«Минута», как оказалось, была одиннадцатью. Не то, чтобы он считал каждую чертову секунду. Ожидание убивало его, хотя он и догадывался, что она собирается сказать. Я рисковала и готова была понести наказание, потому что любила тебя. Часть его хотела услышать эти слова, даже если это сделает его садистом. Другая его часть очень хотела услышать эти слова. Даже если это сделает его мазохистом. Сейчас она уже не чувствует этого, а если чувствует, то ничем хорошим это для неё не кончится. Эта мысль заставила его почувствовать себя слабым и опустошенным. Долбланое 'необходимо'. «Ты уверен, что хочешь узнать?» наконец спросила она с надеждой, всё еще колеблясь. «Это знание изменит тебя, и не в лучшую сторону.» Тогда это не «Я любила тебя». Выражение её лица было таким обеспокоенным, он никогда не видел её такой. Страх прошел сквозь него и его пальцы замерли. Он выпрямился, его пристальный взгляд пытался залезть ей в душу. «Нет. Не говори мне. Не говори мне сейчас же.» Она судорожно сглотнула. «Гидеон. Мы…ты и я…у нас был…сын. У нас был сын, и его имя Стил.» ГЛАВА 7 Амун, хранитель демона Тайн, развалился на пластиковом садовом стуле посреди цветущего зеленого леса, окружающего его дом. Перед ним стоял работющий от батареек вентилятор и мини холодильник с ледяным пивом рядом. Алкоголь практически не оказывал никакого влияния на бессмертных, но в любом случае ему нравился его вкус. Над головой так ярко светило солнце, что нескольким тысячам янтарного цвета лучам удалось просочиться сквозь густой навес из верхушек деревьев непосредственно на открытую кожу. И да, у него было достаточно открытых участков кожи. Он пришел сюда одетый лишь в плавки и улыбку. Когда он закрывал глаза, было легко представить, что он на пляже. Один. Он проделавал этот трюк как можно чаще, это было его время вдали от людей и секретов, которые они никогда не смогли бы спрятать от него, как бы ни старались. Жажда секретов его демона всегда была отчаянной, жажда пробраться в чужие головы и найти их, прислушиваясь к их мыслям. К мыслям Амуна, когда прислушивался к себе. Это было достаточно тяжело, но терпимо. Если бы это было его единственной способностью, то возможно он смог бы вести нормальную жизнь. Но его демон может также украсть эти воспоминания, каждый новый голос присоединяя к тысячам других в его голове, наполняя их силой, пока, наконец, они не сольются с его собственными, таким образом он уже не различал какие из них действительно его собственные. Словно он проживал жизнь человека, чьи воспоминания он забрал. В любом случае, эта жизнь была хороша — или невероятно ужасна. Амун ненавидел красть чужие мысли, но иногда это было необходимо. Выявление знаний и планов своего противника может помочь выиграть сражение. Заставить врага забыть их может помочь выиграть войну. Таким образом, хотя он и ненавидел это, он будет использовать своего демона без колебаний. И если придется, снова и снова. Женское хихиканье привлекло его внимание и он открыл глаза. Ему не нужно было видеть ее, чтобы знать, кто приближается к его убежищу. Оливия, ангел. Аэрон следовал за ней по пятам. Амун уже мог услышать их мысли. Боги, ее смех так чертовски сексуален. Если я использую свои крылья, он не сможет меня поймать, а я ужасно хочу, чтобы он меня поймал. Почти… поймал… ее… Он почти поймал меня! Задыхаясь, улыбаясь Оливия вывалилась из-за кустов, заметила Амуна и выхватила кинжал, привязанный к ее бедру под робой. Когда она поняла, кто перед ней, она остановилась, расслабилась и помахала ему рукой. Не ожидая ее внезапной остановки, Аэрон прыгнул в куст и через секунду врезался в нее, роняя обоих на землю. Аэрон вывернулся на полпути, принимая на себя основной удар от падения. Но славные белые крылья Оливии раскинулись и взмахнули, ослабляя импульс, и они мягко приземлилсь на ложе из листьев. «Наконец-то, попалась, сердечко мое» Аэрон сказал с притворным рычанием, пытаясь поцеловать ее. «Аэрон», Оливия уклонилась, бросив взгляд на Амуна. «У нас компания». «Компания»? Воин вскочил на ноги, уже тянущийся к своему оружию, в тоже время заставляя Оливию пригнуться, без сомнения, чтобы защитить ее жизненно важные органы. Когда он увидел Амуна, он тоже расслабился. И, если Амун не ошибся, покраснел. «Эй». Эй, подал знак Амун. Он бы хотел приветствовать своего друга как следует, хотел бы поговорить с ним, но Амун слишком хорошо знал опасность, что влечет открытый рот, пока эти голоса борятся за освобождение. Одно слово, и они вырвались бы. Они бы прорвались сквозь его оборону и выдали бы все, что он знал. Все вокруг него стали бы слушать все то, что он был вынужден слушать ежедневно. Он слишком сильно любил своих друзей, чтобы подвергать их влиянию этого яда. Кроме того, он привык к нему. Они нет. Аэрон помог Оливии подняться на ноги и стряхнул листья и ветки с ее белого блестящего одеяния. «Что ты тут делаешь?» Опять же, Амун жестами показал свой ответ. Аэрон непонимающе смотрел на него. Воин изучал язык жестов, но еще не овладел им полностью. «Помедленнее, пожалуйста.» «Он сказал, что у него мини-отпуск,» пояснила Оливия. Амун кивнул, давая знать Аэрону, что женщина была права. «Ну, мы тогда пойдем» сказал Аэрон. Останьтесь. Пожалуйста. У Оливии не было ни секретов, ни грехов, Амун обожал в ней это ее качество. Она была самой открытой, честной и невинной личностью, которую Амун когда-либо встречал. И Аэрон, чтож, Амун уже знал все его тайны. У них не было ничего нового для его демона, поэтому он бездействовал в их присутствии. Их мысли, однако, были совершенно другим делом. Амун был неспособен сделать хоть что-нибудь, кроме как подслушивать то, что происходит внутри их голов. Для него, они как будто говорили вслух. Аэрон думал 'Как бы свалить отсюда, не задев при этом его чувств?' А Оливия думала, 'Каким печальным выглядит Амун. Я хотела бы подбодрить его.' «Мы с удовольствием побудем с тобой,» ответила Оливия и сжала руку Аэрона. Бывший хранитель Гнева нахмурился на нее. Очевидно, он хотел провести ближайшие несколько часов обнимаясь с ней, обнаженными, а не болтая с Амуном. Амун старался не улыбаться. Если и было что-то, что он любил больше, чем одиночество, то только поддразнивание своих друзей. У него не получалось делать это часто, поэтому он использовал эту возможность. Спасибо. Я бы с удовольствием провел с вами время. «Тогда мы пробудем здесь столько, сколько вы позволишь нам,» счастливо ответила Оливия. Аэрон нахмурился еще больше, а уже Амун боролся со смехом. Как только Оливия втянула крылья в спину, она повела обнаженного по пояс воина по направлению к креслу Амуна и слегка подтолкнула. Он опустился с тяжелым вздохом, все его пушки и кинжалы лязгали друг о друга. Когда-то, все тело Аэрона было покрыто татуировками. Чудовищными татуировками смерти и насилия, чтобы напоминать ему о том, что он совершил, и о том, что он может совершить вновь, если не будет осторожен. Но не так давно, Аэрон был убит и чудом возвращен к жизни. Его воскресшее тело было без единой тату. Или раньше таким было. Аэрон уже начал