– Думаешь, и у нас кто-то специально все подстраивает так, чтобы люди боялись? – мгновенно насторожилась Сабина. – Ты же говоришь, там вокруг заводы. Какая-нибудь неисправная заводская вентиляция вполне может стать источником инфразвука. Или станок… Слушай, я не специалист. Скажи своему боссу, чтобы все проверил. В конце концов, это его забота, а не моя! – Я ему обязательно все скажу, – пообещала Сабина. – Главное, чтобы он внял голосу рассудка. А тебе, Димас, большущее спасибо. Считай, что угощение ты сегодня отработал сполна. Только очутившись дома, Сабина поняла, что, несмотря на усталость, ей вряд ли удастся просто лечь и уснуть. Она сегодня здорово поволновалась. А уж появление Тверитинова вообще можно приравнять к стрессу с большой буквы. Сабина уже сто раз прокрутила в голове их разговор. Нет, конечно, она не могла его простить! Ни за что и никогда. Да он должен в ногах у нее валяться после всего, что случилось! Представить себе Тверитинова, валяющегося у нее в ногах, было совершенно невозможно. «Ну, хотя бы одна скупая мужская слеза, – решила Сабина. – И жаркие, многочасовые уговоры. Он должен меня умолять простить его!» Жанна Пальваль слишком красива и слишком настойчива для того, чтобы забыть о ее существовании. А еще о том, что она имеет на Тверитинова довольно большое влияние. Когда певица приезжала в Москву, весь город был оклеен афишами с ее именем. А уж фотографии просто убивали наповал. Если бы Сабина не видела Жанну живьем, никогда бы не поверила, что она на самом деле так хороша. Стиль, шарм – у нее имелось все то, о чем девчонки мечтают, лихорадочно пролистывая страницы глянцевых журналов. Да, она уже не слишком молода, но какая разница? Сценический опыт, выдержка, железные нервы и железная дисциплина, талант и окружающая его аура успеха – всего этого у Сабины не было. Уже сидя на одеяле, обложенная подушками, Сабина решила проверить мобильный телефон и обнаружила два сообщения от Илоны Борисовой. «Когда вы появитесь? Завтра?» – было написано в первом. «Надеюсь, встретимся в офисе, – говорилось во втором. – Я на вас все-таки рассчитываю». Это «все-таки» давало, конечно, Сабине свободу маневра. Она ведь не подписывалась спасать мужа Илоны от «суккуба». С другой стороны, ключ от офиса и пропуск взяла и даже кое-что пообещала… Но сначала нужно все расставить по своим местам в «Рекордсменке». Как и предполагалось, Сабина долго ворочалась на кровати, напоминая самой себе шашлык, который то и дело переворачивают с боку на бок, чтобы он как следует подрумянился. Заснула она только под утро. И перед тем как отключиться, успела подумать: «А почему интересно начальник отдела кадров распорядился убрать мусор, который уборщики вывалили у забора? Разве мусор – это его зона ответственности?» С этим вопросом она и проснулась утром. А позже, в офисе, ожидая Звонарева, случайно наткнулась на список сотрудников компании. Быстро просмотрела его и ахнула. В одну секунду ситуация стала ясна, как день. Потому что Гришкиных в этом списке оказалось целых три! Один – начальник отдела кадров, второй – начальник охраны и третий – сторож на складе. – Как же это получилось, что вы развели в своей компании семейственность? – грозно спросила она у босса, стоило тому переступить порог приемной. – Это же строго запрещено! Звонарев от неожиданности отшатнулся от нее и едва не вывалился вместе со своим пижонским портфелем обратно в коридор. – Разве это имеет какое-нибудь значение? – робко спросил он, чудом удержавшись на ногах. Наконец он вошел в приемную и встал перед Сабиной, как заправский хулиган перед директором школы – испуганный, но непокоренный. – Да ведь трое Гришкиных в одном