— Какие билеты вы купили? — Это было довольно сложным делом. Она хотела отправиться в Гейнсвилл[83] ближайшим поездом, но испугалась, что ей придется в ожидании поезда пробыть еще час в Новом Орлеане. И поскольку поезда прямого назначения не было, я взял ей билеты через Джэксон, через Виксберг, Монро до Маршалла, оттуда поезд идет в Даллас и через Дентон в Гейнсвилл. — Но ведь это очень большой крюк. Она могла бы уехать гораздо позже на прямом поезде и все равно прибыла бы раньше. — Ее гнал вперед страх перед Шеттерхэндом. — И этот же страх заставил ее быть болтливой с вами. Вы смогли еще что-нибудь узнать от нее? — Нет, сэр. Я сказал вам все, что знаю. Могу я надеяться на ваше снисхождение ко мне? — Хм! Я постараюсь. Ваша же обязанность — ни единым словом не проговориться обо всей этой истории. — Я не издам ни звука! — Я ставлю это условие, поскольку, если вы проболтаетесь кому-нибудь, я не буду молчать относительно вашего участия в этом деле. Прежде всего я удостоверюсь, что вы были честны со мной. Вас не будут привлекать к этому делу, но если я обнаружу, что вы обманули меня, даже относительно какой-либо самой мелкой детали, то можете быть уверены: сидеть вам вместе с вашим сыном за решеткой, и довольно продолжительное время. — В таком случае, сэр, мне не нужно ничего бояться. — Ну вот и отлично! Самое лучшее, что вы можете сделать, — чтобы я вас больше не видел. Разумеется, браслет я не собирался покупать, это был всего лишь предлог, как вы и сами можете догадаться. — Конечно, — выдохнул он облегченно. — Но, сэр, не могли бы вы мне сказать, откуда вы знаете, что произошло между мной и миссис Сильверхилл? С той минуты, как я пришел, до последней секунды своего отъезда она ни с кем не разговаривала, кроме меня, и все же вы так хорошо осведомлены! — Это моя тайна, мистер Джефферс. Полиция должна быть в курсе всего, что может пригодиться. — В таком случае, возможно, имеет смысл пойти сейчас в номер миссис Сильверхилл. Она сказала, что ее захватил врасплох Шеттерхэнд. Она заперла его, в номере и, как я уже сказал, этот человек не может выйти наружу. — Не беспокойтесь о нем! Вестмен не позволит так легко запереть себя. И если это все-таки произошло, то он совершенно четко представляет себе, как сделать так, чтобы снова выбраться на свежий воздух. Я ушел очень обрадованный. Вернувшись в гостиницу, где мы остановились, я сразу же осведомился по поводу расписания поездов. У нас оставалось еще целых два часа до отправления нашего поезда, чтобы я мог все объяснить моим товарищам. Они тоже обрадовались тому, что мне удалось обнаружить ниточку в наших поисках. Виннету, так же как, впрочем, и Эмери, выразил согласие относительно нашего пути. Не смог поехать один я при всем своем желании, поскольку на поездку в Гейнсвилл требуется гораздо большая сумма денег, чем та, которой я располагал. Для миллионера Эмери это был сущий пустяк, так же как и для Виннету, которому нужно было всего лишь пошарить за своим поясом, чтобы поменять несколько драгоценных камней на приличную сумму в бумажных купюрах, я же, пролетарий, был вынужден путешествовать за их счет… Глава вторая В ДОЛИНЕ СМЕРТИ Нам даже в голову не пришло известить кого-нибудь о том, что мы намеревались отправиться в путешествие. Стемнело, когда поезд, следуя вдоль правого берега Миссисипи, понес нас к Шривпорту в верховьях Ред-Ривер, и на рассвете следующего дня мы были уже там. В этом городе пассажиры обычно делали пересадку с поездов, следующих из Джэксона и Виксберга через Монро в Гейнсвилл. По нашим расчетам, в тот день здесь должна была пересаживаться с поезда на поезд и Юдит. Мы сидели в вагоне-ресторане, но ели без всякого аппетита, прикидывая, что может произойти в зависимости от того, сядет или нет она на этот поезд. Поскольку Юдит Сильверхилл (а она наверняка уже здесь, сидит где-нибудь в предпоследнем вагоне) неплохо знала меня и Виннету, нам искать ее было опасно. Поэтому розыски провел Эмери, пройдясь по всем вагонам. А когда вернулся, сообщил, что так и есть — она в поезде, сидит, как мы и предполагали, в предпоследнем вагоне. — Ты не ошибся? — спросил я. — Невозможно ошибиться, это она. В купе первого класса сидит дама с внешностью еврейки, рядом индианка, из багажа при них только небольшой чемодан и сумка, на вешалке висит серое пальто и простая шляпа, все сходится с твоим описанием. Что будем делать? — Пусть едет. — Что? Вот это да! А может, лучше задержать ее? — Нет. С этой дамой каши не сваришь, нам нужна не она, а Мелтоны. — Но ведь она их предупредит! — Она не сможет сделать это, поскольку мы ее опередим. Само собой разумеется, мы приедем в Альбукерке намного раньше, чем она. — Хотелось бы в это верить. Однако никто не знает наперед, что может произойти. Может, лучше задержать ее сейчас? — Как ты собираешься задержать ее? — При помощи шерифа. — Во-первых, нам придется задержаться на несколько дней, а во-вторых, это никак не поможет нашим поискам. Я, например, нисколько не сомневаюсь, что из Гейнсвилла она поедет в Нью-Мексико. Думаю, она не имеет ни малейшего представления о том, что ее ждет. Наверняка что-нибудь да задержит ее в пути, а мы эти места знаем неплохо, я не хочу выглядеть чересчур самоуверенным, но в то же время не сомневаюсь, что уж тут-то ей с нами нечего тягаться. — А вдруг нам придется сразиться с команчами? — Надолго это нас не задержит. Тут Виннету счел необходимым вмешаться в наш разговор: — Мой брат не может так говорить! Команчи — заклятые враги Виннету, но он их не боится. И все же он не стал бы вступать с ними в схватку, потому что у нас совсем нет времени на это. Нам надо подумать о том, что команчи очень часто ходят на север и добираются даже до дороги на Санта-Фе[84]. Я промолчал. Мой друг сказал чистую правду, а я не к месту погорячился. Позже Эмери еще несколько раз совершал рейды до предпоследнего вагона. И каждый раз он находил Юдит спящей. Она спала так крепко, как будто всю предыдущую ночь провела в дороге, не сомкнув глаз. В Далласе нам нужно было пересесть на другой поезд. И сделать это нужно было так, чтобы Юдит ни в коем случае не заметила нас, иначе она пустила бы в ход одну из своих хитростей, чтобы отправить нас по ложному пути. В Далласе все обошлось. И во второй раз, в Дентоне, нам тоже удалось не попасться ей на глаза. Поезд шел очень медленно, останавливаясь чуть ли не у каждого столба, и в Гейнсвилл мы прибыли, когда уже совсем стемнело. Дождавшись, когда Юдит со служанкой сойдут с поезда, мы покинули вагон. Гейнсвилл выглядел как довольно заштатный городишко. Его составляли дома, к которым больше подошло бы определение хижины. На вокзале не нашлось никакого пристанища, а в самом Гейнсвилле было только два так называемых отеля, выглядевших весьма непритязательно и мрачно. Любой деревенский трактир в Германии мог бы показаться верхом элегантности рядом с ними. Мы проследили за тем, как Юдит вошла в один из отелей. Нам на руку было то, что все его входы-выходы хорошо просматривались с улицы и были широкие окна — по три в каждой комнате. Выждав немного, мы тоже вошли в этот отель. Внутри было темно хоть выколи глаза. На улице смеркалось, но все уже было еще достаточно светло, однако свет не мог пробиться сквозь толстый слой грязи на оконных стеклах. Откуда-то слева послышались голоса. Скорее всего, они доносились из кухни. Оттуда пробивался и узкий луч света — видимо, там горела небольшая настольная лампа. Мужской голос произнес: — Все в порядке. Мы давно обо всем позаботились. Я только перенесу сейчас лампу в гостиную. Послышались шаркающие шаги. Они замерли где-то недалеко от нас. Можно было предположить, что это хозяин разговаривает с Юдит. Следовательно, она должна скоро появиться в комнате, которую хозяин назвал гостиной. Двигаясь на ощупь, мы продвинулись немного вперед, вошли в довольно просторную комнату и наткнулись на стол, возле которого стояла скамейка. И стол, и скамейка, как мы успели почувствовать, были сделаны из грубых досок. Мы сели. Вскоре в комнату вошел хозяин, неся перед собой лампу. Поставив ее на стол, заметил нас. — Хелло! — воскликнул он. — Я гляжу, у меня еще гости. Добро пожаловать, джентльмены! Рад приветствовать вас в моем отеле. Здесь вы найдете изысканную кухню, удобную постель и очень низкие цены! — Посмотрим, посмотрим, — ответил ему Эмери. — А пиво у вас есть? — Есть, и еще какое! Настоящее английское! — Принесите три бутылки. Но учтите: если нам не понравится ваш божественный напиток, мы заставим вас самого выпить его. — Надеюсь, этого не случится. Меня же в данный момент интересовало не столько пиво, сколько человек, сидевший по другую сторону стола, чей неясный силуэт вырисовывался прямо напротив стола. Но вот хозяин подвинул лампу, и я увидел, что это была Юдит, рядом с ней находилась индианка. Как только хозяин удалился, я встал, поклонился и сказал: — Миссис Сильверхилл! Во время нашей вчерашней встречи вы были так воодушевлены, что ваше состояние передалось и мне. Я не смог расстаться с вами. Олд Шеттерхэнд нашел ваш след. — Вы… Вы… Здесь, в Гейнсвилле… — вне себя от изумления пробормотала она. — А вы, конечно, предпочли бы, чтобы я до сих пор сидел в вашем будуаре в Новом Орлеане. Но вы собрались в путешествие слишком поспешно и кое-что забыли, а эта вещь вам крайне необходима. Вот почему я сел в поезд и последовал за вами. Вот эта вещь, сеньора! Я достал из сумки записку Мелтона, развернул ее и поднес к лампе. Прочтя первую фразу, она вырвала записку у меня из рук и закричала: — Это мое! Эта записка принадлежит мне! — Да, она принадлежит, несомненно, вам, сеньора! С помощью этой записки вы можете вынудить величайшего мошенника быть честным с вами перед тем, как палач вздернет его на виселице. Она прошипела: — Замолчите, величайший из всех обманщиков! Сеньор Хантер честный человек, во всяком случае, честнее вас в тысячу раз. Не в моих силах отомстить вам, но уж он-то это сделает, будьте уверены. Вошел хозяин, и она продолжила, обращаясь уже к нему: — Сеньор, не найдется ли у вас до утра отдаленной и запирающейся на замок комнаты для дамы? — Вы это серьезно, мэм? — ответил хозяин. — Ну разумеется, у меня найдется комната, в которой вы будете чувствовать себя, как принцесса на небесах. И он повел своих постоялиц в эту самую комнату, держа лампу перед собой. Дом был разделен на две части: большую, где мы сейчас находились, и меньшую, где размещались кухня и жилище хозяина. В дощатом потолке над кухней виднелись прямоугольные отверстия. К одному из них хозяин приставил лестницу и стал по ней взбираться. Юдит и ее индианке не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Мы остались сидеть за столом. Прошло чуть более четверти часа, и хозяин вернулся, неся в руках все ту же лампу, как мы поняли, единственную на весь его «отель». — Прошу прощения, джентльмены! — сказал он. — Сегодня у меня горит только одна лампа. Три большие люстры, которые я заказал в городке Литл-Рок[85], прибудут не ранее чем послезавтра. Не желаете ли отужинать?