, то брательник вот этого торгаша про это точно знал бы. Хотя бы потому, что его смерть эльфам обошлась бы очень, очень дорого. — Еще есть яд и предательство, — пробормотала Аманда, прижимаясь ко мне и глубоко дыша. — Гарольд, тебе прекрасно известно, что золото всегда пробьет брешь там, где бессильно оружие. — Сестрица, если ты мне когда-нибудь покажешь эльфа, готового расстаться хоть с одним медяком, то я признаюсь в том, что теперь видел все, — усмехнулся мой друг. — Это да, — замотал головой купец. — Жадные оне, ельфы-то, страсть как! За медяк сами удавятся, а за грош так любого удавят. — Не резвись, — потребовал Карл. — Ладно, по Фольдштейну, положим, ты рассказал все, что знал. А в других королевствах что? Собирают ли армию, как прошлой зимой? Что Линдус? — А что Линдус? — приободрился купец. — Вот он король так король! Настоящий, не то что некоторые, которые тоже в коронах, сталбыть! Он сразу так и сказал — мол, ничего, люди, одолеем мы ельфу поганую. Дескать, я сам поведу войско и им, значит, напинаю. Ну и остальным королям разослал бумаги, чтобы те, значит, под его знамена вставали. — Стой, — приказал Гарольд. — Вот прямо под его знамена? — Ну да, — покивал купец. — Я своими ушами слышал, как его на площади зачитывали. Я как раз на границе Айронта торговал, когда напасть эта случилась. А оттуда уж сюда. К папаше только завернул, чтобы про брательника узнать, и все, и сюда, в герцогства. Мех — он ведь… — Мы поняли, — остановил его мой друг. — Однако ловок Линдус Восьмой. Эдак он скоро Линдусом Первым станет. — С чего бы это? — уточнил Карл. — Восьмой он в своем королевском роду, — пояснил Монброн нашему непонятливому другу. — А Первым станет, напялив на голову императорскую корону. Купец внимательно смотрел на моих друзей, причем настолько, что мне это очень не понравилось. — Не напялит, — пробормотала Аманда. — Половина королей, кабы не больше, ни за что не согласятся встать под его знамена. Это же, по сути, признание Линдуса за сюзерена. Асторг в жизни на это не пойдет. И Эйлинзас. И Сезия тоже. Да какая половина! Все откажутся. Мой отец, например, даже говорить о подобном не стал бы. И гонца, что ему подобное послание принес бы, приказал выпороть. Или даже повесить. — Правильно, — согласился с ней Гарольд. — Откажутся. Только после этого Линдус своими силами разносит вдребезги вражьи рати, а следом, уже будучи увенчанным титулом «Спаситель Рагеллона», объявляет, что остальные короли — предатели человеческого рода и пособники эльфов. И еще что таких королей надо на эшафот вести, а не на троне оставлять. — Гарольд, — кашлянул я и показал ему глазами на внимательно слушающего наш разговор купца. — Ты бы это…