Каждую ночь, когда разбивали лагерь, ученые ужинали вместе с аббатисой и генералом в командном шатре. Зиммер изучал карты, которые ежедневно обновлялись штабными картографами. Верне было интересно послушать рассказы о Твердыне и хранящихся там знаниях. Перетта могла дословно пересказать многие книги — и часто делала это, испытывая терпение даже заинтересованной аббатисы. Оливер более тщательно выбирал истории и был хорошим рассказчиком. Когда они сидели за круглым деревянным столом в центре палатки генерала, поедая мясо дикой индейки, которую подстрелил один из разведчиков, Оливер поведал больше об истории Твердыни: — Перед началом Великой войны, когда магия была объявлена вне закона, одаренные подвергались гонениям, а библиотеки с магическими книгами были захвачены или сожжены, некоторые волшебники поняли, что единственный способ сохранить знания для будущего — скрыть их. В течение многих лет, пока армии Сулакана проносились по Древнему миру, завоевывая город за городом, волшебники втайне собирали все важные записи, которые могли найти, и строили сокровищницу тайных знаний. Они нашли изолированное место в неизведанных каньонах в глубине пустыни. Там они выстроили библиотеку Твердыни и провели годы, собирая книги и свитки, сохраняя знания там, где им не будут грозить посягательства Сулакана. Многие волшебники заплатили жизнью за сохранность этого секрета. Твердыня разрасталась, полки и хранилища заполнялись тысячами самых важных книг, когда-либо написанных. — Он сделал паузу, чтобы откусить еще немного сочного мяса индейки. — Затем они создали маскировочный саван, чтобы укрыть скалы архива, и он стал казаться глухой стеной каньона. Библиотека оставалась запечатанной три тысячи лет. — Перетта передала ему салфетку, и он смущенно вытер губы. — Теперь новое поколение ученых может изучать эти книги. — Около пятидесяти лет назад одна из помнящих нашла способ развеять саван, — сказала Перетта; на ее лице отразилась тревога, и она поджала губы. — Виктория. Она сама создала немало проблем, но снова открыла миру Твердыню. Веками никто не мог этого сделать, хотя многие пытались. — Ты все время говоришь о помнящих, но так и не объяснила, кто они, — сказал генерал Зиммер, отбросив кость индейки. Пальцами он оторвал полоску золотисто-коричневой кожи и положил ее в рот. Девушка с радостью пустилась в объяснения: — Помнящие были одаренными учеными, чья миссия состояла в сохранении знаний несколько иным способом. Мы их запомнили. Все знания. Мы читали и заучивали свиток за свитком, фиксируя каждое слово в памяти, пока существовал маскировочный саван. — В течение трех тысяч лет? — спросила Верна. — Добрые духи, в скалы встроена сохраняющая сеть? Как ты прожила так долго? — О, у нас обычная продолжительность жизни, — ответила Перетта. — Помнящие передают свои знания из поколения в поколение. На протяжении тысячелетий мы были единственными, кто знал все пророчества, все заклинания и всю скрытую историю. — Но теперь каждый сам может прочитать книги, — вмешался Оливер. Увидев, как поморщилась Перетта, он успокоил ее: — О, помнящие по-прежнему являются ценным ресурсом. Они могут обратиться к своим знаниям гораздо быстрее, чем ученый вроде меня прочитает целые полки книг в поисках конкретной строчки или фразы. Лучше, если помнящие и ученые будут работать вместе. Оливер взял с блюда ножку индейки, столовым ножом срезал часть мяса и предложив его Перетте. Девушка приняла угощение, которое было незамысловатым предложением мира. — Я буду рада, когда мы с сестрами получим возможность заглянуть в эту библиотеку, — сказала аббатиса Верна. — Мне неспокойно от осознания, что так много опасных заклинаний находится в руках неподготовленных людей. Мы можем помочь. Оливер отвлекся на уже второй твердый походный хлебец. Аббатиса права. Никто не забудет болезненного провала с Поглотителем жизни, когда ученый случайно высвободил убийственную магию, которая уничтожила жизнь на мили