— Незачем так спешить, Константин, — сказал Лисицын. — Гребя таким образом, ты скоро потеряешь силы, а нам нужно сберегать их. — Поляк, почитай, на два часа впереди нас, Сергей Петрович. Уйдет, проклятый… — Нужно силы беречь, а птица от нас не улетит. Мы умеем грести и управлять лодкой — Крысинский не умеет; я знаю все острова архипелага как свои пять пальцев — он не знает; у него за кормой привязана вторая лодка, что сильно замедляет ход, — у нас легкий челнок, который мчится как стрела; у него нет и куска хлеба — у нас обильный запас съестного; наконец, он гребет один — нас двое. Стало быть… — А если он спрячется на островах? Тогда нам его не достать, Сергей Петрович! — От меня не спрячется. Да и у тебя глаза не бабьи. Преследователи проплыли пролив и оказались в Архипелажном озере без всяких приключений. Вдруг Константин вскрикнул от радости: — Сергей Петрович, мы нагнали полячка! Вон он плывет к Скалистому острову. — Это пустая лодка, — отвечал Лисицын, взглянув в подзорную трубу. — Хитрец увидал погоню и нарочно пустил ее по ветру к малому мысу, чтобы мы погнались за ним вправо, тогда как он бросился влево. Умен, негодяй, но я выслеживал лисиц и похитрее. Поворачивай, братец, налево, к малым лесистым островкам. Я уверен, мы найдем Крысинского тут. — Позвольте, Сергей Петрович, высказать вам и мою догадку. — Сделай милость. — Я полагаю, полячок поплыл к китайскому причалу, а лодку бросил, чтоб не мешала ему плыть скорей. — Ты, братец, еще новичок в таких делах. Если б лодка мешала беглецу плыть, он должен был бы ее потопить, а не отдавать в наши руки. Крысинский рассчитывал на русскую простоту, да в расчете ошибся… Пловцы вскоре вступили в лабиринт Дубовых островов. Покрытые деревьями и кустами острова давали беглецу возможность спрятаться, а узкие проливы, через некоторые легко можно было перескочить, затрудняли преследование. Лисицыну нужно было сперва увериться, здесь ли Крысинский, чтобы приступить к серьезным поискам, иначе он понапрасну потерял бы время. Проплыв по нескольким проливам, Лисицын не нашел лодку. Это заставило предположить, что Крысинский продолжает путь. Но куда? К Соловьиным или Березовым островам? Вдруг Сергей Петрович увидел весло, плавающее в проливе, и место в обрывистом береге островка, на котором отпечатался рубец, сделанный веслом, вероятно, во время отталкивания лодки. Стало ясно: беглец скрывается на Дубовых островах. — Теперь я уверен, что Крысинский здесь, — шепнул Лисицын. — Чтобы поймать его, надо отрезать ему путь к соседней группе островов. Для этого, Константин, ты должен плавать по южной стороне островов и зорко наблюдать, чтобы изменник не сбежал. Я же пойду выслеживать лисицу по пятам. Лисицын выскочил на берег, а Константин поплыл в указанном направлении. День был пасмурный. По часам Лисицын заключил, что скоро начнет смеркаться, поэтому удвоил внимание. Добравшись до самого большого острова этой группы, Лисицын увидел следы Крысинского. Герой наш стал осторожно подвигаться, всматриваясь по сторонам… Вдруг он услышал выстрел, а затем отборную русскую брань. Побежав на звуки Лисицын с досадой увидел Крысинского, гребущего изо всех сил к Березовым островам. Константин же вытаскивал на берег продырявленный пулей челнок. — Как же ты так оплошал, братец? — Это должно быть черт, а не человек, Сергей Петрович. Я приметил, что он притаился за мыском в своей лодке и поплыл к нему с ружьем наготове. Полячок струхнул, должно быть, и скрестил руки, прося пардона. Я к нему ближе, думаю, сдается, бесов сын. Стал веревку доставать, чтобы связать подлеца, а он как чебурахнет из своего ружья! Я хотел было пальнуть в отместку, да начал тонуть, не до того стало… — Поляк ведь в тебя метил, но, к счастью, в лодочку попал. Мы арестованы здесь по крайней мере на ночь, а Крысинский в это время уйдет… — Из-под ареста-то можно освободиться, Сергей Петрович, кабы только Бог помог переплыть отсюда на Скалистый остров — там я лодку привязал на случай. — Какую лодку? — Да ту, что давеча плыла пустая. Ветер переменился и погнал ее к Скалистому острову. Я перехватил и привязал к