— Кто такой повелитель плоти? Андре погладил тугую косу бороды, торчащую вперед. — Я могу переделывать и изменять живых существ. — За эти годы он вывел много интересных созданий, — добавил Айвен. — Мы используем их на арене. Натана пробрал холодок при воспоминании об ужасном боевом медведе, который напал на них в холмах. Человек, способный создать такое существо... Тора взяла слово: — Опасения волшебника Ренна правомерны. Если одаренный может потерять магию, нам нужно знать, почему. Может, наша собственная магия тоже под угрозой? Нам нужно разрешить эту проблему. — Она кивнула повелителю плоти. — У тебя есть наше благословение, Андре… и твои методы работы. Изучи этого человека. Серые глаза повелителя плоти сверкнули. — Я бы сделал это в любом случае. — Он быстро окинул взглядом Никки. — Но ваши силы еще при вас, колдунья? Вы утверждаете, что они не пострадали? Максим склонился к ней ближе и добавил: — Вы источаете красоту, но я не верю, что в этом замешана магия. — Я такая, какая есть, — ответила Никки. — И да, вся мощь моего дара при мне. — Как замечательно, — сказал Максим. — Классовая система в Ильдакаре зависит от дара человека. К благородному правящему классу принадлежат те, у кого самый могущественный. У торговцев и ремесленников есть хоть какой-то намек на дар, но мало силы. А те несчастные, кто не обладает никакими известными способностями, служат в качестве рабов. Больше ничего беднягам и не остается. — Я… у меня нет связанных с даром способностей, — промямлил Бэннон. — Ты наш гость, — вмешался Амос, как будто только что заметил Бэннона. — Об этом не беспокойся. — Если ты умеешь обращаться с мечом, у тебя есть определенное умение, — добавил Брок, сидевший возле Амоса. Бэннон покраснел. — Умею. Никки проявляла к еде мало интереса. — Мы не можем отрицать, что ваш город впечатляет во многих отношениях. Ильдакар мог бы стать южной столицей Д'Харианской империи. — Лорд Рал объединяет истерзанные войной земли, — добавил Натан, — давая людям свободу и новую надежду жить по своему усмотрению. Д'Харианская армия и мудрое правление лорда Рала пошли бы вам на пользу. Максим поковырял ложкой в покрытом корочкой пудинге и попробовал кусочек. — Мы ничего не знаем о вашей Д'Харианской империи. — Империи рождаются и исчезают с печальным однообразием, — сказала Тора. — У нас было достаточно императоров. Мы не хотим подобной участи для нашего вольного города Ильдакара. Никки скептически посмотрела на них. — Вольный город? Вы двое производите впечатление императоров. — Ничего подобного, — слишком поспешно сказал Максим. — Ваше предложение запоздало, — проворчал Айвен. — Возможно, союз был бы нам полезен много веков назад, но мы сами решили свою проблему. — Главный укротитель Айвен прав, — добавил Максим. — Мы с радостью приняли бы помощь вашего лорда Рала, когда наш город был осажден генералом Утросом, но мы позаботились о нем посредством нашей собственной магии. — Он взглянул через длинный стол на Никки. — И вам полагается спасти мир, колдунья? Цель достойна моего восхищения! Но мы уже спасены. С Ильдакаром все в порядке. — Ильдакар — наше идеальное общество, — повторила Тора. — Возможно, так и есть, но я не встречала идеального общества, которое не нуждалось бы в спасении, — трезво рассудила Никки. Глава 11 В присутствии уважаемых членов правящего совета Бэннон чувствовал себя жалким и неуместным. Он видел поразительные возможности дара Никки и знал, на что способен Натан. Эти двое приняли его как близкого соратника, не обращая внимания на отсутствие дара. Юноша стал важной частью их группы, и, конечно, вносил свой вклад. Но здесь, в огромном городе, полном других одаренных людей, Бэннон чувствовал себя неуверенно, словно снова был одиноким мальчишкой на Кирии. Он взглянул на сидевших рядом Амоса, Брока и Джеда. У них были магические способности, которые они продемонстрировали во время устройства лагеря на равнине, но все же Бэннону казалось, что он сможет найти общий язык с ровесниками. Трапеза шла своим чередом. Юноша склонился к Амосу и тихо спросил: — Властительница и главнокомандующий волшебник действительно твои родители? Трое парней были поглощены собственной беседой, но Амос