месте – это почти что банда! – начала выговаривать ему та. – Помнится мне, вы упоминали о каких-то финансовых проблемах? Так вот: я уверена, что это их рук дело, Гришкиных. Они ведь родственники, верно? Ха, да что я спрашиваю? Разумеется, не однофамильцы! – Как же можно, совершенно не имея на руках фактов, обвинять людей в каких-то там махинациях? – возмутился Звонарев. Правда, возмутился как-то не слишком убедительно. В глазах его мелькнула тревога. Вероятно, у него уже были свои собственные подозрения, которым вскоре наверняка предстояло превратиться в уверенность. – Кое-какие факты у меня есть! Может, это и не доказательство вины, но косвенные улики. И кстати, тайну призраков, обитающих на складе, я практически раскрыла, – важно заявила Сабина. – Осталось только кое-что проверить. А пока я советую вам вызывать аудиторов и санэпидемстанцию. Вот увидите, призраки исчезнут, как по волшебству! Она вкратце обрисовала Звонареву ситуацию, сообщив про мух и про свое плохое самочувствие в течение рабочего дня. – Слушайте, а вам не кажется, что банда Гришкиных специально включает какой-то прибор, который генерирует инфразвук? Из-за него всем вашим секретаршам становилось до такой степени не по себе, что они увольнялись практически сразу. Тем более их для пущего эффекта заранее пугали призраками. Это рождало страх и усиливало негативное влияние инфразвука на организм. А возможно, и инфразвук, и мухи – лишь счастливая случайность, которая была мошенникам только на руку. – Но чем Гришкиным могли мешать мои секретарши?! – Звонарев сейчас удивительно напоминал маменькиного сынка, которому выдали нож для чистки рыбы и велели приготовить ужин. Он был растерян, рассержен и деморализован. – Как это – чем? – в свою очередь воскликнула Сабина и обвела рукой приемную. – Разве вы не видите, какая здесь разруха? Ваша документация вконец запутана. А грамотный помощник способен очень быстро привести все в порядок. Порядок, как известно, дисциплинирует мозги. Ваши мозги заработают, как надо, и наружу выплывут какие-нибудь финансовые махинации. Вы прямо как ребенок, честное слово! Кстати, где ваш заместитель? В списках он значится, а в реальности вроде бы и не существует. – Он тяжело заболел, и я пообещал не брать на его место никого другого, пока он не поправится. – Хм. Советую вам проверить, правда ли он болен и не состоит ли в сговоре с Гришкиными. Все очень удачно сложилось для того, чтобы немного вас ощипать. Кстати, забыла сказать, Виктор нашла своего хозяина! – Она что, дала объявление в газете? – угрюмо спросил Звонарев. Было ясно, что настроение его после доклада Сабины упало ниже плинтуса. – Нет, она раскопала в мусоре свой ошейник, к которому крепилась памятка с телефоном. – Хм… Кажется, на псине сначала действительно был какой-то ошейник. Но когда я сбил ее машиной, я так испугался… Дело было как раз возле ворот «Рекордсменки». Я стал звать на помощь, прибежал охранник… – Гришкин? – загоревшись, спросила Сабина. – Да, – растерянно ответил Звонарев. – Вероятно, он по какой-то причине этот ошейник снял и сунул в карман, – принялась рассуждать Сабина. – Может быть, тот расстегнулся или разорвался… Потом, когда собака начала выть и стало ясно, что это очень пугает секретарш и отлично комбинируется с призраками на складе, вообще спрятал его подальше. А вчера решил выкинуть. По невероятной случайности мусор не вывезли, а свалили возле забора. И тогда ваш начальник отдела кадров прибежал лично разбираться с проблемой. Велел мусор немедленно собрать, а оставшуюся грязь закопать. По счастью, закопали и ошейник. Собака его нашла и принесла мне. – А ведь сначала Гришкин вам понравился, – пробормотал