Иллюзия контроля Мы часто мечтаем о том, чтобы в детях проявились наши лучшие качества. Многих родителей шокирует понимание, что их ребенок — личность с собственными потребностями, желаниями и стремлениями. Наши дети — это не мы. И чем больше ребенок отличается от нас, тем сложнее с этим смириться. Взрослые часто винят себя, если отпрыски не соответствуют их представлениям. В безопасной атмосфере психологической консультации родители часто жалуются, что им будто навязали отношения с совершенно незнакомым человеком, причем на всю жизнь. Не так они себе это представляли, не такого ребенка. Часто это дитя, этот чужак, им вовсе не по душе. Они переживают, будто с ними что-то не так. А вдруг это отсутствие родительского инстинкта? Или результат кесарева сечения? А может, во всем следует винить своих неэмоциональных предков? Многие гордятся тем, что сильно отличаются от собственных мам и пап, потому что более эмоционально развиты, открыты, уравновешенны, успешны, лучше разбираются в политике и мировых событиях. Но приходят в отчаяние, когда видят, что дети совсем не похожи на них или вдруг принимают решения в соответствии с собственными ценностями, обычно противоречащими родительским. Взрослые нередко уверены, что должны контролировать судьбу — и не только свою, но и детей. Это ложное убеждение часто становится основной причиной стресса и тревоги. Стоит проанализировать, и мы увидим, насколько оно оторвано от реальности. Прежде чем ругать себя, подумайте: «Я правда мог это проконтролировать?» В большинстве случаев мы не смогли бы предотвратить сложные ситуации, в которых по привычке все равно виним себя. Наши дети другие на биологическом уровне. Они несут рецессивные признаки и определенный генетический материал и подвержены воздействию окружающей среды, которое мы не в состоянии регулировать. Как поняла Крисси, наша задача — любить детей такими, какие они есть, а не за то, что они наше отражение. В следующий раз, когда вам захочется изменить своего ребенка, или заставить его вести себя по-другому, или быть тем, кем вы его представляете, попробуйте эту практику. РЕФЛЕКСИЯ. «Дайте волю своему ребенку» Большую часть своей жизни, особенно до рождения детей, мы привыкли быть центром Вселенной, чувствовать, что можем контролировать, по крайней мере, некоторые аспекты своего мира. Наша культура поощряет эту точку зрения — социальные сети призывают найти «своих» подписчиков, телефоны показывают «нашу» погоду, новости, биржевой курс. Забудьте об этом. Настройтесь на дыхание, окружающие звуки, физические ощущения. Когда появляются дети, все меняется. Вселенная расширяется, и мы теряем ощущение власти и контроля. Внезапно чувствуем себя уязвимыми, земля уходит из-под ног, будущее неопреде­ленно. Посмотрите, каково это — перестать изо всех сил удерживать равновесие. Позвольте себе отдохнуть. Прекратите давить. Утихомирьте свои стремления. Обычно мы убеждены, что должны стать другими и что детям также нужно измениться, а наша задача — исправить их. Чем больше мы боимся и переживаем, тем яростнее пытаемся управлять жизнью — своей и детей. Это так утомительно — контролировать все 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Быть лучше всех и заставлять детей быть лучше всех. А если вы перестанете делать из своих детей тех, кем они не являются? Если просто позволите им быть собой? И будете наслаждаться общением? И не нужно будет постоянно куда-то стремиться и чего-то добиваться? Представьте Микеланджело перед чудесной каменной глыбой — как он ждет, прислушивается, старается разглядеть, чем хочет стать этот камень. Вы можете проявить такое заботливое, ласковое, любящее внимание к своим детям? Не принуждайте. Попробуйте направлять и поддерживать ребенка, наблюдать за его развитием. Попробуйте тихо сказать: «Я вижу себя. Слышу тебя. Я забочусь о тебе и твоих потребностях». Осознанность поощряет нас видеть все хитросплетения обстоятельств, сил и факторов, которые создают каждый отдельный момент. Мы — часть целого. Как бы нам ни хотелось (и как бы мы ни считали себя обязанными), мы не дирижируем Вселенной. В хорошие дни можем хоть как-то контролировать себя и своих детей, например заставить их съесть полезный ужин, сделать домашнюю работу и не бить братьев/сестер, возможно, даже выстроить значимое общение. Но в целом наши силы, к сожалению, весьма ограничены. Осознание общей картины и бескрайности Вселенной поможет избавиться от чувства вины, когда у детей