— Когда наш город снова будет в безопасности, наши обычаи больше не затронут ваши чувства. — Тора откусила кусочек рыбы. — А сейчас мы должны бороться против этих отвратительных мятежников. Вы говорили, что можете вызвать огонь волшебника? Весьма необычно для колдуньи. Какие еще заклинания вам известны? — Я использую различную магию в зависимости от обстоятельств, — сказала Никки. — Я приобрела много способностей, когда убила волшебника, а еще меня обучали сестры Света и сестры Тьмы. — Ах, значит, магия Ущерба, — сказал Максим. — Весьма необычно. — Вы служили Владетелю, а теперь жалуетесь на наши методы? — презрительно фыркнула Тора. — Это была ошибка. Сейчас я служу лорду Ралу и помогаю ему приблизить золотую эпоху — когда все люди будут вольны выбирать свою судьбу и жить, как им хочется. — Оригинально, но непрактично. — Держа в руках тарелку, Тора постучала по золотой клетке, и напуганные жаворонки запели еще громче.— Наверное, вы правы, и они поют из-за страха. Тем не менее, для меня это прекрасная музыка. Никки положила себе рыбу и свежий хлеб, а Максим наполнил кубки темно-красным кровавым вином. Он сделал большой глоток. — Где еще вы учились магии? У других наставников? В других библиотеках? — Я училась на жизненном опыте, а он у меня огромен. С каждым брошенным мне вызовом я совершенствовала умения и находила новые способы применения дара. Когда я вступаю в схватку с опасным противником, то тщательно выбираю оружие. — Ее голос стал тихим и хриплым при мысли о бедной Чертополох и смертоносной стреле, отравленной кровью из ее сердца. — Иногда оно отвратительно. Максим перебил ее: — Ваш компаньон Бэннон упоминал некую огромную библиотеку. Архив магических знаний. Это не вымысел? — Он назвал этот архив Твердыней, — сказала Тора, — невероятно большой архив, который был спрятан во времена Великой войны. Никки мгновенно насторожилась. — Бэннон говорил об этом? — Он рассказал это нашему сыну, — ответил Максим. — Звучит великолепно! Мы просто обязаны изучить архив. — Он повысил голос, чтобы его услышали слуги: — Кто-нибудь, разыщите Ренна! Он нужен мне прямо сейчас. Скажите, что его хочет видеть главнокомандующий волшебник. Никки услышала шорох шагов, когда слуга убежал по коридору. — Зачем вам Ренн? — спросила Никки. — Он самый радивый ученый палаты волшебников. И от него Ильдакару меньше всего пользы. Уверен, он с энтузиазмом воспримет новость о Твердыне. Вы должны рассказать ему, как найти архив. Никки колебалась. — Он был скрыт по веской причине. — Да-да, в извилистых каньонах по другую сторону Кол Адаира. Это нам известно, — сказал Максим. — Полагаю, найти Твердыню будет не слишком трудно. Тора порылась в рулетах, но ни один не пришелся ей по вкусу. — В нашей истории говорится, что древние волшебники пытались тайно сохранить мировые знания и не дать императору Сулакану уничтожить их. Считалось, что Твердыня утрачена. — Нам лучше снова ее отыскать и выяснить, какие знания там хранятся, — сказал Максим. Никки напряглась. — Но знания Твердыни опасны. Неподготовленные ученые, которые не ведали, что творят, уже чуть не уничтожили мир. Дважды. — Еще один повод отправить туда нашего эксперта. — Максим улыбнулся, когда увидел торопливо шагавшего к ним волшебника Ренна, за которым едва поспевал бордовый балахон. Мужчина шел, переваливаясь с ноги на ногу — не потому, что был слишком толстым, а потому, что его ноги были слишком короткими. Тора взглянула на Максима с неизменным холодным выражением. — Один из тех редких случаев, когда я согласна с мужем. — Она посмотрела на озадаченного волшебника. — Ренн, у нас для тебя поручение. Существует огромный архив под названием Твердыня, в котором хранятся великие магические знания. Возьми отряд и найди архив. Никки сообщит тебе всю нужную информацию. Никки подбоченилась. — Вам никогда не найти архив. Он был скрыт тысячелетиями. — Вы сами сказали, что скрывающее заклинание было развеяно. Я уверен, Ренн сможет отыскать Твердыню. — Максим указал на Ренна. — Она находится по ту сторону Кол Адаира. Пересеки горы и найди пустынные каньоны. Это совсем несложно. Ренн изумленно открывал и закрывал рот, словно в нем боролись восхищение и страх. — Мне больше всего на свете хотелось бы отыскать новый архив. За последние пятнадцать столетий я перечитал все книги в Ильдакаре. Но если архив находится снаружи и... так далеко. — Он причмокнул. — Путешествие может быть опасным. — Тогда возьми эскорт. Дюжину вооруженных солдат, — фыркнул Максим. — Почему бы тебе не взять того стражника? Капитана... как его там? А, точно, Тревор. — Здесь он все равно бесполезен, — добавила Тора. — Вид крови производит на него слишком большое впечатление. Пусть