Звонарев, глядя строго на носки своих ботинок. Вероятно, таким образом он обеспечивал приток крови к голове, что помогало ему быстрее соображать. – Кстати, вашего Виктора на самом деле зовут Травиата, – спохватилась Сабина. – И выла она потому, что привыкла к семичасовым репетициям своих хозяев-артистов. Она просто распевалась, вообразите себе? – Я немедленно начинаю ревизию, – возвестил Звонарев, в глазах которого появился зеленый драконий блеск. Он уже полностью сосредоточился на Гришкиных и попросту пропустил ее рассказ про Виктора мимо ушей. Распахнув дверь своего кабинета, он швырнул портфель на стол, тот прокатился по всей его поверхности и остановился на самом краешке. И тогда Сабина поняла, что процесс пошел. У босса все должно получиться! Недолго думая, она позвонила Пете и велела предупредить Маргариту Гавриловну о том, что вакансия в «Рекордсменке» скоро освободится. Каково же было ее изумление, когда примерно через час секретарша ее брата возникла на пороге приемной! Каким образом она прорвалась через охраняемый шлагбаум, можно было только догадываться. С собой у секретарши имелся внушительный баул с надутыми боками, в котором хранилась всякая всячина, необходимая для четкого выполнения служебных обязанностей. – Ну, где он? – спросила Маргарита Гавриловна таким кровожадным тоном, как будто собиралась немедленно зажарить и съесть своего нового начальника. – Э-э, он еще ничего не знает, – проворчала Сабина, лихорадочно размышляя, как подготовить Звонарева к грядущим изменениям. – Вы пока посидите на диване, а я позвоню Петру Михайловичу. Петр Михайлович позвонит Григорию Викторовичу… Маргарита Гавриловна вертела головой, вероятно, прикидывая, чем в первую очередь следует заняться. – Это слишком сложно, – непререкаемым тоном заявила она, встала и одернула блузку, которая плотно облегала ее могучий бюст. Более фактурной женщины Сабина в жизни своей не видела. Странно, что ее еще не изловил какой-нибудь скульптор и не сделал своей моделью. Изваянная в мраморе, Маргарита Гавриловна могла бы поражать воображение хилых потомков, бродящих по ледяным залам музеев. – Куда это вы собрались? – с подозрением спросила Сабина. – Хочу лично объявить о том, что я уже тут. – Кто уже тут? – донесся до них голос Звонарева. Он как раз распахнул дверь своего кабинета и собрался войти в приемную. – Я уже тут! – возвестила Маргарита Гавриловна, оглядывая его с таким удовольствием, как будто он был куском ее любимого шоколадного торта. – Здрасьте, Григорий Викторович. – Ох. Здравствуйте, Маргарита э-э… – Просто Маргарита, – ее взгляд стал еще пристальней. – Я теперь вся ваша, Григорий Викторович. – В каком смысле? – перепугался Звонарев. Его аж перекосило – голливудская ямочка уехала с подбородка куда-то в сторону, а зрачки устремились друг к другу. – В том смысле, что с сегодняшнего дня – я ваша секретарша. Сабина быстро подошла к боссу и вполголоса сказала: – Мне кажется, это нелишне. Учитывая обстоятельства… Вам может потребоваться защита. Обладавшая отменным слухом Маргарита Гавриловна расправила плечи. Было ясно, что без ее разрешения в кабинет босса никто не войдет. – Вы же ничего не имеете против меня? – поинтересовалась она с подозрением. – Против вас? Нет-нет, ну что вы! – всполошился Звонарев. – Разумеется, нет, – повторил он для верности. – Все складывается как нельзя лучше, – заявила Сабина. – Гришкин, если вы помните, меня даже не оформил. Я тут вообще как пустой горшок в печке. – Почему пустой? Я вам заплачу, – тотчас же заявил Звонарев. – Я обещал Петру Михайловичу, что все будет в ажуре. Если вы подождете хотя бы четверть часика… – Конечно, подожду, – пожала