вокруг. А потом было столь же неосмотрительное заклинание восстановления, приведенное в действие Викторией, которая создала смертоносные джунгли, настолько безудержные, что они могли поглотить весь мир. — Мы будем очень рады, если направите нас, — проглотив сухой хлебец, ответил Оливер. На следующий день большой отряд миновал долину и поднялся в горы, встречая по пути разрозненные деревни. Когда они добрались до городка Локридж, то обнаружили бурную восстановительную деятельность и недавно посаженные зерновые, хотя был уже конец сезона. Храбрые горожане отважились спуститься по старым дорогам в холмы, чтобы восстановить торговлю с другими деревнями у подножья гор. Мэр Раймонд Барре поприветствовал войско и узнал Оливера и Перетту, которые проходили через город несколько недель назад. Никки, Натан и Бэннон освободили Локридж и все окрестные городки от злополучного Судии, который объявлял людей виновными и превращал их в статуи. Никки с Натаном убили Судию и разрушили его чары, и Локридж и другие городки начали восстанавливаться. Никто так и не мог определить, сколько лет или даже столетий они были в состоянии камня, но теперь все могли продолжать жить. — У нас мало еды, чтобы пополнить запасы такого большого отряда, — извинился мэр Барре, — но у нас есть немного зерна и копченой колбасы. Мы можем приготовить большой котел тушеной козлятины, чтобы накормить вас и ваших людей. — Тушеная козлятина! Мы были бы весьма признательны, — сказал генерал Зиммер. — Мы рады вашему гостеприимству. Мои солдаты возьмут воду из вашего колодца, а старшие офицеры остановятся на ночлег в гостинице. — У нас найдется по крайней мере двадцать кроватей в свободных домах, — сказал Барре. — Остальным придется разбить лагерь, а мы подыщем для этого хорошее место. Зиммер улыбнулся. — Мои люди вытянут жребий, чтобы определить, кто будет спать на соломенном матрасе вместо твердой земли. И мы поможем с едой в меру своих сил. Он отправил в лес нескольких своих лучших охотников, и они вернулись с двумя оленями, которыми дополнили пиршество. Жители Локриджа радовались надежде, которую принесла им д'харианская армия, радовались заверениям о многолетнем мире. Перетта сидела рядом с Оливером, наслаждаясь рагу из козлятины, бобов и ячменя. Взгляд прислонившейся к нему девушки был устремлен вдаль. — Когда мы были здесь в прошлый раз, я понятия не имела, насколько широк мир и как далеко мы отправимся. Тогда нам казалось, что мы преодолели такой длинный путь! — Она засмеялась. — А теперь мы вернулись в Локридж, а кажется, что уже почти дома. — Да, мы почти дома. — Он погладил ее по руке, затем смущенно отстранился. — Мы скоро будем там, я обещаю. Они оба легли спать на одеялах, расстеленных на городской площади, и даже не стали тянуть соломинку ради возможности поспать в кровати. К этому времени Оливер привык проводить теплые ночи под открытым звездным небом и не возражал спать рядом с Переттой. Утром они отправились в горы, следуя за дорогой от одного хребта к другому и поднимаясь все выше, пока не оказались на вершине перевала. Взглянув на огромную просторную долину внизу, Оливер затаил дыхание. Прищурившись, он смог разглядеть зеленые участки, текучее серебро реки, зеркала озер неправильной формы и даже квадраты вновь засеянных пахотных земель. Ему потребовалось время, чтобы узнать долину. — Раньше здесь была Язва! — Значит, мы уже рядом с Твердыней? — спросила Верна. Голос ее звучал устало и нетерпеливо. — Ближе, чем вчера, — сказала Перетта. — Впереди еще много дней пути. Оливер не мог сдержать своего волнения. — Не так давно эта земля была бесплодным запустением, высушенным Поглотителем жизни. Затем, благодаря Виктории, она превратилась в непроходимые леса. — Но теперь мир снова возвращается к нормальной жизни, и все благодаря Никки, — сказала Перетта. Она вытянула руку, указывая на огромную долину. — Мы должны спуститься туда вдоль края, а затем подняться к пустыне. Видите