дереву, чтоб не затерялась. — Ты настоящий казак, Константин! Теперь авось не уйдет Крысинский. — Да ведь до лодки с полверсты будет; к тому же ночь… — Ничего, плаваю я хорошо и берусь доставить лодку. Ты же отплати хитрецу хитростью — разложи костер, чтобы Крысинский думал, что мы здесь ночуем и не в состоянии его преследовать. Лисицын связал свое платье и белье в узел, прикрепил узел за плечами и решительно спустился в воду, стараясь не производить шума. Там, где было глубоко, он плыл, на бродах отдыхал, идя по дну, и таким образом благополучно добрался до Скалистого острова, где вскоре и отыскал лодку. Для управления ею он срубил длинный шест. Очень скоро он уже сидел с Константином у огромного костра, грелся. — Все! — поднялся Лисицын. — Ужинать нам некогда. Садись, Константин, в лодку, нельзя допустить, чтобы поляк убежал на Алмазную реку. — Я успел заморить червячка, а вы ведь с утра ничего не ели. — Вот поймаем Крысинского, тогда и потрапезничаем. Отплыли. Костер заливать не стали. — Куда править-то, Сергей Петрович? В десяти шагах ничего не видно. — Правь прямо к Березовым островам, а там посмотрим… — Чтоб ему, проклятому, огонь разложить, тогда знали бы, где его брать. — Вот он спешит исполнить твое пожелание, — засмеялся Лисицын, указывая на большой столб пламени, поднявшийся над островком. — Вот дурак-то, — сплюнул Константин. — Погоди еще. Крысинский может быть и в другом месте. Я тут обман подозреваю. Головой ручаюсь: он теперь бежит или к Гусиному острову, или к Соловьиным островам. — Как же мы это узнаем, Сергей Петрович? — Тише, Константин. Ты ничего не слышишь? — Словно где-то гуси закричали… — А в какой стороне? — В правой. У, как всполошились! — Теперь ошибки не будет — Крысинский скрылся на Гусином острове. Поворачивай! Нам нужно завладеть лодкой Крысинского, тогда он останется пленником на острове. Днем мы заставим его сдаться и привезем на Приют. — Ночью бы лучше, Сергей Петрович; днем он всадит пулю либо в вас, либо в меня. — Но ведь зарядов у него не было, поэтому ружье его теперь разряжено. В это время они подплыли к Гусиному острову саженей на сто. Лисицын разделся и тихо спустился в воду, захватив только кинжал. Он приказал Константину пробраться в темноте к Березовым островам и, проплыв освещенное костром пространство, чтобы быть замеченным, причалить к берегу. Сам же Сергей Петрович, не производя никакого шума, поплыл на спине. Достигнув Гусиного острова, он опустился на дно так, чтобы над водой была одна голова. Счастье ему благоприятствовало: он двигался к той части берега, которая находилась против пылающего костра на Березовом острове, предположив, что беглец занимается здесь наблюдением. Действительно, Лисицын скоро увидал лодку, привязанную к дереву, и Крысинского, не спускавшего глаз с Константина, который в это время проплывал светлое пространство. Лисицын, отойдя к лодке, перерезал кинжалом веревку и, прикрываясь суденышком, медленно повлек его в озеро, придерживаясь самого темного места. Крысинский не заметил похищения лодки. Отойдя подальше от берега, Лисицын влез в лодку и полетел по тихим волнам к освещенному острову, но только с темной его стороны, заросшей густым лесом. Когда Константин, услыхав его голос, принес Сергею Петровичу его платье, он весело сказал товарищу: — Вот теперь мы и поужинаем и крепко выспимся. Крысинский сейчас смеется над нами — завтра мы над ним посмеемся. — А что, если полячок убежит с Гусиного? — Побоится утонуть. Озеро вокруг острова глубоко, а местами имеет опасные водовороты. Хотя в этом случае он избавил бы нас от труда судить его и повесить. На другой день солнце озарило землю и напомнило товарищам, что пора покончить с Крысинским. Ночные размышления успокоили гнев Лисицына, и в душе его не осталось ожесточения. Предоставить свободу этому двойному изменнику наш герой не мог, потому решил взять его и заключить в надежном месте, откуда поляк не мог бы вредить обитателям Приюта. Лисицын и Константин отправились на большой лодке к Гусиному острову. Крысинский, увидав своих преследователей, спрятался в чаще кустарника. Остров был довольно открытым, потому не представляло труда угадать, где скрывается беглец. Лисицын оставил Константина в лодке, приказав крейсировать поблизости, а сам вскочил на берег. Крысинский пришел в ужас, когда понял, что теперь ему не поможет никакая хитрость. Выбежав из своего убежища на поляну, он все же приложил ружье к щеке, грозя выстрелом. — Бросьте, Крысинский, — сурово сказал Лисицын. — Вам не удастся меня обмануть. Ваше ружье не заряжено, иначе вам гораздо удобнее было бы выстрелить в меня из кустов. — Ошибаетесь! Мое ружье заряжено двумя пулями. Если я еще не застрелил вас, то единственно из благодарности за ваше гостеприимство и спасение моей жизни. — Я так невежлив, что этому решительно не верю, и так невеликодушен, что застрелю вас, если не бросите ваше оружие и не сдадитесь добровольно. Крысинский с досадой бросил ружье, но обнажил кинжал. — Ну, попробуйте взять меня! — вскричал он надменно. — Еще минута — и я размозжу вам пулей голову. Вы знаете, я промаха не делаю, — прибавил Лисицын, наводя ружье на противника. Эта спокойная речь и зловещий блеск вороненого ствола произвели ожидаемое воздействие на труса. — Остановитесь, ясновельможный пан! Я сдаюсь, сдаюсь, — пролепетал беглец, дрожа от страха. — В таком случае бросьте ваш кинжал и не шевелитесь, пока Константин не свяжет вам руки. Константин исполнил поручение Лисицына. Вместе они накормили врага и привезли на Приют. Лисицын приказал поместить его в пустой амбар под строгий надзор часовых. На другой день был назначен суд. Лисицын подробно рассказал Гедеону и Володе о вчерашних похождениях. Володя пришел в восторг, а Гедеон с уважением пожал руку друга. В то же время Константин удовлетворял любопытство остальных, собравшихся близ фермы, не упуская случая блеснуть красным словцом и преувеличить опасности, каким подвергались они с Сергеем Петровичем. Одобрительные восклицания храбрых, но суеверных людей часто прерывали рассказ казака. На следующий день, в семь часов утра, прибежали с фермы объявить Лисицыну, что Крысинский бежал из-под запора, где содержался связанным. Многие верили, в том числе и Константин, что Крысинский колдун и при помощи ведьмы улетел с острова на помеле. Лисицын приказал тщательно обыскать остров, а когда одной лодки в бухте не обнаружилось, сыскать ее у берегов. Однако лодки с беглецом нигде не нашли. Наконец были допрошены все, а в особенности часовые, осмотрена местность вокруг тюрьмы, самая тюрьма — ничего! В последствии, когда дело это было совсем забыто, часовые признались в своей оплошности, ничего не скрывая, поэтому подробности этого чудесного исчезновения записаны в дневнике Лисицына и я могу рассказать моим читателям все обстоятельства происшествия. Крысинский, сидевший в амбаре крепко связанный, впал в отчаяние, что характерно для человека со слабой душой и трусливым сердцем. Он беспрестанно упрекал себя, зачем не решился утопиться, забывая, что даже и для этого нужно хотя немного мужества. А при мысли о виселице все его члены колотились, как в лихорадке. Болезненная фантазия напомнила ему о пытках, которым его, вероятно, подвергнут перед повешением, — ужас его превзошел все пределы. Узнику оставалась одно — молиться. После долгих усилий ему удалось освободить руки, снять с шеи образок святого Франциска и повесить его на стене. Он упал на колени и начал просить святого заступника о мгновенной смерти. В это время у дверей амбара послышались голоса: — Что горло-то дерете? Караульте своего арестанта хорошенько. А мы готовим виселицу… По голосу Крысинский узнал Константина, но казак нагло лгал, чтоб только постращать пленника. — Туда ему и дорога, — с хохотом отвечали караульщики. — Расскажи, как вы его поймали, — вступил чуть картавящий голос. — Стану я тебе рассказывать, жид! Ты бы точно отпустил поляка. У тебя одни деньги на уме. — Полно балагурить, расскажи. Константин сдался, рассказал, а заключил историю так: — Кабы ему, дураку, вместо того чтобы плыть в Архипелаж-ное озеро, пробраться прямо на южный берег да идти все опушкой леса до китайского причала на Алмазной реке, мы бы его не взяли.