случаются проблемы, они плохо себя ведут, не соответствуют нашим стандартам или не добиваются тех целей, которые мы ставим перед ними. «Я не могу остановиться!» В главе 2 мы рассказали, как Антон контролировал своих детей, вплоть до того, что указывал им, чем питаться. Это было вызвано беспокойством о будущем и желанием обеспечить им безопасную, стабильную жизнь. Но он ужасно уставал, управляя бизнесом, занимаясь детьми и стараясь порадовать жену. — У меня такое чувство, что я не могу остановиться и переживаю, что если все-таки остановлюсь, то все развалится. Понимаю, что требую от них высоких достижений во всем. Чем больше у меня страхов и сомнений, тем сильнее я стараюсь контролировать каждый их шаг. Прекрасно понимаю, что это плохо, и мне стыдно признаваться в этом, но я часто давлю на их чувство вины или даже угрожаю, чтобы получить нужный результат. А потом обвиняю их в том, что они заставляют меня так сильно нервничать. Да, это замкнутый круг, но иногда кажется, что у меня просто нет выбора. Очевидно, что Антону нужно было немного успокоиться. Я решила, что здесь как нельзя лучше поможет одна история. Жил да был маленький мальчик, который вдруг заметил белые волосы на голове своего отца. «Откуда у тебя эти белые волосы, папочка?» — спросил сын. «Сам знаешь, как плохо ты иногда себя ведешь. Не доедаешь ужин. Или дерешься с братом. Или злишь меня. Или доводишь свою маму до слез. Каждый раз, когда ты поступаешь плохо, у меня появляется белый волос». Мальчик задумался. Он долго молчал. «Но папочка, — сказал он, заметив противоречие в словах своего отца, — почему тогда у дедушки вся голова белая?» Антон расхохотался. — Хорошая история, очень хорошая, — сказал он, шлепая себя по коленке. — Сегодня я как раз хотел поговорить о Самире. Проблема в том, что он постоянно дерзит и не слушается. Он устраивает скандал, когда я даю ему дополнительное задание по математике. Я подняла брови. — В школе учат недостаточно хорошо. В его классе человек тридцать, не меньше, и ребенок совершенно не развивается. К тому же он ленивый. Математика — ключ к успеху в этом мире. Учитель слишком занят, чтобы уделять ему особое внимание, поэтому я слежу за тем, чтобы он раскрыл свой потенциал. Даю ему дополнительные задания, развивая его способности. Я довольно хорошо разбираюсь в математике и могу научить его лучше, чем преподаватель. Она, конечно, чудесная девушка, но совсем недавно окончила колледж, к тому же не математик. Проблема в том, что он каждый раз сопротивляется, ведет себя неуважительно. Я же стараюсь ради его блага, а он дуется, иногда устраивает истерику. Уверен, вы представляете, как я на все это реагирую. — Как он отвечает? — спросила я. Антон немного успокоился. — Он говорит, что это скучно, ему неинтересно. — А что ему интересно? Играть в видеоигры? — спросила я. — Да, как и все дети его возраста, он увлекается играми, в основном интеллектуальными. И у него хорошо получается, но больше всего он любит животных. — Возиться с ними? — Да все. Наблюдать за ними, читать о них, смотреть телепрограммы. Он одержим ими. — Похоже, он нашел свое увлечение. — Недалеко от школы есть старый пыльный музей, который он просто обожает. Там собраны потрепанные чучела животных со всего мира. Это музей естественной истории. Для Самира это рай. Жена водит его туда, часто с друзьями или с братом. Там проводят занятия, на которых рассказывают о науке, животных и старых скелетах. Иногда дети зарисовывают их, моделируют фигурки зверей, даже проводят исследования. А еще у него прекрасное чувство юмора. «Папа, мы сегодня видели тигра-людоеда. Он такой страшный. Не хотел бы я столкнуться с ним в джунглях! А еще там была птица с красивыми перьями, ее называют птица-секретарь. Правда, смешно?» — И как вы на это реагируете? — спросила я. — Отшучиваюсь: «Замечательно. А теперь иди займись математикой. Тигр-людоед не найдет тебе работу, сынок. Это жестокий мир, и надо научиться выживать. За дело. А то тигр слопает тебя». — А если после математики вы сводите его в музей на часик? Это будет особым временем для вас обоих, — предложила я. — Он бы порадовался, но у меня, к сожалению, нет времени. — Возможно, я ошибаюсь, но могу поспорить: если вы проведете с ним часик в музее и увидите, чем сын так увлечен, он перестанет сопротивляться математике. Антон закатил глаза. — Может, мне и удастся выделить часик, но это не поможет ему найти работу и выжить в этом мире, — возразил