Вместо гостиничного номера, она была в лесу, солнце садилось, окрашивая небо в оттенки фиолетового. Она лежала поверх прохладной постели из мха, и рядом с ней бил настоящий родник. На ней все еще было платье, которое он ей дал, но по крайней мере он снял наручники. Перед тем как она врубила музыку в машине, он пытался спросить её, что она сочла бы наиболее романтичным. Она не ответила, очевидно заставив его гадать. И к её ужасу, ублюдок всё правильно угадал. Это было удивительно. Щебетание ночных птиц, воздух, насыщенный ароматом полевых цветов, и Гидеон просто великолепно выглядел на фоне бледно-фиолетового заката. Сейчас он сидел перед ней, всего в нескольких дюймах, прислонившись к стволу дерева. Прядь волос упала ему на лоб, и снова ей пришлось сдерживать своё желание поправить его волосы и убрать прядь на место. Его по-детски синие глаза внимательно рассматривали всю её, медленно, с интересом. Пытается вспомнить её? Его руки сжались, обхватив колени. Пытался ли он так не потянутся к ней? Боже мой, она точно знала, что этот человек мог бы сделать с ее телом. Своими руками, своим языком. Он мог за секунды заставить ее извиваться и умолять. Борись с его притягательностью. «Ты мог бы отпустить меня». Или я сама могла, не знаю, бросить его в конце концов. «Ты не получишь никакого удовольствия со мной.» «Я уверен, что это так.» Святые небеса. Он действительно думал уложить ее в постель. Был совершенно уверен в ее капитуляции. Почему, ну, почему это так чертовски сексуально? Она прикрыла глаза, чтобы он не увидел желание, что определенно таилось в них. «Ты освободил меня для ответов, зачем же ты так упорно стараешься смягчить меня романтикой? Тебе бы больше повезло, работай ты кулаками». Отлично. Она говорила скорее сердито, нежели задыхаясь. «Я пока не думал об этом.» Он думал о том, чтобы ударить ее? Это — это - «И я совершенно точно смогу заставить себя сделать это.» Лапочка. Боги, она действительно вела себя как идиотка, растекшись словно сливочное масло, из-за того что он решил не бить ее. Следующим она услышала бы пение ангелов, потому что он решил не втыкать вилку в ее яремную вену. «Независимо от того, что ты сделаешь, ты потерпишь неудачу». Пальцы скрестились, подтверждая, что это не ложь. «Даже если всё, чего я хочу — это заново узнать друг друга?» Да. Нет. Арррр! Эй. Не расползайся. «Ничего плохого в том, чтобы также забыть друг друга». Он скрипел зубами в то время когда сдвигал свои ноги, обхватывая ее колени своими лодыжками и располагяя ее ноги в опасной близости от его — твердого, растущего — члена. К несчатью — э, к счастью — его штаны мешали ей испытать контакт кожа-к-коже. Поэтому она презирала — любила, черт возьми — эти джинсы с низкой посадкой. «А какую фамилию ты себе не возьмешь сегодня?» спросил он, благоразумно меняя тему. Причини ему боль. Заставь его прекратить это неторопливое обольщение. «Скарлет… Рейнольдс». Она вздрогнула, словно эта мысль доставляла ей радость. «Да. Я сегодня в настроении для малыша Рей-Рейя». Гидеон захлопнул рот, оскалившись на секунду. «Разве мы не женаты?» «Конечно женаты,» сказала она. «Но в мыслях я изменяю тебе с Райаном.» Теперь розовый кончик языка выглянул из его губ, как если бы он хотел прикусить его. «Ты так чертовски забавна.» «Кто сказал, что я шучу?» Прежде чем она успела бы моргнуть, он был уже на ней, вжимаясь в нее грудью и вдавливая ее в мох, удерживая ее своим весом. «Ты не бесишь меня до чертиков.» Дрожь пробежала по ее позвоночнику, соски напряглись под платьем, пытаясь дотянуться до него. Она могла бы скинуть его, она была достаточно сильна, достаточно опытна, но не сделала этого. Она сжала в кулак воротник рубашки, удерживая его на месте. Желая… «Ну, если ты еще не догадался, это ты раздражаешь меня до припадков.» Он задышал, раздувая ноздри. «Продолжай болтать или я не…» Заткнись, он имел в виду. «Или что?» От него пахло так чертовски хорошо, мускусом и соблазнительными специями. Тепло распространялось от него и окутывало ее, заключая в коварные объятия. «Или…» Его взгляд упал на ее губы. Гнев, казалось, отпустил его, что-то более жаркое, распутное заняло его место. Эти хриплые выдохи не кончались, и между ними, он сказал: «Ты так невероятно… уродлива». Последнее было предложено нерешительно, как будто он боялся, что она не поймет, что он пытается ей сказать. «Ты не заставляешь меня чувствовать боль. Ты не заставляешь меня желать стольких многих вещей. Грязных вещей. Грешных вещей». Поцелуй его Нет, даже не смей! Война разгорелась между телом и разумом. Если она поцелует его, она не сможет остановить того, что последует за этим. Как только его губы встретяться с ее, она пропадет. Она подсядет на вкус его губ, его тело покорит ее. Такой она была с ним всегда. И сейчас, она хотела бы этого, но не смогла бы получить. Не по-настоящему. Но одной благословенной ночью, она будет принадлежать ему. Это стоило того. Дополнительный бонус: она могла забыть свои проблемы, забыть об одиноком будущем, что ожидает ее. Забыть. Не то слово. Она застыла, больше не нуждаясь в том, чтобы убедить себя сопротивляться. «Отвали от меня.» «Я хочу сделать тебе больно,» прошептал он, возбужденно дыша и медленно проводя по ее коже. «Прикажи мне остановиться.» Значит, он хотел доставить ей удовольствие и всё, что она должна была сделать, это дать ему разрешающий сигнал. Она покачала головой в отчаянной попытке предотвратить то, что она все еще хотела, в чем нуждалась, но никогда не могла позволить. «Нет. Я не буду.» Стоп. Нет, она не скажет ему стоп? Ох! Он медленно улыбнулся — так грешно — словно это именно то, что он надеялся, она скажет, независимо от смысла. «Жаль», сказал он. И тогда он наполнил обжигающим поцелуем ее рот. ГЛАВА 6 Милосердные Боги Небесные, думал Гидеон потрясенно. Эта женщина — его женщина — была на вкус как спелая ягода, владеть ею, все равно, что пытаться удержать молнию в руках, а звуки, которые она издавала во время их поцелуя, это трепетное дыхание, были как героин, смешанный с амброзией. Захватывающе, умопомрачительно, ошеломительно. Он прижимал ее к земле и его эрекция упиралась ей между ног. Он мечтал сжать ее грудь. Боги, как же он хотел это сделать. Но это будет чересчур быстро. Для нее, по крайней мере. И он сделал единственное, на что еще был способен. Схватив ее за запястья он завел ей руки над головой, точно так же ограничивая этим собственную свободу движений. Это была ошибка. Её спина выгнулась, сокращая то небольшое расстояние между её мягкой, сочной грудью и его мускулистой. Её соски были твердые, такие удивительно твердые, что они восхитительно и невероятно эротично терлись о его грудь, вознося его на новый уровень сознания. Опасный уровень, где её удовольствие и счастье были важнее, чем его собственные. Однако, он не отпустил ее, было слишком поздно. Ему нужно больше. Если он не может перекатывать её соски между своих пальцев, если не может ласкать их языком, то должен согласиться продолжить эту сладкую муку и тереться о них. В качестве дополнительного бонуса, каждое небольшое движение прижимало его член к центру её желания, заставляя их обоих дрожать и стонать. Обычно поцелуи ничего не значили для него. Может быть потому, что он никогда не мог попросить о том, что хочет; ему приходилось лгать и требовать противоположное. Он вынужден был просить о чем-то невинном, милом, нежном и непорочном. Но со Скарлет всё было иначе. Она отдавалась ему грубо, даже жестко, искренне и решительно. Она кусала его, посасывала его язык, царапала его зубами. И он не мог насытиться всем этим. Он целовал её целую вечность. Целовал, пока пели насекомые и луна боролась за своё место на небе. Целовал, пока не утратил способность дышать. Целовал, пока она отбивалась от него, её ноги обвились вокруг него, сжимая его, она покусывала его зубами, как будто молча прося его о большем. И все же, всё это время, она, казалось, держала дистанцию. Как будто она не была действительно там с ним. Словно она сдерживала часть себя. Черт возьми — нет! Он не потерпит никаких дистанций. Возможно, он и не хочет, чтобы всё зашло слишком далеко, но к тому моменту, как поцелуй закончится, она будет думать только о нём, ни о ком другом. И будет счастлива, что вышла за него. Она будет мечтать о нем и желать его сильнее, чем кого бы то ни было. Была ли их близость такой же, как много веков назад? Разливалось ли пылающим жаром всепоглощающее желание, перемешиваясь с неутолимой болью? Он отпустил одну из ее рук, и она сразу же запустила пальцы ему в