Мэгги Тайский ресторанчик, торгующий на вынос, не закрылся во время моего пятилетнего отсутствия, и мои вкусовые рецепторы сообщают, что их потрясающий пад тай ничуть не изменился. Может, я пытаюсь мысленно вернуться в прошлое, проверить, не получится ли разбудить воспоминания и понять, почему столь многие имена и лица в этом деле кажутся знакомыми. А может, я просто люблю хорошую жареную лапшу. Я горблюсь над дерьмовым офисным компьютером, просматривая старый список дел. Казалось бы, можно было просто нажать Ctrl+F с адресом Перелли-Ли – и оно тут же всплывет, но черта с два. Не могу решить, кто именно создавал базу данных органов правопорядка: человек, который ненавидел компьютеры, ненавидел копов или обожал доплату за сверхурочные. Моя вилка уже безнадежно скребет по дну картонки из-под еды, когда я наконец его нахожу. Мои глаза больше не выдержат вглядывания в зернистый экран, так что я нажимаю «Печать», чтобы прочитать позже у себя на съемной квартире. Я пытаюсь сообразить, как ввести код авторизации в принтер, и подумываю, не сработает ли просто удар кулаком по клавиатуре, когда у меня за спиной раздается нервное покашливание. Это мой новый помощник. Утром шеф вызвал меня к себе в кабинет, и мы обсудили, как свидетельские показания его сына сказались на моем расследовании. Я сказала, что нам лучше бы пока не оглашать заявление его сына, чтобы не нарушить ход расследования. Тэд сначала взвился, решив, что я подвергаю сомнению показания его сына. Я не стала напоминать, что подвергать сомнению показания – это то, что копы и делают. Однако я убедила его в том, что так будет лучше для всех. Учитывая полную школу напуганных подростков, нельзя подвергать девушку риску из-за непроверенного утверждения. Что до Джейка… ну, я напомнила шефу поговорку: «Даже белые ведьмы становятся страшными врагами». Его голубые глазки выпучились, и он выдал какую-то чушь насчет того, что Сара Фенн «порядочная женщина». Тем не менее он принял мой довод. Обвинять ведьму в убийстве – это, возможно, немного рискованно. Так что, чтобы расследование шло быстрее (иными словами, чтобы доказать правоту сына), он дал мне помощника. К счастью, это был не Мерзкий Коп и не Чрезмерно Увлеченный Просмотром Улики Коп. Это – Услужливый Коп, он же некий сержант Честер Гринстрит. Честер настолько бледный, что чуть ли не прозрачный, с копной светло-рыжих волос, веснушками и невидимыми золотистыми ресницами, из-за которых он кажется постоянно изумленным. Но когда я поворачиваюсь, чтобы пригласить его войти, то замечаю, что он действительно изумлен. Я просила его просмотреть результаты экспертизы по дому, где проходила вечеринка, и поторопить токсикологов насчет трупа парнишки. Однако сейчас у него в руке увесистый юридический справочник. – Можно с вами переговорить, сэр… то есть мэм? Приватно? Знаком разрешая Честеру закрыть дверь, я слышу от дежурящего Мерзкого Копа восхищенный свист. Он кладет том на стол – и можно даже увидеть, как с нее слетает облачко пыли. – Я получил жетон только в прошлом году и, ну… на самом деле был так увлечен, что прочел эту штуку. От корки до корки. Это «Уложение наказаний штата Коннектикут». Мы все во время подготовки слушаем курс по нему, но на самом деле он рассчитан на юристов – судей и адвокатов – а не на нас, простых копов. Мой сержант заложил нужное место кофейной салфеткой. – Я рада, что вы так отдаетесь делу, Честер, но что бы Джейк Болт ни говорил, я пока не уверена, что преступление вообще имело место, не говоря уже о вердикте и приговоре. – Ну, нам нужна будет уверенность, – говорит он. – Твердая уверенность. Потому что иначе полетят головы, – он морщится. – И это не каламбур. Его палец уткнулся в абзац с подзаголовком «Исключение для отмены смертной казни за убийство». Что неверно, потому что исключений нет. Коннектикут отменил смертную казнь в 2012 году. До этого в нашем штате лет за сорок был казнен всего один заключенный. И всего несколько лет назад власти штата отменили смертную казнь даже тем одиннадцати преступникам, которые ее ожидали. В Коннектикуте казни проводить не желают. Тут всего один абзац, потому что исключение всего одно: «Убийство сверхъестественным путем». Я его читаю. А потом перечитываю. – Я правильно поняла, что тут сказано? – спрашиваю я у Честера. – Ага. Я собрал информацию. Колония Коннектикут получила королевскую хартию в 1662 году. С того момента и до Войны за независимость мы казнили десятки человек за преступления, совершенные с помощью колдовства. Руководство колонии считало магию такой угрозой «моральному и духовному спокойствию населения Коннектикута»… Это я цитирую, сам я ничего против ведьм не имею, – поспешно добавляет он. – Такой угрозой, что, когда мы в 1788 году присоединились к союзу и стали пятым штатом, нам навечно было гарантировано отсутствие любых поправок или отмен в отношении преступного колдовства, караемого смертью. Я с шипеньем выпускаю воздух сквозь сжатые зубы. Это не пожелтевшие бесполезные бумажки. Это – неотменяемое современное требование закона штата Коннектикут. Если то, что заявляет Джейк Болт, правда – или если жюри присяжных решит, что это правда – то Харпер Фенн умрет. 