– Тетя Поппи? Это ты? – С утра была я! – Тетя смеется, и в уголках ее темных глаз появляются чудесные морщинки. – До чего же я рада тебя видеть, Эмилия! – Она внимательнее вглядывается в экран. – Да ты уже совсем взрослая! Я смеюсь и трогаю пальцем шрам под губой: – Еще бы. – И до сих пор носишь эти винтажные очки. – О, они вовсе не винтажные. – Но вполне могут за таковые сойти. Ладно, давай поговорим о нашей грядущей поездке. Я упираюсь ладонями в колени и пытаюсь восстановить дыхание. И собраться с мыслями. Приглашение от тети пришло около недели назад. Я, как и потребовала бабушка, на следующий день написала вежливый ответ: мол, спасибо большое, но нет. Она что, его не получила? – Мне очень жаль, тетя Поппи, но я не могу полететь в Италию. Тетя постукивает по подбородку наманикюренным пальцем: – Моя дорогая девочка, не стоит так быстро отказываться. Поверь, жизнь покажется тебе гораздо интереснее, если научишься отвечать: «А почему бы и нет?» Я слышу, как на заднем плане кто-то звонит в дверь. И радуюсь, что появился благовидный предлог прекратить этот разговор. – Похоже, к тебе пришли, так что поговорим в другой раз. – Ну уж нет, нам надо спланировать поездку. Подожди минутку, не отсоединяйся. Тетя, не прекращая говорить, быстро идет через гостиную, стены которой выкрашены в барвинковый цвет. Картинка так раскачивается, что у меня даже голова начинает кружиться. Мелькает строй всевозможных безделушек. Старинные часы над камином. Подушки самых разных цветов и размеров, бордовый ковер с длинным ворсом, кресло с расцветкой под зебру. Я вижу в углу круглое подвесное кресло из ротанга. А чем это украшен светильник? Никак фигуркой обезьянки, вырезанной из слоновой кости? Дверь распахивается, и экран мобильника заливает яркий свет. – Броуди! – Тетя направляет смартфон на высокого мужчину лет шестидесяти с взлохмаченными светлыми волосами; он одет в джинсы и фланелевую рубашку. – Знакомься, это Эмилия. Эмилия, это Броуди. Я смущенно хихикаю: – О, приятно познакомиться, Броуди. – И мне тоже. – Низкий голос мужчины очень подходит к его грубоватой внешности. – Ваша тетя ждет не дождется, когда вы отправитесь в путешествие. Ну вот, этого еще не хватало! С какой стати Поппи рассказывает своим знакомым, что я лечу с ней в Италию? Я слышу, как Броуди говорит тете, что на сегодня работу закончил. Телефон подрагивает, и я мельком вижу сморщенную руку. – На удачу! – Тетя кладет в ладонь Броуди блестящий пенни и машет ему на прощание. – До скорого, мой дорогой друг! Ступай и поделись своим светом с этим миром! Наконец на экране снова возникает ее лицо. – Броуди – настоящий подарок небес, – говорит Поппи и закрывает дверь. – Даже не знаю, что бы я без него делала. Бедняга потерял ногу во Вьетнаме. Но он приходит каждый день, помогает мне с Хиггинсом. Хиггинс – это мой двадцатилетний мерин. – Я не успеваю переварить тот факт, что у моей тети есть лошадь, а она добавляет: – Томас, отец Броуди, был моим спутником. – Твоим спутником? Ты хочешь сказать… – Да, Эмилия, он был моим любовником. Храни Господь его душу! Если бабушка Роза, темная, грузная и потрепанная, – это воплощение старой Италии, то Поппи – энергичная, жизнерадостная и немного легкомысленная – олицетворяет собой космополитичную Америку. У тети сохранился слабый итальянский акцент, но это лишь придает ей изюминку. Поппи сейчас в Девоне, штат Пенсильвания, но, когда она заходит в заставленную мебелью кухню, у меня возникает такое ощущение, будто я там, рядом с ней. Тетя объявляет, что наступило время чаепития. Я, естественно, ожидаю увидеть чайник и чашки, но она вместо этого достает из буфета бутылку джина «Бомбей» и улыбается: – Как предпочитаешь, с мартини или со льдом? – Мне, пожалуйста, с мартини и еще обязательно добавить пару оливок, – поддерживаю я игру. Тетя весело смеется: – Ах, как бы я хотела, чтобы мы сейчас были вместе. Напились бы прямо среди бела дня. Я устраиваюсь на скамейке. Солнце пригревает плечи. Тетя смешивает себе коктейль. Она прислонила смартфон к бутылке, но не очень ровно, и я вижу только ее левую половинку. Бóльшую часть экрана занимает холодильник с фотографиями – детей, включая младенцев, и взрослых самых разных национальностей. Толпа женщин в розовых кепках с плакатами в руках на каком-то митинге. Поппи в жокейском костюме верхом на великолепной черной лошади. На Хиггинсе, надо полагать. Снова она. Стоит по колено в воде на берегу океана в компании друзей, причем все они вдвое моложе ее. Поппи бросает взгляд на холодильник у себя за спиной. Я чувствую, что краснею, как будто в замочную скважину подглядывала. У тети блестят глаза. – Жизнь лучше измерять друзьями, а не годами, не находишь? Не дожидаясь моего ответа, она берет свой бокал и шейкер для мартини. Экран смартфона темнеет – видимо, тетя взяла его под мышку. Когда я вижу Поппи в следующий раз, она уже стоит на тенистой террасе. – Мой маленький рай, – говорит тетя и медленно демонстрирует панораму сада. Между сказочными феями и разноцветными гномами как попало расставлены глиняные горшки с непокорным вьюнком, розовыми гибискусами, ярко-оранжевым маком и другими растениями. Аллигатор в натуральную величину, деревянный символ мира и радуга из жести. – Оцени мой последний проект. – Тетя садится около пруда с золотыми рыбками и слегка похлопывает по воде. – Эй, Немо, я пришла! – зовет она. – Дори, плыви сюда! Я не выдерживаю и громко хохочу: – У тебя просто чудесно! И это правда. Дом Поппи вдохновляет, пьянит и одновременно манит, как зарисовка из какого-нибудь фантастического романа, где героиня может быть эксцентричной и молодой в душе чудачкой… или полной психопаткой… Тетя нарушает ход моих мыслей: – Совсем рехнулась. – Что? Она встает на ноги: – Ты ведь так обо мне сейчас подумала? – Нет, что ты! – Я нервно хихикаю. – Просто… Поппи смеется и устраивается в плетеном кресле с подушками разных цветов и размеров. – Все нормально, Эмили. Знаешь, я обожаю сумасшедших. Тех, кто с головой бросается исследовать неизведанное, кто умеет заразительно хохотать и помешан на творчестве. Тех, кто всегда поддержит в беде, не боится поражений и любит неожиданности. И я подозреваю, что ты как раз из таких. Я в ответ мычу, словно дурочка, а сама надеюсь, что это мычание будет воспринято как согласие. Тем временем Поппи устанавливает смартфон на столе и на этот раз направляет его прямо на себя, так что у меня впервые появляется возможность хорошенько ее разглядеть. Она худая, у нее чудесная оливковая кожа и слегка подкрашенные розовой помадой полные губы. На тете белый льняной сарафан с поясом цвета фуксии и массивные оранжевые бусы. – За Эмилию! – Поппи поднимает бокал, и на ее тонком запястье звякает целая дюжина разноцветных браслетов. Я в сотнях милях от Девона сижу на скамейке в парке и поднимаю в ответ воображаемый бокал. – Ведь мы обе из клана младших дочерей, – заключает Поппи. Я давлюсь воображаемым мартини. В памяти всплывает история Филомены, Козимо и бедняжки Марии. – За нас, хотя лично я и не верю в это проклятие. – Надеюсь, что нет. – Тетя качает головой. – Всю жизнь меня просто трясет от несправедливости этой семейной легенды. – И меня тоже. Бедная девушка подверглась сексуальному насилию, а в результате на нее же еще и навесили страшное проклятие. Черт знает что такое! – Да уж, стыдоба. Филомена и Мария должны были выступить единым фронтом: крепко взяться за руки и надавать этому похотливому козлу Козимо по яйцам. Я хохочу во весь голос: – Аминь! Меня не покидает ощущение душевного родства с моей «сестрой» из клана младших дочерей. И плевать на разницу в возрасте! Тетя поджимает под себя ноги, и я вижу ее смуглые ступни с оранжевым педикюром. – Эмилия, я хочу узнать о тебе как можно больше. Расскажи мне о своей жизни. Я поудобнее устраиваюсь на скамейке и начинаю старательно описывать Дарию и Мэтта, моего кота, мою работу и моих племянниц. Даже про свою маленькую квартирку подробно рассказываю. Получается просто замечательно. – Вот примерно так. Моя жизнь не такая уж интересная. – Это не важно, – пожимает плечами тетя, – скоро все изменится. Ты накануне путешествия в Италию! «Все включено»!