плато на горизонте? В его каньонах расположена Твердыня. Оливер сидел на лошади позади нее, ощущая твердость ее тела. — Да, мы уже почти дома, — сказал он скорее Перетте, чем кому-либо другому. Глава 58 Разбив высокое окно, Никки вывалилась во тьму и начала стремительно падать. Холодные когти ночного воздуха вцепились в ее избитое тело. Капли крови из ран разлетелись в воздухе, поднявшись подобно красным звездам среди незнакомых созвездий. Она летела вниз, обхваченная своим черным платьем. Мимо пронеслись каменные стены башни властителей, потом голые скалы плато. Сверкающие огни, крыши и извилистые улицы нижней части города становились все ближе. Она ощущала себя птицей, черной вороной со сломанными крыльями, которая падает навстречу смерти. Но Никки не умела летать, потому что не была птицей. Она колдунья. Она — Госпожа Смерть. И хотя Адесса ранила ее, а властительница Тора нанесла решающий удар, вышвырнув в окно, Никки еще не была уничтожена, не была побеждена. Она падала… но могла спастись. Никки умела контролировать ветер и использовать свой дар, чтобы управлять воздухом, создавая из него плотный барьер. Сейчас, несмотря на болезненно мечущиеся мысли, она быстро вдохнула, ощутив во рту металлический привкус крови, и создала спасительную воздушную подушку, объединив потоки ветра под собой, чтобы замедлить падение. Крыши приближались к ней со скоростью выпущенной стрелы. У Никки оставалось всего несколько секунд. Она уплотнила воздух, заставив его обхватить себя, но чувствовала, что ее тело продолжает стремительно падать. Черепичные крыши и лабиринты улиц приближались слишком быстро. Никки распростерла руки, пытаясь контролировать падение. Легкий толчок ветра швырнул ее вбок, и она задела водосток трехэтажного здания всего в двадцати футах от земли. Никки вскрикнула, черпая всю мощь магии, которой обладала. Она отказывалась падать, отказывалась умирать. Гнев придал ей сил, но у нее не было четкого контроля, в котором она так нуждалась. Воздушные потоки, словно в отместку, подхватили ее и швырнули в стену здания, пока она падала в пустоту темного переулка. Последний порыв ветра развернул ее спиной вниз, она замедлилась — и рухнула на скользкие усыпанные мусором булыжники темной улицы за дубильней и товарным складом. Она ударилась головой о твердую землю, сдавшись на милость полуобморочного состояния. Но Никки все же не позволила себе скользнуть в блаженную тьму. Она часто скрывалась в благословенном забытье, чтобы уберечь себя. Много раз Джегань избивал ее до потери сознания, когда насиловал, и это короткое бегство в забвение иногда было единственным способом бросить ему вызов. Она совершенно не сопротивлялась побоям, чтобы лишить его удовольствия слышать ее крики боли. Теперь Никки не нужно было бежать от боли. Она не могла укрыться от боли, которая была частью ее. Если она чувствует боль, значит, жива. Никки долго лежала с закрытыми глазами, вдыхая зловоние дубильных химикатов, выброшенных обрезков шкур яксена, ошметков мяса и жира, соскобленных с кожи и сваленных в помойную кучу, в которой дрались между собой крысы. Она слышала, как грызуны возятся в стекающей в канаву жиже, вороша мусор в переулке, где никто не мог их видеть. Оставаясь неподвижной, Никки мысленно прощупывала свое тело, чувствуя вкус крови во рту и засохшую корку в носу. Голова пульсировала из-за проломленного черепа или сотрясения мозга. Мускулы были измучены жестоким поединком, а потом падением, и Никки знала, что ее бледная кожа будет сплошь покрыта синяками. Вдыхая и выдыхая, она поняла, что несколько ребер сломаны. Достаточно сильный волшебник смог бы исцелить ее, но вокруг не было никого кроме крыс. Она могла бы сама исцелиться при помощи дара, как только наберется сил… но это будет еще не скоро. Никки сомневалась, что кто-нибудь из волшебников Ильдакара хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь ей, даже если некоторые из них втайне были возмущены суровыми