Это пространное послание передал Федорчуку лично генерал-майор госбезопасности Шишкин Евгений Изотович, ответственный по работе со странами соцлагеря. После прочтения Федорчук немедленно приказал собраться всему руководящему составу 1, 2 и 5 отделов для срочного решения проблемы «единства сил мира и социализма». * * * Лавровые золотые листики генеральского шитья на лацкане кителя тускло поблёскивали в лучах заходящего зимнего солнца. Тёмно-зелёный повседневный китель плотно облегал корпус Виталия Васильевича. Выглядел он бодро, несмотря на больное сердце, но глубокие морщины вокруг глаз выдавали и проблемы со здоровьем. Его блёкло-водянистые глаза рассматривали подчинённых. — Товарищи офицеры, я буду краток, — начал Федорчук сразу без приветствий переходя к делу. — Все вы в курсе непростой ситуации сложившейся на юго-западном фланге социалистического лагеря. По полученной нами сегодня информации «дыру в стене» можно будет залатать. Далеко не все в руководстве этих стран поддерживают предательство Живкова и Чаушеску. Особенно сильны такие настроения в армейской среде. Генералы Румынии и Болгарии боятся, что если так дальше пойдёт, то их отправят в отставку. Грех не использовать такие настроения. Нам даже делать ничего не придётся. Всего лишь пообещать поддержку в случае успеха. Провести переворот и встать во главе «совета национального спасения», или чего-то подобного они и сами смогут. Не дети же… Сейчас я хотел бы заслушать ваши соображения по означенному вопросу. С вас, наверное, начнём Александр Михайлович. Ваши «птенцы» там резвятся сегодня. Выскажитесь по теме, а мы потом обсудим. Багровый луч декабрьского заката на секунду блеснул в полировке панели кабинета главы КГБ. Генерал-полковник Сахаровский был уже в годах. Семьдесят лет — не шутка. Однако время не согнуло старого «рыцаря плаща и кинжала». Двадцать лет назад сразу после прихода к власти Хрущёва он лично занимался организацией и Румынской Сигурити, и Державной Сигурности в Болгарии. Александр Михайлович неторопливо поднялся, коротко кашлянул и замер, как бы собираясь с мыслями. — Товарищи, на самом деле вопрос очень серьёзный, — он обвёл тяжёлым взглядом присутствующих. — Сегодня болгары и румыны захотят принимать собственные политические решения, а завтра дело дойдёт до эстонцев или грузин. — Александр Михайлович, — с места перебил его Бурдин, начальник 11 отдела КГБ. — Пока в полной мере о неподчинении речь не идёт. И Живков, и Чаушеску заявили только о выходе из военного блока. Они оба заверили Леонида Ильича в личных посланиях, в верности делу построения коммунизма и пролетарской солидарности. — Попрошу меня не перебивать! — Сахаровский повысили голос. — Я ещё не закончил. И Живкова, и Чаушеску надо убирать. Тут даже и спорить не о чем. Заверять они могут нас в чём угодно, но после майской эскапады — грош цена всем их заверениям. Убирать надо руками самих болгар и румын, даже лучше если это будут какие-то потомки последних царей. Можно было бы дать им возможность поквитаться. — А ведь неплохая игра может получиться! — по лицу Федорчука пробежала ехидная улыбочка. — Вот только заковыка какая. Есть ли у нас выходы на монархистов? Товарищ Шишкин, что можете сказать об этом? — Тут ведь такое дело, Виталий Васильевич, — Шишкин был не готов к такому повороту. — Усилия отдела последних лет были направлены в основном на укрепление и оттачивание механизмов внешних разведок наших союзников. — Он выделил голосом слово «внешних». — Выпустили мы из виду «царьков». — Вот-вот, упущение на грани преступления… — Федорчук остановил докладчика резким жестом. Вам бы всё интриги против Римского Папы плести, а тут, то главу госбезопасности подрывают, то союзники выкобениваются, а то сотрудники на вражескую сторону переходят. Может вам на пенсию пора, а? Евгений Изотович? Лицо Шишкина сделалось багровым, но крыть ему было не чем. Он, молча, плюхнулся на место и начал перебирать бумаги на столе. Было заметно, что руки его подрагивали не то от обиды, не то от волнения. — По румынам, кто-то может что-нибудь оригинальное предложить? У них же вся безопасность — наши люди. Заседание покатилось дальше в приличном темпе. 25 декабря 1979 года. Болгария. Вилла «Перла». Тодор Живков и Добри Джуров. Холодный норд-ост трепал кроны кипарисов, что качались под порывами ветра за высоким окном резиденции. Низкие свинцовые тучи ползли, почти касаясь бурунов таких же свинцовых волн. Зима на Чёрном море не благоприятствовала прогулкам. Но в камине потрескивал огонь, в хрустальных стаканах искрилась ракия, а воздух наполнял аромат табачного дыма и жареного на огне мяса. — Что камрад, скучаешь? — После стаканчика ракии настроение Тодора Живкова было приподнятым. — Как дела у наших московских друзей? Почему ты ничего мне не сообщаешь. Мне тут мышка на хвосте принесла, что вчера «братушки» соизволили, наконец-то, балканскими делами озаботится. Что-то они долго раскачивались. — Янко[42], ты всегда был ловким политиком, — Джуров не разделял настроение патрона. — Мои люди не смогли ничего узнать, что там происходило. Совещание на Лубянке было долгим, а участвовали в нём только генералы КГБ, заведующие главными управлениями. Мой человек не в том звании, чтобы на такой высокий уровень просочиться. Так что извиняй, но… — он развёл руками. — Дорогой Добри, здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, ради чего они собрались. Вспомни, что нам Пророк пророчил. Сегодня должно было состояться вторжение в Афганистан, но вот уже полгода никакого Афганистана в природе не существует. А какая у русских сейчас первоочередная задача? — Противостояние с США и Китаем? — Джуров не отличался сообразительностью, зато был верен и исполнителен. — Это всё второстепенно на самом деле. — Рассмеялся Живков. — На самом деле мы с румынами самая сегодня болезненная заноза. Ты сам на их месте, что бы сделал? Пофантазируй чуть-чуть, брат. — Я бы нанёс ракетно-бомбовый удар по Софии и Бухаресту, потом бросил бы танковые армии из Венгрии и Молдавии, выбросил воздушный десант в Пловдиве и Шумене, а морской в Варне, Бургасе и Констанце. За неделю мои войска вышли бы на границы Турции и Греции, а в твоём кресле сидел бы какой-нибудь Караганов и клялся в верности Москве. — Нет, всё-таки ты наивен, как юнак, — нахмурился Живков и снова плеснул в стаканы ракии. — Они так не поступили в мае, а значит, так они делать не будут. Иначе бы уже мы тут не сидели. Всё будет сделано гораздо хитрее. Нас с тобой сместят наши же товарищи по партии. Как Никиту, если ты помнишь этого несмешного клоуна. — Как не помнить. Вот только клоуном его назвать у меня язык не поворачивается. — Или если среди партийцев такого не найдётся, то вход пустят кого-то из твоих хлопцев. Разыграют военный переворот и поставят во главе страны твоего заместителя. Тебя расстреляют вместе со мной, я так думаю. Внезапно рука с бутылкой замерла над стаканом. Глаза по-стариковски прищурились и недобро смерили сидевшего за столом Джурова. Немая сцена заняла только пару секунд. Живков снова усмехнулся, как будто вспомнил что-то весёлое, и пододвинул к приятелю стакан. «Подумал, старый друг, не готовят ли меня на его место», пронеслось в голове у генерала. Он сглотнул, прокашлялся в кулак и поднял взгляд на товарища. — Добри, слушай, появилась у меня тут одна сумасшедшая идея… — Живков на секунду прервался, затягиваясь очередной сигаретой. — Вопрос в том, достаточно ли она сумасшедшая, чтобы быть осуществимой. — Умеешь ты, Янко, тень на плетень наводить. Только бы ежа в штаны самим себе не засунуть. Рассказывай, что за мысль осенила твою седую будалу. — Наверняка русские попытаются разыграть карту наших генералов. Нам же придётся армию сокращать. От этого при нейтральном статусе никуда не деться. К тому же это оздоровит бюджет. Резать придётся военные расходы… Что ты на меня так смотришь? — Этого делать нельзя ни в коем случае! — Джуров прямо взвился над столом. Даже его пышные усы расправились, словно петушиные крылья. — А если турки… — Что турки? Заладили все «турки… турки…». Турция — член НАТО. Они без разрешения Америки и шагу не ступят, да и нет у нас сегодня с ними никаких разногласий. Приведи мне хоть одну причину для турецкой агрессии? — Например, притеснение болгарских турок в районе Шумена, антитурецкая риторика в болгарских газетах. — Джуров задумался, вспоминая, что там ещё может задевать горячих южных соседей. — Из-за этого войны не начинают, тем более мы можем начать и более взвешенную политику относительно и турок, и ислама как мировой религии. Не станет нынешний «спаситель турок»[43] портить себе реноме агрессией против мирной страны. Смысла для него нет никакого, а поссориться он может со всем миром. Кстати, с ним неплохо бы встретиться переговорить по-соседски. — Нет, Тодор, у турок выборы в апреле, чёрт этих османов разберёт, кто там к власти придёт. Может, опять переворот генералы учинят. — Мне уже кое-кто шепнул, что следующий президент у них будет Чаглангиль, но долго он тоже не протянет. В Туретчине сегодня харизматичного лидера нет. У наших соседей военные слишком буйные, но бестолковые. Заняты они в основном междусобойчиками. Мы им поможем. Скинем информацию о мятежниках. Им тогда на внешние дела вообще некогда будет отвлекаться. Друзья замолчали. Каждый из них думал о своём, глядя на всполохи огня в камине. Живков встал, подошёл к топке и подкинул сухое полено. Из камина вылетел сноп горячих светлячков. — Янко, мне тут ещё одна опасность привиделась, — Джуров смахнул с колен крошки пепла. — Что делать будем, если вдруг однажды утром мы обнаружим в Софии патрули нашего нового друга Тито? Если у нас армии не будет, кто сможет ему помешать? Тем более в условиях общего политического пространства не будет даже признаков внешней агрессии. — Так и не надо полностью от армии избавляться! — Живкова начала раздражать упрямство старого приятеля. — На половину сократим, уже солидная экономия получится. От закупок нового оружия тоже надо отказываться. Нападать мы ни на кого не собираемся, а имеющегося сегодня оружия нам хватит за глаза лет на десять. Зато у нас появится возможность сделать армию профессиональной. Нанимать в неё самых лучших солдат со всего мира. Хоть немцев, хоть вьетнамцев. Кстати, про вьетнамцев это мысль! — Вот только оборонку нам сокращать нельзя ни в коем случае! — Так и смысла нет. У нас же вся продукция идёт на экспорт. Есть смысл даже увеличить объемы экспортных поставок. Почему бы в Африку или в Китай не продать наши БТРы? Или тому же Саддаму? В условиях, когда на русских оглядываться не придётся, торговать можно будет с кем угодно, лишь бы деньги платили. Наш дружок Чаушеску так давно уже делает и прекрасно себя чувствует. Клепает старые Т-55 и продаёт всяким дикарям. Живков поднялся и стал расхаживать по комнате, размахивая рукой с зажатой в ней сигаретой. — Добри, я тут вспомнил ещё одну интересную штуку. Мы как-то всё больше внимания обращали на события будущего, что нам Борька напророчил, а там же ещё у него были интересные и важные моменты. — Ты, Янко, сейчас о чём? — Не понял друга Джуров. — Есть у него целый перечень открытий и изобретений ближайшего времени. Если мы этих изобретателей к себе перетащим, представляешь, какой эффект для страны может получиться? — Кто их этих умников разберёт. — Буркнул Джуров. — То ли гений, то ли шарлатан, то ли просто идиот. Кто в этом разобраться сможет? Как с нашей Вангой. Как туристический аттракцион — годится, а как до реального применения, то не очень. — Так попробовать нам никто запретить не сможет. Упоминается во снах нашего «Пророка» некий американец, который из канализационных стоков научится через 10–15 лет добывать энергию[44]. Сейчас он студент в Пенсильванском университете. Его к нам переманить стоить ничего не будет, а у страны появится приоритет в деле новой энергетики. Или есть в СССР какой-то голован[45], не помню фамилии, он вообще научится энергию из воздуха получать. Представь, нам тогда ни газ, ни уголь не нужны будут! — Слушай, Янко, — Джуров, которого не интересуют «отвлечённые материи», резким движением придавил недокуренную сигарету в каменной пепельнице. — Кажется, у меня появилась одна задумка. Мы сможем и русских прокатить и, под этим соусом, своих «ястребов» сократить безболезненно. — Рассказывай! Я весь внимание. * * * … А что может получиться, тут важно, чтобы Шопов на нашей стороне работал, и не за страх, а за совесть. К слову, как он? — Живков откинулся на спинку плетёного кресла. — Верно, недоволен нашей политикой последнего времени? — Видел я его вчера. Хитрый чертяка, — усмехнулся Джуров. — Ему лично как раз выгодно было бы армию ослабить, ведь тогда его ДС сильнее станет даже без дополнительного усиления. Два старых партизана в этот раз не ложились до самого утра. Интрига, что родилась в их, ещё не заплывших жиром, мозгах обещала интересные повороты сюжета. 10 января. София. Цариградское шоссе. Илья Кашев генерал-лейтенант УБО.