Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно. Мир был проклят в мгновение ока, Новый враг у людей – мертвяки... Позабыли заветы от Бога, В наказание всюду – клыки... А.Р. – Я же не умру? – спросил голубоглазый мальчишка у медсестры. Та вместо ответа улыбнулась ребёнку и, поднимая накроватный столик с едой, поставила его перед мальчиком. – Поешь, Митя. Он несколько секунд смотрел на еду, потом, надув веснушчатые щёки, обречённо вздохнул и принялся за трапезу. Улыбка так и не сошла с лица медсестры, её тёмные глаза излучали спокойствие, но Дмитрий знал, что женщине стоит больших усилий изображать отсутствие душевной тревоги. – Надежда Михайловна, – с набитым ртом, говорил Дмитрий, – читал, что неприлично, но всё же… а сколько вам лет? Надежда напряглась, понимая, насколько тяжело может воспринять эту информацию ребёнок, но юлить не стала. – Тридцать пять. Мальчик кивнул, рыжая чёлка упала на глаза, он зачесал волосы назад. – Получается, когда это случилось, вам было больше семи? – Да, – кивнула она, поправляя медицинский голубой чепчик, который был под цвет халата. Из-под шапочки сзади свисал хвост тёмных волос, достающий до лапоток женщины. – Повезло вам, – сказал мальчик, берясь за стакан с компотом. Медсестра ничего не ответила. Инстинктивно левой рукой, она дотронулась до своего живота, потом опомнилась и убрала руку. – Не переживай, – она принялась поглаживать ноги Дмитрия, – Геннадий Яковлевич говорит, что на этот раз всё может пойти иначе. – Он это говорил и про Максима, и про Лену, и про Наташу… В голосе ребёнка не звучали нотки обиды, гнева или обвинения. Просто утверждение. С трудом сдерживая подступающие слёзы, Надежда встала, поправила халат, в котором её стройная фигура смотрелась довольно привлекательно. Потом взяла тряпку с тележки и принялась вытирать пыль со шкафа полного одеждой. – Не хочу дня рождения, – мальчик разломал очередной кусок хлеба и макнул его в борщ, – нельзя никак остановить моё взросление? – К сожалению нет, – ответила Надежда, тряпка в её руках переместилась на тумбочку. Надежда стискивала губы, дабы они не дрожали. К глазам подступали слёзы. Подняв подбородок, она принялась незаметно глубоко дышать, чтобы сдержать готовые вот-вот вырваться наружу эмоции. – Не хочу становиться семилетним, – сказал Дмитрий. Потом подумал и добавил: – А ведь число семь когда-то было счастливым... Мальчик произнёс эти слова спокойно. Надежду поражала выдержка ребёнка. Да и других детей, за которыми она ухаживала до Дмитрия. Они смирились со своей участью, но не теряли надежду до конца. Мальчик поднял тарелку с супом и, приложив край керамики к губам, выпил оставшуюся жидкость. После чего вытер рот салфеткой, отряхнул руки и сказал: – Я всё. – Молодец! – она кинула тряпку под тележку, забрала столик с пустой посудой, поставила на поверхность тележки. – Я сейчас приду. Мальчик кивнул. Он удобно расположился на кровати, положил руки за голову, опустился на подушку и закрыл глаза. В коридоре Надежду остановил высокий широкоплечий мужчина в военной форме. – Покормили? – Да. – Хорошо. Через час мы придём за мальчиком. Проследите, чтобы он к тому времени был готов. Медсестра кивнула и продолжила катить тележку в сторону кухни, которая находилась на этом же этаже. Вернувшись в палату, она застала Дмитрия перед шкафом с одеждой. – Поможете выбрать? – обернувшись, спросил он. – Обязательно. – Умирать, так с музыкой, – сказал мальчик без нотки эмоции в голосе. – И потом. День рождения же всё-таки. – Митя, – медсестра положила руки на хрупкие плечи ребёнка, – не надо так, с тобой всё может произойти по-другому. – Да-да, конечно, – кивнул он и принялся снимать одежду с вешалки. Через час Дмитрий стоял в модной и со вкусом подобранной одежде. На полу валялась гора из брюк, рубашек, носков, свитеров. В дверь постучали и к ним заглянул тот самый военный, которого Надежда встретила в коридоре. – Готов богатырь? – Да, – кивнул тот и показал на себя. – Во, – поднял большой палец вверх мужчина. – Пошли? – Да. Дмитрий направился к двери, Надежда пошла за ним. В коридоре военный обратился к медсестре. – Вам лучше остаться. – Я пойду с вами. – В прошлый раз у вас была истерика, – тихо, чтобы не услышал мальчик, сказал военный. Дмитрий шёл на два шага впереди них. – Да и Геннадий Яковлевич будет против. – Я сама с ним поговорю. Военный молча пожал плечами. Они вошли в лифт. Мужчина нажал кнопку семь. Лифт поднял пассажиров на этаж выше. Кабину слегка встряхнуло, после чего двери со скрипом открылись. По длинному тускло освещённому коридору три человека последовали в самый конец. Перед массивной железной дверью военный предварительно постучал три раза, после чего открыл, пропуская вперёд мальчика и женщину. Войдя последним, мужчина закрыл дверь на засов. Они оказались в небольшой комнате, где кроме них стояли ещё три человека. Два солдата и учёный доктор преклонного возраста.