украшать себя снова. На этот раз, однако, изображения были почти смешными. Имя Оливии занимало место чуть выше сердца, и лицо ее в подробных деталях было вытатуировано на его запястье. У него даже была татуировка в виде черных крыльев на спине, напоминающие крылья которые он потерял во время своего воскрешения. «О, пиво?» Оливия взволнованно подпрыгнула на коленях Аэрона. Ее темные локоны подпрыгивали на плечах, периодически скрывая и снова открывая блестящие вплетенные лепестки цветов. «Я всегда хотела попробовать пиво». Амун отодвинул холодильник от нее, в то время как Аэрон кричал: «Нет! Никаких дегустаций пива». И более спокойно, «Сердечко мое. Не нужно. Пожалуйста». Слишком хорошо они помнили тот последний раз, когда Оливия не смогла отказать себе в спиртном. Без сомнения, она совершенно не умела пить. Порыв прошел. «Отлично. Я не буду пробовать.» Аэрон расслабился. Может быть, потому что понятия не имел, о том что она планирует просто напиться, а не пробовать. Прежде чем она успела дотянуться до бутылки, Амун перехватил на себя ее внимание. Ты выглядишь очень красиво сегодня. И она была. Ее щеки были словно розы и ее небесно-голубые глаза сияли. Она светилась любовью. «Спасибо», ответила она, сияя для него. «Что он сказал?» потребовал Аэрон. «Он думает, что я очень красивая.» Губы воина поджались. «Я сказал тебе тоже самое несколько минут назад, и ты сбежала от меня.» «Но я собиралаль вознаградить тебя, когда поймаешь.» Прищуренные фиолетовые глаза воина остановились на Амуне. 'Какого черта тебе здесь понадобилось?' подумал он, зная, что Амун услышал. 'Теперь я должен ждать свою награду'. «Итак. Ты часто здесь бываешь?» сказал он вслух. Стараясь казаться мрачным, Амун кивнул. Фиолетовый взгляд сместился, осматривая окрестности. «Я могу понять, почему. Приятное место. Тихое». Что было одной из причин, почему Оливия хотела увести его по этому пути. Она хотела, чтобы ее мужчина забыл о своих проблемах, хотя бы на некоторое время, и просто наслаждался. Рай, конечно, подтвердил Амун. «Но разве тебя не беспокоят Ловцы, которые следят за вами?» спросила Оливия, и казалось ушла в себя. Ненависть не была частью её натуры, он знал это, но ей не нравилась боль, которую те люди причинили её мужчине. Беспокоился ли он? Она покраснела, и Аэрон кажется подавился, пытаясь сдержать приступ смеха. Вероятно, он что-то понял. На самом деле, с железной оградой вокруг моих владений и с круглосуточным наблюдением Торина за этим местом, меня не беспокоит ничего, кроме отдыха. Торин, хранитель демона Болезни. Бедный мужчина не мог ни к кому прикоснуться, кожа к коже, чтобы не инфицировать какой-нибудь болезнью. Конечно, эти болезни не убили бы бессмертных, но они также инфицировали бы их и они, в свою очередь, заразили бы всех, к кому прикоснулись. Поэтому Торин проводил большую часть времени в одиночестве в своей комнате. Ну, уже не совсем в одиночестве. Амун уловил обрывки его мыслей, также как и мыслей Камео. Камео была хранителем Несчастья, и эти двое были поглощены страстным занятием под названием Ты-не-можешь-дотронуться-до-меня-но-ты-можешь-наблюдать-за-мной-пока-я-притворяюсь-что-можешь в течение многих недель. Оба знали, что это не может продолжаться долго, но они наслаждались друг другом прямо сейчас. Настолько неистово, что Амун часто хотел вскрыть себе череп и выковырять оттуда мозг, просто чтобы побыть несколько мгновений в тишине. «Мы действительно не хотели тебе мешать наслаждаться отдыхом», сказал Аэрон. «Так что мы будем на нашей — "