повернулся к гостю, подняв темные брови: — Да, и это означает, что я могу делать все, что захочу. Тебе понравились твои покои? — Да! Это самые прекрасные покои, в которых я когда-либо жил. Джед взял графин и наполнил свой кубок темно-красным вином, а затем долил Бэннону, хотя молодой человек отпил всего лишь треть. Вино было крепким и кружило голову. — Это очень хорошее вино — кровавое, — сказал Джед. Бэннон замешкался, прежде чем сделать еще один глоток. — Кровавое вино? Оно сделано из крови? Молодые люди хором рассмеялись. — Не из крови! Виноградники поливают кровью рабов. Ягоды становятся сочными и крупными, в отличие от любого другого урожая. — Амос сделал долгий глоток, а потом вытер губы тыльной стороной ладони. — Ты определенно почувствуешь разницу. Бэннон, которого немного подташнивало, лишь пригубил вино. Молодые люди ели мясистые оливки из чаши перед ними, и Бэннон задался вопросом, не были ли это плоды из рощ, удобренных телами рабов. Амос выплюнул косточку, покатал ее между кончиками пальцев и бросил на пол. — Обитая под саваном в течение стольких веков, мы были вынуждены использовать все возможные ресурсы. И рабы, конечно, были расходным материалом. Бэннон откусил от булочки с фруктами, не желая спрашивать, каких усилий стоило вырастить зерно или изготовить муку. — У вас должно быть много рабов, — пробормотал он, вспоминая Яна, когда-то давно захваченного работорговцами. — Они сами восполняют свою численность, поскольку им дозволено размножаться, — сказал Амос. — Под саваном нормальный ход времени охватывает весь город, минуя знать, — таких как мои родители и я, — и поэтому мы не стареем. Наше число остается неизменным, а рабы стареют и умирают, или погибают из-за несчастных случаев. — Или умирают от болезней, — добавил Брок. — Какая-то часть сбегает — каждый раз, когда спадает саван, — пробормотал Джед, чем заработал свирепый взгляд Амоса. — В горных деревнях наверняка сотни беглых рабов. Брок промокнул булочкой рот, измазанный в мясном соке, и подхватил рассказ: — Рабов поощряют размножаться, чтобы поддерживалась их численность. Мы великодушны, и позволяем им выбирать партнера. В последние десять лет у нас есть еще один источник рабов. Мы снова наладили торговлю с внешним миром. — А ты уверен, что у тебя нет дара, Бэннон? — спросил Амос, нахмурившись. Юноша не хотел признаваться, что не умеет творить заклинания и высвобождать магию. — Я не волшебник, если ты об этом, но разве у каждого нет хотя бы небольшой частички дара? Волшебник Натан сказал, что все истинно неодаренные ушли. Джед фыркнул с набитым маслинами ртом. — Сдается мне, что ваш Натан больше не волшебник, поэтому он тоже не особенно полезен. — Он по-прежнему волшебник, — заступился за Натана Бэннон. — Он прожил тысячу лет и обладает обширными познаниями. Многие враги научились, что его не стоит недооценивать. Или меня. — Он коснулся бедра, где обычно был Крепыш. — Выпьем за нашего нового друга Бэннона Фермера и все его приключения, — забавляясь, поднял кубок с кровавым вином Амос. Остальные подняли свои кубки, радуясь поводу как следует выпить, но Бэннону казалось, что они смеются над ним. Юноше пришлось сделать большой глоток вина. Оно оставило приятное тепло во рту и горле, и он постарался не думать о крови рабов, которой орошали виноградники. — Я могу рассказать вам больше о наших свершениях, — сказал он, — как мы спасли великий архив Твердыни и все хранящиеся там знания. — Он кивнул, увидев, что привлек их внимание. Глубоко внутри он хотел произвести впечатление на этих молодых людей. — Твердыня? Никогда о ней не слышал, — сказал Амос. — Один из величайших в мире архивов магических знаний. Я помог Натану и Никки сохранить его. — Какая польза от сложных магических знаний, если у тебя нет дара? — вставил Брок. — Я спасал Твердыню не для себя, а потому, что так было необходимо. И я тоже сражался. Пускай у меня нет дара, но я помог колдунье Никки уничтожить Поглотителя жизни, и я также сражался с порочными лесными чаровницами, созданными Викторией. — Он содрогнулся, вспомнив прекрасных помнящих Одри, Лорел и Сейдж. — Они были очень красивыми, но в то же время ядовитыми и смертоносными. Амос усмехнулся: