Охренеть!.. Никогда такого не видел… Вот же клятые нацики изобрели!.. Оно летает?.. Или как? М-да… Скорее всего «или как». Интересно, а что тогда епнуло? – А что взорвалось? Ну тогда, когда пожар был? – Да не взорвалось, – Катарина досадливо поморщилась. – Сбросили статику, а улавливатели не сработали. Внизу ничего не было, а вот наверху… Ну ты сам видел. Ты одевайся давай, время не ждет. Можешь прямо поверх формы. Шведка вытащила из шкафчика и положила на лавку резиновый костюм, напоминающий водолазный скафандр, с небольшими кислородными баллонами на спине. И подавая пример, стала натягивать точно такой же. Как напоминание поторопиться, от входной двери бункера к нам донесся тяжелый удар. Я живо схватил скафандр, но заметил, что Брад сидит неподвижно и одеваться не собирается. А лицо у него спокойное, умиротворенное и даже, кажется, светлее стало. – А он? Шведка прикусила губу и тихо сказала: – Он остается. Включит установку. И не пытайся его уговорить… Он считает, что это его предназначение. Я молча подошел к гуркху и положил рядом с ним автомат с запасными магазинами. Брад в ответ едва заметно кивнул, коснулся ладонью моей руки и прошептал: – Береги ее. Она избранная. Ты… Ты исправил свою карму и вернулся в касту воинов. Теперь уходи… Стой… Гуркх снял себя шнурок с каким-то медальоном и сунул его мне в руку. – Вот… Теперь ты Страж… Поймешь… Иди… Черт… а я языком своим трепал… Словом, прости, товарищ, если плохо про тебя думал. А медальон сохраню, хотя и предрассудки это. Вернулся к Катарине. Девушка была уже в скафандре, но шлем еще не надела. Она чуть не плача рассматривала свои коллекционные ружья, искореженные пулями. – М-да… попали все-таки, хорошо что не в тебя. Радоваться надо, а ты рыдаешь. Гедин моего мнения не разделила. – Смотри! Это же «франкотт»… Ну как же?.. и «воблей» тоже разбило… А «кирали» с «перде» мы наверху в спешке забыли. Сволочи… как можно стрелять по такой красо-о-оте… Охренеть, девка по ружьям плачет. Странные все же эти буржуйки… – Забудь, что-то целым осталось? – Ну да… – Катарина размазала по щеке слезинку. – Мало… – Вот и бери с собой, если они тебе так дороги, и патроны не забудь, а я тебе, если все благополучно закончится, новые куплю… – Дурак! – фыркнула девушка и улыбнулась. – Купит он… Знаешь, сколько они стоят? Но я твой порыв оценила… – Значит, украду или отберу. Не рыдай. Ты мне лучше скажи, а они на этой штуке за нами в погоню не отправятся? Рано или поздно дверь все равно взломают. – Нет… Брад включит на установке режим, который уничтожит основное оборудование. Как? Долго объяснять, все равно не поймешь… – А это… куда мы вообще? Ответ поразил до глубины души. Катарина как-то странно усмехнулась и сказала: – Ну-у… я предполагаю, что в Шамбалу, хотя вполне может быть, что и в Вальхаллу. Или еще куда… Возможно, в пятое измерение. Словом, не знаю. Но точно знаю, куда-то да попадем… – Ты что, рехнулась? Какая Вальхалла? Мне на фронт к своим надо… – Давно уже рехнулась. С тех самых пор, как нашла в тибетской пещере… – Катарина осеклась, секунду промолчала и торопливо закончила фразу: – Хватит разговоров. Лезь в капсулу и садись в кресло. Времени нет… – Хорошо… Ты мне вот что скажи… Может, больше и не доведется нам поговорить… Ты разведчица? Случайно не на Москву работаешь? Шведка весело рассмеялась и ответила: – Да нет… не разведчица и не шпионка. Я переворот в Германии хотела устроить… то есть мы хотели. Но видишь, сорвалось. Все, хватит вопросов. Лезь в капсулу. – А-а… Ну ладно. Если что, то я тоже не Жилин… – Я догадывалась, хотя ты врал убедительно… полезай давай. Внутри в капсуле ничего особо странного не было. Тесноватое помещение с двумя решетчатыми креслами, намертво вмонтированными в пол, и большой ящик у задней стены. Все поверхности покрыты тонким слоем резины. Чтобы током не долбануло? Катарина пристегнула меня ремнями и защелкнула шлем на скафандре. Потом закрыла входной люк, уселась в кресло и пристегнулась. Секунду помедлила и стукнула ладонью по большой красной кнопке, вмонтированной в подлокотник ее кресла. Примерно с минуту ничего не происходило, затем послышалось легкое гудение и противная вибрация… – Мама!.. Гудение сменилось диким ревом и… Яркая, ослепительная вспышка, горячая волна, ощущение необычайной легкости и непонятной прозрачности своего тела. Потом все померкло… Глава 8 – Твою же мать!.. – я на долю секунды пришел в себя, инстинктивно заорал, открыл глаза и, не увидев ничего, кроме радужных, переливающихся кругов, улетел опять в темноту от жестокого удара, сотрясшего капсулу. В последние мгновения ускользающего сознания почувствовав сильный скрежет… Сознание вернулось так же внезапно, как и пропало. С диким удивлением я обнаружил себя висящим в привязных ремнях лицом вниз. Сквозь трещину в стенке капсулы просачивался свет, позволяющий разглядеть шведку, скорчившуюся в той же позе, что и я. Другого освещения не было, хотя при старте горела тусклая красная лампочка. Память не пропала. Я отчетливо помнил всё… – Ага… значит, все-таки сбежали… – пробормотал я и постарался пошевелиться. – М-да… Сойдет… спасибо, что живой остался. Как ни странно, ничего особенно сильно не болело. Отстегнул шлем, вздохнул полной грудью и сразу зашипел. Ребра прострелило болью. Ну вот… а я уже порадовался. – М-мать… Какого хрена капсулу так перекосило? Врезались во что? Шведка тоже пришла в себя и, увидев меня без шлема, возмущенно заорала. Но понял я, что она злится, лишь по выражению лица девушки. Шлем глушил звуки почти полностью… – Зачем ты его снял?.. Инструкцию хрононавта, что ли, не читал?.. А ну надень… – Угомонись… Какую инструкцию? Какого хрено… навта?.. – А-а-а… – Катарина смущенно стукнула себя рукой по шлему. – Вылетело из головы. – Да сними ты его! – заорал я в свою очередь. – Ничего не слышно. – Ну да… – девушка сняла шлем и осторожно вдохнула. – Вроде нормально… И куда нас занесло? – А я почем знаю? Хотел у тебя спросить… Смотри, капсула под наклоном. Нас входным люком уперло во что-то. Тут аварийного выхода не предусмотрено? – Нет… – Катарина зачем-то покрутила головой. – Но можно сделать вот так… – Стой! – заорал я в нехорошем предчувствии. Но шведка уже открыла крышку пульта, торчавшего из стены рядом с ней, и дернула за какую-то чеку… – Млять… Я уже устал материться, но по-другому выразить свои эмоции не получается… Оглушительно грохнуло, вспышка, капсула подпрыгнула и со скрежетом приняла сравнительно нормальное положение, только с легким креном уже в обратную сторону. Но не критическим. – Что это было? – заорал я и закрыл глаза руками. На месте входного люка образовалось отверстие, в которое хлынул поток ярчайшего света. Глаза, привыкшие к полумраку, отреагировали соответственно. Пришлось зажмуриться. – Пиропатроны… – заявила смущенным голоском Катарина. – Люк отстрелился. Я проморгался и увидел через дыру покачиваемую легким ветерком ветку. Обычную ветку, с красивенькими фигурными листиками. И веяло влажным воздухом, разбавленным незнакомыми пряными ароматами. – Земля… – разочарованно протянула шведка. – А ты куда хотела попасть?