плечами Сабина. – Я не стремлюсь покинуть поле боя как можно скорее. Мне нужно собрать кое-какие мелочи и посвятить Маргариту Гавриловну в наши дела. Обрисовать все детали… Чтобы она была морально готова. На самом деле инструктаж длился гораздо дольше, чем Сабина рассчитывала. А когда она все же распрощалась с «Рекордсменкой», пообещав не пропадать насовсем, ее машина не завелась. Сабина сначала уговаривала свою «ласточку» не делать глупостей, потом пинала ее ногами, нецензурно ругалась, после чего все же признала себя побежденной и вызвала эвакуатор. Процедура доставки автомобиля в мастерскую длится не две минуты, и даже не два часа. Пока Сабина ждала спасателей и оформляла документы, на город опустилась летняя ночь. Один из припозднившихся сотрудников вывез ее из промзоны и высадил на остановке. Здесь было пусто, и, когда подъехал троллейбус, длинно и мягко выдохнув, Сабина обрадовалась, что внутри почти нет пассажиров. Она села возле окна и стала смотреть, как улица, качнувшись, медленно поплыла мимо нее. Маленький месяц прилепился к стеклу и тоже двинулся в путь, потащив за собой тонкие облака. Листья деревьев, заполнявших обочины дороги, казались бронзовыми и тяжелыми. Троллейбус то и дело останавливался, шипел, открывая двери, впускал немного теплого ветра, пропахшего асфальтом, и снова трогался в путь, и ехал неспешно, по раз и навсегда заученному маршруту. Против воли мысли Сабины приняли мирный оборот. Она стала думать о Тверитинове без прежнего раздражения, вспоминала, как он волновался, появившись в приемной. Когда впереди показалась ее остановка, Сабина уже готова была и вовсе закрыть глаза на все, что произошло, поверить честному слову Сергея и вернуться в прошлое. Вернее, к прошлому. Выбросить из жизни последние ужасные месяцы, когда ревность терзала ее сердце острым клювом, как жадный орел. Легко выпрыгнув из освещенного троллейбуса на улицу, Сабина только теперь сообразила, что уже очень поздно. На улице не было ни души, редкие машины проносились мимо на такой скорости, будто участвовали в мировых гонках. Чем дальше от шоссе, тем фонарей становилось меньше, и казалось, светят они вполсилы. Сабина поежилась. Ей стало здорово не по себе. Почему она не вызвала такси? Почему не позвонила Пете? Что за блажь на нее нашла? Мечтательное настроение – это, конечно, прекрасно, но о безопасности тоже было бы не грех подумать! Теперь вот придется идти через тот сквер, который ей так не нравится. Сквер и вправду был довольно неприятным местом. Две узкие асфальтовые полосы, несколько скамеек и густая зелень, которая ночью казалась ржаво-черной, кудлатой, неприятной. В самом центре возвышалась мрачная чугунная скульптура. Скульптура была авангардной и изображала невесть что – ее многочисленные отростки тянулись в разные стороны, словно паучьи лапы. Сабина оглянулась назад – за ней никто не шел, и вообще вокруг не было видно ни одной живой души. Когда, бывало, среди ночи Сабина вставала попить водички, она иногда выглядывала в окно и видела, как по тротуару торопливо семенит какая-нибудь барышня, тревожно озираясь по сторонам. «Вот почему эта дура идет одна в такое время?» – всегда спрашивала себя в такие моменты Сабина. Сейчас такой вопрос следовало задать самой себе. И почему она, дура, идет ночью одна? Чтобы не растягивать «удовольствие», Сабина прибавила шагу, надеясь поскорее проскочить неприятный участок. В этот момент где-то недалеко, за соседними домами, неожиданно раздался громкий хлопок, и в небо взлетел фейерверк. Распустился желтыми мохнатыми цветками, которые с шипением растворились в водянистом небе. Вслед за первым начали взрываться и другие – красные, зеленые, золотистые. Хлопки следовали один за другим. Сабина перестала слышать собственные шаги. Стук ее каблуков возобновлялся только в промежутке между «выстрелами». А потом к этому стуку внезапно присоединилась громкая попсовая музыка. Сабина поднялась по трем высоким ступенькам, с которых, собственно, и начинался сквер, и увидела, что на другом его конце стоит автомобиль с включенными габаритными огнями. Передняя дверца распахнута настежь, салон слабо освещен, из него-то и доносится музыка. Двое влюбленных сидят внутри в довольно причудливой позе и самозабвенно целуются. – Уф, – сказала Сабина вслух. – Ребята, как я рада вас видеть. Именно в эту секунду ей показалось, будто позади нее что-то происходит. Возможно, это было движение воздуха или прорвавшийся через грохот петард и фейерверков какой-то шелестящий звук. Не успев по-настоящему испугаться, она резко повернула голову… И испустила крик ужаса! В паре метров от нее, на фоне темных кустов, облитых смолистым лунным светом, стояла огромная черная фигура, примерно в два раза выше человеческой, рядом на земле лежала ее страшная тень. В одну секунду на сетчатке вытаращенных Сабининых глаз отразилось существо в длинном одеянии, с капюшоном на голове. Под капюшоном угадывались лицо, покрытое золотистой пыльцой, и рот с кроваво-черными губами. Та самая женщина, которая прильнула к окну кафе, где они сидели вместе с Илоной! Суккуб! Только в тот раз она была обычного роста и походила на человека. А сейчас выросла до невероятных размеров и казалась совершенно инфернальной. Глаза ее сверкнули пугающим ртутным блеском, на секунду мелькнули оскаленные зубы. Сабина отшатнулась и упала, сильно стукнувшись локтем и до крови разодрав колено. Впрочем, в тот момент на боль она даже не обратила внимания. Взгляд ее был прикован к жуткому существу, которое качнулось в ее сторону, расширилось, заколебалось в воздухе… Ломая ногти об асфальт, Сабина попыталась подняться на ноги, чтобы бежать сломя голову прочь от этого чудовища. Вероятно, она кричала во все горло, так как позже обнаружила, что у нее сел голос. Однако чудовище не стало кидаться на нее. Вместо этого оно взмыло вверх, перелетело через высокую чугунную ограду и ухнуло в омут темной кипучей листвы. Лежа на боку, окаменевшая Сабина наблюдала за тем, как уже там, за оградой, существо взмыло над кустами, преодолев за пару секунд огромное расстояние. Потом взлетело еще выше и исчезло среди листвы где-то в самом конце сквера. Некоторое время Сабина продолжала лежать на дорожке. Она все еще находилась в шоке и просто не могла заставить себя сдвинуться с места. Затем с трудом поднялась на ноги и почувствовала такую дикую слабость в коленях, что вынуждена была снова сесть на землю. Руки у нее тряслись так, словно она десять километров несла полные ведра воды. Губы прыгали, а в груди, словно огромная ледяная пробка, застрял ужас. С каждой секундой ужас разрастался, становился невыносимым! Ее охватило желание бежать отсюда немедленно. Бежать! Ни о чем не думая, ничего не анализируя… Прочь, как можно быстрее, как можно дальше! За эти несколько минут вокруг ничего не изменилось – фейерверки продолжали взлетать, влюбленные продолжали целоваться… Сабина не помнила, как домчалась до шоссе, как поймала свободное такси и назвала водителю адрес Тверитинова. Решение ехать к Тверитинову она приняла мгновенно, не раздумывая ни секунды. Потому что точно знала: только рядом с ним она сможет прийти в себя и успокоиться. Лишь ему сможет рассказать все, что ей пришлось пережить. Он по-прежнему оставался для нее тем единственным на свете мужчиной, который не только раскроет объятия, но и подставит плечо.