лучше командует твоим эскортом. — Вряд ли это мудрое решение, — громко предупредила Никки. Тора снова хмуро посмотрела на колдунью. — Вы не одобряете наши порядки, но Ильдакар пока терпит это. Я — властительница и сама принимаю решения. — Она жестом приказала Ренну удалиться. — Это мой приказ, а ты как член палаты волшебников обязан его исполнять. Найди Твердыню и посмотри, что там полезного. Все равно все ее знания принадлежат нам. — Она распрямила узкие плечи и кивнула. — Большая часть книг архива была взята из Ильдакара три тысячи лет назад. Пришло время вернуть их. — Властительница, но… — пролепетал Ренн, пальцы которого дрожали. Он смахнул со лба пот и вытер руку о балахон. — Вы собираетесь вновь поднять саван. Вдруг это случится до моего возвращения? Максим допил кровавое вино. — Тогда мы будем чрезвычайно разочарованы, что ты не успел доставить сюда записи Твердыни. — Он снова наполнил свой кубок, потом подлил кровавого вина Торе и нахмурился, когда заметил, что Никки едва пригубила из своего кубка. Он замахал рукой: — Иди, Ренн, тебе лучше поторопиться. Волшебник спешно удалился. Глава 25 Бэннон, терзавшийся мыслями о судьбе Яна, больше не замечал чудес Ильдакара. Он провел день в одиночестве, пытаясь придумать, как помочь своему другу. В его голове медленно кружился водоворот из сожалений и приятных воспоминаний. Они с Яном собирали с капусты извивающихся зеленых гусениц, засовывали их в банку, а потом кормили обрывками капустных листьев. Через некоторое время гусеницы сбрасывали кожу и окукливались. Вскоре они превращались в обычных белых бабочек, которые порхали по полям. Губы Бэннона изогнулись в вымученной улыбке, когда он представил, как они с Яном бегают по рядам зеленой капусты и ловят новорожденных бабочек. Иногда они с Яном использовали кочаны в качестве мячей. Скучающие мальчишки всегда находили себе развлечение — например, спускались в укрытую бухту и играли в приливных заводях… Затем, подобно осколку стекла, его пронзило воспоминание об отчаянии на лице Яна, которого норукайские работорговцы избили и потащили к лодке, пока сам Бэннон удирал. Он не мог вообразить боль и страдания, которые выпали на долю Яна. Должно быть, бедного мальчика избивали и унижали. Бэннон вспомнил узоры шрамов на коже своего повзрослевшего друга. Сколько порезов и ушибов ему досталось? Сколько переломов, сотрясений, скрытых травм? Бэннон неосознанно застонал. Он молил друга о прощении, но знал, что не заслуживает этого. То секундное колебание, то предательство оказалось большой ценой для его сердца. Ян же потерял все. Но что привело его друга сюда? Какая сложная цепь событий могла привести пленника с острова Кирия в этот легендарный древний город и заставить сражаться на боевой арене? Как? Пресвятая Мать морей, как... и почему? «Здесь должен был быть я, — подумал Бэннон. — Я не должен был бросать его, ведь сначала они поймали меня». Спустя столько времени он по-прежнему испытывал острую душевную боль и хотел, чтобы все было иначе: чтобы похитили только его, а Ян сбежал и жил со своей любящей семьей: матерью, отцом и маленькой сестрой Айрин. Когда Бэннон добежал до деревни, поднял тревогу и позвал на помощь, было уже слишком поздно. Семья Яна была раздавлена потерей сына, а отец Бэннона поколотил его за трусость. Мальчик и не пытался избежать наказания, потому что знал, что на этот раз заслужил его. Раз уж его собственная жизнь и так была полна боли из-за пьющего отца, может, он должен был пожертвовать собой и позволить другу спастись. Тогда Ян мог бы вырасти в счастливом доме, жениться на красивой девушке с острова и иногда произносить тост за пропавшего друга Бэннона. Но Бэннон остался и еще несколько лет страдал от побоев, а потом попытался спасти бедных котят... и оставил любимую мать беззащитной перед этим жестоким человеком. И в итоге он так никого и не спас. И Яна тоже... На вершине плато было тепло, а солнце ярко светило. Вспотевший Бэннон бродил по улицам, глубоко погруженный в свои мысли. Много позже, вернувшись в особняк, он наткнулся на Амоса, Джеда и Брока, которые маялись от безделья. — Наш друг Бэннон выглядит хмурым, — сказал Амос, — а нам нечем заняться. Давайте развеселим его. — И как мы это сделаем? — спросил Джед. Брок хмыкнул. — Отведите его к шелковым яксенам, даже если он не хочет пользоваться их услугами. — Он может посмотреть на меня с Мелоди, — сказал Амос. — Обещаю, что на этот раз не буду заставлять ее петь. Покраснев, Бэннон затряс головой. — Я в порядке. Просто пойду в свою комнату. — Нет, не пойдешь, — сказал Амос. — Оставайся с нами, развлечемся. Бэннон собрался с силами и придал своему лицу оптимистичное выражение.