16 Журнал записи происшествий: округ Блэк Хилл, отделение Санктуария Полученный вызов: 22:32, 8 августа Выезжавший полисмен: сержант Найт, Маргарет Номер записи: 14-1009 Вызов поступил в 22:32 на центральный узел от женщины, назвавшейся соседкой Пьера МАРТИНО и Бриджит ПЕРЕЛЛИ по адресу Шор-аппроуч, дом 258. Сообщение о нарушении тишины: женский крик. Также «шум». По словам звонившей, это необычно, так как МАРТИНО и ПЕРЕЛЛИ «хорошие люди» и «обычно тихие», хоть и замешаны в «ведьмовских штучках». После этого вызывающая переключилась на осуждение «деятельности ковена» и сообщила, что соседи жаловались ПЕРЕЛЛИ, что это может сказаться на стоимости собственности. Принимавший вызов сержант Грейсон вернул говорящую к конкретике. Звонившая сказала, что это «возможно пустое», но крик был «просто ужасный», так что она сочла нужным о нем сообщить. Звонившую поблагодарили и заверили, что офицер выезжает. Проверка показала отсутствие дел на ПЕРЕЛЛИ. Пять нарушений дорожных правил со стороны МАРТИНО, но никаких иных преступлений. Сержант Найт отправлена по вызову. На месте в 22:57. Реагирующий полицейский выяснила, что на террасе дома шел праздничный обед. Присутствовали Пьер МАРТИНО, Бриджит ПЕРЕЛЛИ, Майкл и Эбигейл УИТМЕН, Сара ФЕНН и Джулия ГАРСИЯ. Кроме того, в доме находились четверо несовершеннолетних, дети вышеупомянутых взрослых. Один несовершеннолетний, Дэниел УИТМЕН (12 лет) лежал на диване внизу, с ним находилась его мать. Сержанту Найт сообщили, что мальчик упал с лестницы. Услышавшие шум взрослые нашли его без сознания, и его мать закричала. Однако мальчик быстро пришел в себя без каких-либо видимых травм. Мальчик был в сознании и разговаривал. Сказал: «Пошел нам за печеньками, но было темно, и я шагнул мимо ступеньки». На рекомендацию полицейского обеспечить ребенку осмотр профессионального медика Майкл УИТМЕН заявил, что он – профессиональный медик, профессор факультета медицины Йельского университета, и что он уверен, что его сын «немного испуган, но цел». «Мы все переволновались гораздо больше него», – сказал УИТМЕН. Были проверены остальные дети наверху (в возрасте между 11 и 12): они не спали, но были спокойны. Все дети подтвердили, что с ними все в порядке. Реагирующим было рекомендовано наблюдать за несовершеннолетним Дэниелом УИТМЕНОМ в течение всей ночи, а утром в случае появления каких-либо тревожных симптомов обратиться к врачу и получить второе мнение. ДЕЛО ЗАКРЫТО 17 Сара Когда я сказала Эбигейл, что она ошиблась, то не смогла ничего прочесть по ее лицу. Я сказала, что Харпер не смогла бы ничего сделать Дэниелу колдовством. Не знаю, правда ли то, что она сказала об обращении свидетеля в полицию, но это глубоко меня потрясло. Потому что пусть это обвинение и ложное, но доказать это будет ужасно сложно. Я не могу допустить, чтобы дочь еще день со мной не разговаривала. И потому, после того как я все же взяла себя в руки, я зачаровала дверь спальни Харпер. Солнце едва встало, и я сделала перерыв в бессонном приготовлении ингредиентов, чтобы подремать в бабушкином кресле-качалке – и тут мои чары заставили все часы и колокольчики в доме зазвенеть одновременно. Харпер врывается ко мне, разъяренная. Когда моя девочка так злилась? – Какого черта, ма? Ты заговорила мою дверь? – Нам надо поговорить. Я никогда не спрашиваю, куда ты ходишь, но ты пропустила два дня в школе – и еще очень много чего. – Вряд ли. Здесь меня ничего не держит. Я понимаю, что она говорит о школе, о сплетнях на парковке, о посиделках в кафе – обычных элементах жизни подростка. Но ее «меня нечего не держит» ранит меня больнее ритуального кинжала. – Харпер, я серьезно. Сядь. Она мрачно плюхается на кухонный стул, пристраивая пятки на край сиденья. Она упирается подбородком в колени и наблюдает за мной. – Ну, что? Как сказать своему ребенку, что ее обвинили в убийстве? Как сказать девушке, лишенной дара, что ее обвинили в том, что она сделала это колдовством? Как объяснить, что женщина, знавшая ее с младенчества, считает ее способной на это? Придется попытаться. Мне придется сказать ей правду, постаравшись не напугать. Сейчас речь дается мне труднее любых чар. – Ко мне приходила Эбигейл. Она сказала, что кто-то явился в полицию и дал показания о том, что ты виновна в смерти Дэниела.