Парис одарил его ещё одной ехидной улыбкой. — Ты положил на неё глаз. — Нет. Не положил. У него не было даже малейшего желания сделать это. Она лишь была ранена и не могла позаботиться о себе, и поэтому вряд ли сейчас она могла ублажить кого-то в постели. А это единственное, что мог хотеть от нее Парис. Секс. Чтобы ни утверждал воин. Кроме того, она призывала Аэрона. Она кричала его имя. Обескураженный, Парис продолжил: " Ангел технически не считается человеком, ты знаешь. Ангел это нечто большее." Аэрон сжал челюсти.. Отлично, и это все, что он запомнил из их предыдущего разговора. — Я уже сказал, что не положил на неё глаз. Парис захихикал. — Как скажешь, дружище. Наслаждайся своей женщиной. Руки Аэрона сжались в кулаки, смех друга его сейчас не радовал. Иди и расскажи Люциену все, что мы сейчас обсудили, но ни при каких обстоятельствах не сообщай женщинам, что здесь раненый ангел. Они набегут в мою комнату, чтобы посмотреть на нее, а у меня нет времени на эти глупости. "Почему? Ты что-то планируешь сделать с ней?" Его зубы сжались с такой силой, что он испугался, что скоро от них останутся лишь светлые воспоминания. — Я собираюсь допросить её. — Ха. Так вот как парни называют это в наши дни. Ладно, развлекайтесь. С этими словами улыбающийся Парис покинул комнату. Снова оставшись наедине со своей подопечной, Аэрон взглянул на нее. По крйней мере, ее молчаливые рыдания стихли, и она снова взглянула на него. — Что ты здесь делаешь, Оливия? Звук её имени не должен был так действовать на него — ведь он произносил его вслух и раньше — но так и было. Его кровь закипела с новой силой. Это все ее глаза.. …что смотрели сейчас на него. Вздох сорвался ее губ. Я знала какими будут последствия. Знала, что придется распрощаться с моими крыльями, моими способностями, моими бессмертием, и все равно сделала это. Просто… моя работа изменилась. Я больше не приносила радость. Только смерть. И я ненавидела то, что они хотели, чтобы я сделала. Я не смогла сделать это, Аэрон. Я просто не смогла. Звук его имени на ее губах, произнесенный с такой теплотой, он ошеломил его и заставил задохнуться. Да что с ним? Соберись. Будь хладнокровным, жестоким войном, я знаю, ты можешь. "Я следила за тобой," продолжила она, "так же как и за всем, кто окружает тебя, и я… испытала боль. Я хотела тебя, и я хотела то, что было у них — свобода, любовь и веселье. Я хотела играть. Я хотела поцелуев и прикосновений. Я хотела наслаждения для себя самой. Ее взгляд встретился в его, таким темным, суровым. — И в конце концов, я передо мной встал выбор. Пасть. или убить тебя. Я решила пасть. И вот я здесь. Твоя. Глава 3 ТВОЯ. ЕЙ НЕ СЛЕДОВАЛО этого говорить. Оливия застыла в ужасе, в голове билась только одна мысль, заглушая все остальные: она всё испортила. Она должна была смягчить правду, для Аэрона. В конце концов, каждый раз когда она приближалась к нему, он угрожал ей страданиями и смертью. То, что она была невидимой, не имело значения. Он знал, что она была поблизости.