он. — Послушайте, Антон, я понимаю, что вы очень заняты и считаете, что подобные развлечения — непростительная трата времени. Вы не в силах контролировать рынок труда, но в состоянии регулировать свои контакты с сыном. По крайней мере, в некоторой степени. Это поможет выстроить с ним прочные, близкие отношения. Вы ведь хотите этого? И помните: мы не знаем, что будет с экономикой через пятнадцать или двадцать лет. Навыки классификации, наблюдения и анализа могут принести огромную пользу. Договорились? Антон недовольно вздохнул. — Понимаю, что вы желаете ему успеха. Все мы хотим, чтобы наши дети достигли невероятных высот, но им важно найти баланс. А для родителей важно поддерживать их интересы. Я просто предлагаю вам провести один час с сыном. По рукам? Антон вышел из моего офиса, поглядывая на часы, и мне трудно было предположить, увижу ли его снова. Больше, лучше, быстрее Мы мечтаем, что наши дети будут улучшенной версией нас — умнее, спортивнее, привлекательнее, успешнее. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы добиться этого. За тридцать лет практики я видела, как родители с ограниченным достатком тратили с трудом накопленные сбережения на репетиторов и консультантов, чтобы их чада получили шанс поступить в колледж, а потом горевали или злились, когда оказывалось, что все эти время и деньги были потрачены впустую. Говорят, когда Жан Пиаже, швейцарский психолог и автор теории когнитивного развития, приехал в Америку в 1960-х годах, чтобы читать курс лекций об этапах детского развития, кто-то из слушателей каждый раз спрашивал: «Как ускорить эти этапы?» Вопрос задавали настолько часто, что Пиаже назвал его американским2. Его ответ перекликался с дзен-мудростью: «Зачем это делать?» Он не видел пользы в том, чтобы предъявлять к детям непомерные требования, и считал это нездоровой, нежелательной тенденцией. Он был убежден, что дети достигнут определенных ступеней развития в свое время. Кажется, что чем лучше мы справляемся с родительскими обязанностями, тем быстрее развиваются наши дети. И мы напрочь забываем о радости и веселье. В основе этого вопроса лежит вполне объяснимое человеческое желание, знакомое и Антону, и Крисси: обеспечить ребенку более счастливую и легкую жизнь. Однако чем больше мы пытаемся контролировать каждый шаг наших детей, тем активнее они сопротивляются. Мне вспоминаются пальчиковые головоломки, с которыми я играла в детстве, — на палец надевается плетеный цилиндр, и чем сильнее ты пытаешься высвободиться, тем крепче он сжимается. В желании Антона было столько искренности и невинности — правда, излишне интенсивных, — что я вспомнила, как мама учила меня писать. Она была талантливым журналистом и мечтала переехать в Нью-Йорк, чтобы реализовать свои мечты. Потом у нее обнаружили проблемы с сердцем, и мама отказалась от работы в престижном журнале. Она забыла о своих мечтах, стала школьной учительницей, вышла замуж, переехала в пригород и родила двоих детей. Но мечты долго не умирают. Ее неугомонные, нереализованные амбиции проявились, когда я училась в средней школе, и я стала ее идеей фикс. Однако у меня не было ни таланта, ни интереса. Чем активнее она пыталась заставить меня писать, тем сильнее я сопротивлялась и не слушалась, выдавая тексты, которые демонстрировали полное отсутствие стиля и креатива. Я больше интересовалась визуальным искусством и театром, и непрожитая мамина жизнь меня совсем не увлекала. По сути, я всеми силами двигалась в противоположном направлении: мне хотелось играть на сцене. И со временем она отказалась от попыток переделать меня. Антон не отменил нашу встречу на следующей неделе. — Отдаю вам должное, — сказал он смущенно. — Мы сходили в музей. Даже не помню, когда Самир так радовался. Он обежал все залы, показал мне стенды с древними видами животных, медведей, птиц, синих бабочек, скелет динозавра, окаменевшую доисторическую рыбу. Он столько знает! Должен сказать, он меня впечатлил. Он изучил всех животных. И так радовался, что я рядом. Сын крепко обнял меня, когда мы уходили из музея. Он так давно меня не обнимал. Наверное, собственные страхи так ослепили меня, что я перестал его видеть. Смотрел на него — и видел только свои тревоги. Если вы заметили, что зациклились на собственных потребностях и переживаниях и перестали видеть своего ребенка, попробуйте следующую практику3. Возьмите бумагу и карандаш (или телефон) и запишите свои мысли. РЕФЛЕКСИЯ. «Научитесь видеть своего ребенка»