методами властительницы. Они не признаются в этом после того, как Никки потерпела неудачу. По крайней мере, ее не превратили в камень, как непокорную колдунью Лани. Значит, она еще сможет сражаться. Сейчас она должна все вытерпеть и выжить. Никки открыла глаза. Игнорируя боль, она заставила себя пошевелиться, медленно и осторожно встать на ноги, восстанавливая дыхание. Она посмотрела наверх между зданиями по обеим сторонам переулка — дубильней и складом. Зловещий шип башни властителей напоминал часового на краю плато и казался невероятно далеким. Она не могла поверить, что выжила при падении с такой высоты. Посмотрев на стены склада, Никки вдруг заметила проблески света и неровные отражения в трещинах между кирпичами. Осколки зеркала. Кусочки зеркального стекла с острыми краями оставили как знак. Зерцалоликий! Повстанцы. Держась за стену, Никки с трудом пошла вперед. Тени в переулке были неглубокими и успокаивающими. Она прислонилась к прохладному камню стены склада, отдыхая и восстанавливая дыхание. Она знала, что ей нужно двигаться дальше, но она была в городе совсем одна, и идти было некуда. К счастью, в столь позднее время улицы были пустынны. Она хотела побыть одна и решить, что делать дальше. Каждый шаг высасывал последние крохи энергии. Она израсходовала слишком много сил во время схватки с Морасит и защищаясь от магии властительницы, а затем пытаясь замедлить падение. Теперь у нее не осталось ничего и никого. Натан был без сознания и мог никогда не прийти в себя. Она не знала, где Бэннон. Мрра держали в клетке. Никки осталась одна. Перед глазами все плыло, а мысли слишком громко стучали в голове, поэтому она не сразу заметила крадущиеся фигуры. Никки вздрогнула и отступила, зная, что не может позволить стражникам увидеть ее. Но это был не верховный капитан Стюарт или его вооруженная городская стража. Это были повстанцы. Один поспешил вперед и хрипло сказал: — Это колдунья. Зерцалоликий захочет ее увидеть. Ее колени тряслись, но она попыталась призвать свою гордость и решимость. Никки шагнула навстречу мятежникам, но тут же согнулась и прислонилась к стене. Люди в капюшонах подбежали и подхватили ее. — Властительница… это она сделала. — Она вдохнула, и в ее легкие и бок будто вонзились острые клинки. — Мне нужно убить ее. — Их лица тонули в тени, и у Никки почти не было причин доверять им, но повстанцы стали ее единственной надеждой. Она почувствовала поддерживающие ее руки. — Пойдем с нами, колдунья. Мы отведем тебя туда, где ты будешь в безопасности. Именно это ей и нужно было услышать. Никки сдалась успокаивающему черному забвению. * * * Никки очнулась во влажном, пропахшем сыростью месте. Она услышала плавное течение воды, ласковое, как шепот любовника. Моргнув голубыми глазами, Никки попыталась сфокусировать зрение. Она увидела узкие каменные проходы, освещенные створчатыми фонарями. Туннель был гладким и темным, будто гигантский сказочный червь прорыл себе путь сквозь песчаник. В центре туннеля тек поток воды в прямом как стрела подземном канале. Акведуки! Каменные дорожки в четыре фута шириной по обеим сторонам потока уходили в темноту. Она лежала на деревянной низкой койке, застеленной несколькими слоями одеял. Ее импровизированная кровать стояла прямо на каменной дорожке у воды. Никки повернулась, приготовившись к взрыву боли от синяков и сломанных костей, но ощутила лишь ноющую ломоту от исцеления. Похоже, она больше не была на грани смерти. — Кто-то исцелил меня, — пробормотала она, удивившись этому. Над ней потрудился одаренный. — Где я? — Ее голос был сухим и хриплым, в горле пересохло, несмотря на влажный воздух. Никки подняла голову и увидела людей в коричневых балахонах. Они откинули капюшоны, не боясь показаться ей. Мужчины и женщины смотрели на нее, бледные и напуганные, но решительные. Она приподнялась, чем вызвала переполох среди повстанцев. Один убежал в туннель за помощью, но двое вышли вперед, чтобы помочь ей.