волосы, до крови вонзаясь ногтями ему в голову. О, да. Сильней. Возможно, ему удастся подтолкнуть ее дальше? Но чтобы добиться этого, ему придется пожертвовать их поцелуем. Когда их губы так близко он не может ни о чем размышлять. Гидеон со стоном заставил себя оторваться от ее губ. Ее глаза были плотно закрыты, как будто ей было больно. Ее губы распухли и влажно краснели. Неспособный справиться с собой он слизнул эту влагу, прежде чем до самой шеи задрать на ней платье, обнажив ее трусики, живот и в заключение груди. Он не дал ей лифчик. Слишком уж ему нравилась идея, что она сидит вблизи от него и между ним и ее сосками только тонкий кусочек хлопка. Ее грудь была идеального размера, чуть меньше, чем помещалось в ладонь, а соски были такие же алые, как и ее губы. Его рот увлажнился, когда он опустил голову. О боже, пососать одну из этих маленьких ягодок, будет для него почти священнодействием. Как только его язык прикоснулся к ней, ему показалось, словно по всему телу изнутри разливается огонь. Его кровь превращала органы в золу, расплавляя кости, до волдырей опалявших кожу. Она должно быть испытывала тоже ощущение плавления, так как крик удовольствия вырвался из нее. Крик удовольствия клянусь-богами, я-теряю-разум. Ему нравилось это, он упивался этим. Но не тысячами других криков вторящими ей. Они не имели отношения к удовольствию. От них веяло страхом и болью. «Гидеон,» хрипло сказала она. Снова он приподнял голову. Ее глаза все еще были прикрыты, но на этот раз ее губы плотно сжимались в мучительной гримасе. Густые черные тени расползались из ушей, рта, и свивались вокруг ее головы. Это ее демон, понял он. С тех пор как Гидеон обрел контроль над своим телом и своими действиями века назад, Ложь стал его невидимым спутником. Всегда с ним, едва ли заметный. Ну, до недавнего времени. До Скарлет, демон редко говорил с ним напрямую или выдавал свое присутствие физически. Чаще его демон просто управлял им через принуждение. Она не подвергалась принуждению. Это было полномасштабной демонстрацией. И он не имел ни единого долбанного понятия о том, что ему делать. «Дьявол, как я могу все испортить?» Он попытался оторваться от нее, чтобы успокоить ее любым доступным ему способом, даже если ему придется перестать ласкать ее. Наконец-то она разомкнула веки — ее глаза сияли красным светом, и схватив его за рубашку, она дернула его обратно. «Что, черт возьми, ты считаешь ты делаешь?» Слова сопроваждались суровым рычанием, и оттенками всех тех нестройных голосов, волной злобы. «Послушай нас внимательно. Если ты посмеешь остановиться, мы покараем тебя». Нас. Мы. Ее демон принимал в этом участие? Как часть ее? Ладненько. Хоть не ведущий в их тройке, но определенно самый странный. Однако для удивлений время было не самое подходящее. Скарлет медленно вела пальцем вниз к центру его рубашки, разрывая ткань, обнажая его грудь. Она погладила своей ладонью его проколотый сосок и облизала губы. «Еще,» она застонала, выгибаясь к нему. Ее лоно потерлось о его ствол, и остатки крови покинули его мозг. Влажный кончик его члена уже оттягивал ткань брюк на талии. Тот факт, что тени по-прежнему клубились вокруг нее, тот факт, что крики эхом отдавлись между ними, не смог смутить его. Его возбуждение было слишком огромным. Он тоже нуждался в большем. Рано для секса, сказал он себе. Не сейчас. Он все еще думал, что это будет слишком грубо и слишком быстро для нее. Он не вынесет ее последующих слез отвращения и утверждений, что он воспользовался ею и использования этого предлога, чтобы держать его на расстоянии. «Не останавливайся. Ну же!» Она уже была пьяна от страсти, но все равно выражала недовольство по поводу его поведения. Хотел бы он сказать, что подобное происходит впервые, но не мог. Большинство женщин жаловались на то, что он двигается не так быстро, как мог бы, что отбросив все мысли не мог довести их до оргазма и кончить сам. «Гидеон! Давай же!» «Да, да, конечно. Не показывай мне, что бы ты хотела в первую очередь.» Он, конечно, не собирался бросаться выполнять её желания, но увидел, как Скарлет начала ласкать свою грудь, и это было именно то, что он стремился сделать. Пряди шелковистых черных волос упали ей на плечи и обвились вокруг её пальцев, словно щекоча её.