Его глаза снова расширились. Между её лопаток там, где должны были быть крылья, протянулись два глубоких шрама, обнажая рваные сухожилия, мышцы, даже кость. Раны были варварские, жестокие и безжалостные, кровь все еще сочилась из них. Однажды он насильственно лишился своих собственных крыльев, и это было самое болезненное ранение за всю его очень долгую жизнь. "Что произошло?" Хрипота появилась в его голосе. "Я пала," прохрипела она, стыд слышался в ее голосе. Она уткнулась лицом в подушку. — Я больше не ангел. — Почему? Он раньше никогда не сталкивался с ангелами, — ну хорошо, разве что с Лисандром, но этот ублюдок не в счет, потому что он отказался разговаривать с Повелителями о чем либо — и почти ничего о них не знал. Он знал лишь то, что ему рассказала Легион, и, конечно, существовала огромная вероятность, что её описание было прикурашено ненавистью, что она к ним испытывала. Ничего, из сказанного ею, не подходило под описание девушки, лежащей на его постели. Ангелы, по словам Легион, были бесчувственными, бездушными созданиями, и целью их существование было: уничтожение их темных соперников, демонов. Она также утверждала, что очень часто, ангел мог поддаться соблазну плоти, искушаемый тем, кого он — или она — должны были ненавидеть. Этого ангела выпинывали с небес прямиком в ад, где демоны, которых она когда-то поразила, наконец-то могли на ней немного отыграться. Это ли случилось с ней? Аэрон удивился. Путешествие в ад, где демоны отомстили ей? Возможно. Может ему развязать ее? Её глаза. такие чистые, такие непорочные. Сейчас они говорили — помоги мне. И спаси меня. Но больше всего, эти глаза говорили, возьми меня и никогда не отпускай. Когда-то подобная невинность уже обманула его, подумал он, останавливая себя. Баден был обманут таким образом, и поплатился за это своей жизнью. Умный человек сначала выяснил бы все об этой женщине, решил он. — Кто забрал твои крылья? Вопрос прозвучал словно грубый лай, и он удовлетворенно кивнул. Она сглотнула, вздрогнула. — меня бросили… — Аэрон, ты тупой болван, — вдруг перебил ее мужской голос. — Скажи мне, что ты не… Парис вошел в комнату и застыл, увидев Оливию. Его глаза сузились, и он провел языком по зубам. — Итак. Это правда. Ты действительно полетел туда и схватил ее. Оливия застыла, скрывая свое лицо от чужих глаз. Её плечи затряслись, как будто она рыдала. Она все-таки испугалась? Сейчас? Почему? Женщины обожали Париса. Соберись. Аэрону не нужно было спрашивать, откуда Парис узнал о том, что он сделал. Торин, хранитель демона Болезни, следил за крепостью и холмом через свои мониторы двадцать восемь часов в сутки девять дней в неделю(так казалось, по крайней мере). — Я думал, ты собираешь остальных. — Торин написал мне, и я сначала пошел к нему. — И что он сообщил о ней? — Коридор, — сказал его друг, указывая подбородком на дверь. Аэрон покачал головой. — Мы можем говорить о ней здесь. Она не Наживка. Еще одно движение языка по прямым, белоснежным зубам. — А я думал, что это я болван, когда речь заходит о женщинах. Как ты узнал, кто она? Она сказала тебе, а ты не смог не поверить? Его тон был насмешливым. — Она ангел, без сомнений. Та, что следила за мной. Это стёрло выражение презрения с лица Париса. — Действительно ангел? С небес? — Да. — Как Лисандер? — Да. Очень медленно Парис оглядел её. Как женский знаток — или каким он был прежде — за время осмотра он узнал о ее теле все. Размер груди, изгиб бедер, точную длину ног. Это не раздражало Аэрона. Она ничего для него не значила. Ничего, кроме проблем. — Кем бы она не была, — сказал Парис, в его голосе стало намного меньше злобы, — это не означает, что она не заодно с нашим врагом. Должен ли я напомнить тебе, что Гален, крупнейшее в мире трепло, заявляет, что он ангел? " "Да, но он лжет." "А она не может?" Аэрон потер рукой вдруг ставшее усталым лицо. — Оливия.