– Отойдите в сторонку! Сейчас я разнесу это устройство на хрен! – Погоди! Есть другая идея. С этими словами Марков подхватил рацию, которая выпала из рук охранника и до сих пор валялась на мягком ковре, и поднес ее к губам. – Павел Петрович, – пропищал он, подделываясь под голос молодого охранника. – Это снова я – Алексей. – Чего тебе? – Павел Петрович… я это… того… – Говори, не мямли! – Одним словом, тут что-то непонятное происходит. – Что происходит-то? – Я не понимаю. Вы не могли бы сами взглянуть. – Сейчас приду, – сухо произнес Буров и отключился. Марков подмигнул приятелям и замер за дверями кабинета. Но Буров пришел совсем с другой стороны. Через несколько минут загудела дверь в стене. А еще через секунду она открылась. И из стены в кабинет хозяина шагнул Павел Буров собственной персоной. В руке у него был пистолет. Но он не успел им воспользоваться, потому что явно не ожидал, что в кабинете его встретит столько врагов. Ругнувшись, Буров попытался оказать сопротивление. Но численное превосходство было не на его стороне. Напрасно Анна Владимировна уверяла, что начальник охраны один стоит десятерых. Сейчас с ним справилось куда меньшее количество народу. Едва скрутив сообщника депутата, Бритый вырубил Павла Бурова одним из своих замечательных приемов. А затем, бросив бесчувственного Бурова в кабинете, все бросились через открывшуюся дверь. За ней начинался проход – длинный и узкий. Идти по нему было возможно лишь поодиночке. Но боевому отряду повезло, в конце туннеля их не ждали. То есть там ждали, но совсем не их. Сидящий в мягком удобном кресле Лопатин безмятежно дожидался возвращения своего начальника охраны, чтобы продолжить ведущийся в подвале допрос. Неизвестно, с какими целями было оборудовано это потайное помещение, но каждый из ворвавшихся в этот подвал бойцов мог сказать, что для пыток и допросов он подходил просто идеально. Тут были толстые стены с отличной звукоизоляцией, так что ни один даже самый громкий и истошный вопль не мог бы вырваться из этих застенков. Пол тут был бетонный, прежде прикрытый ковром, но сейчас ковер был бережно скатан и отставлен в угол. И правильно! Нечего пачкать его кровью разных там бывших жен. Ковер – это вещь недешевая. И сохранится в доме надолго. А жены, что? Сегодня были, а завтра и нет их. – Кто вы такие? Когда Лопатин повернулся к бойцам, на его лице было выражение одновременно удивления и брезгливости. Владыка замка искренне недоумевал, кто осмелился побеспокоить его персону в тот момент, когда он занят важным делом. А дело у Лопатина было следующее. Перед ним со связанными за спиной руками болтала в воздухе ногами Наташа. Рот женщины был заткнут кляпом, так что кричать она не могла. Но, судя по кровоточащим порезам на ее теле, допрос длился уже давно, и Марков с друзьями подоспели вовремя. Еще немного, и они могли вовсе не застать Наташу живой. Отшвырнув все еще хлопающего глазами Лопатина в сторону, Бритый кинулся на помощь женщине. А Марков навел пистолет на находящегося с Лопатиным охранника. Впрочем, парень и не собирался бросаться в атаку. Вместо этого он прижался к стене, подняв руки и со страхом глядя на ворвавшихся людей. Боялся он правильно. Видно, парень еще не растерял остатков совести и прекрасно понимал: за содеянное его никто по головке не погладит. Особенно теперь, когда по всему было ясно, что правлению его босса и покровителя пришел конец. – Я-я-я… я-я-я ничего! – проблеял парень, прижимаясь к стене под дулом пистолета Маркова. – Н-н-не уб-бивайте! У меня мама старенькая! – Твоей матери же лучше будет, если я тебя пристрелю, – произнес Марков. – Хоть не узнает старушка, какую мразь себе на горе вырастила. Это же надо, пытать женщину! – Да что я? Я ничего, – по-детски размазывая слезы по физиономии, ответил охранник. – Это все они! – Они! А у самого в голове мозгов совсем нету? К этому времени Бритый уже освободил Наташу от веревок и усадил ее в кресло, откуда предварительно мощным пинком согнал Лопатина. Депутатский коньяк, стоящий тут же, тоже пошел в ход. Оказалось, что депутат проводил допрос со вкусом дела, попивая «Мартель» из красивой плоской бутылки. Бритый дал глотнуть из нее женщине, и цвет лица Наташи стал медленно приходить в норму. Дыхание у нее тоже выровнялось, и терять сознание, а также умирать она передумала. Вместо этого она попыталась встать на ноги и наподдать мужу: – Дайте мне прикончить эту гадину собственными руками! – Погодите, Гражданка, мы с вашим мужем разберемся сами! А вы посидите пока, отдохните! Наташа упала обратно в кресло. Силенок у нее оставалось совсем мало. Анна Владимировна мигом оказалась возле нее, ободряюще похлопывая по плечу и обнимая. А прижатый в угол Лопатин, злобно глядя на надвигающихся на него мужчин, взвизгнул: – Вам отсюда не уйти! Предупреждаю, если тронете меня хоть пальцем, сдохнете все! – Ой, какие мы страшные! – нехорошо оскалился на него Бритый. – Знаем мы таких… Договаривать он не стал. Вместо этого легко подхватил извивающегося депутата, для острастки врезал ему пару раз под дых и подвесил за шкирку на тот крюк, на котором еще несколько минут назад барахталась Наташа. Рот ему заткнули тем же кляпом, который несколько минут назад был во рту у бедной женщины. – Вот так вот, – с удовлетворением произнес Бритый. – Повиси пока. Артем тоже одобрил поведение приятеля. – Рокировка проведена грамотно! – Чего? – уставился на него Бритый. – Не умничай тут! – Ладно, ладно, – отступил Артем. – Я просто похвалить хотел. Но Бритый уже снова повернулся к Лопатину. – Значит, говоришь, мы все уже трупы? – с угрозой поинтересовался он у Лопатина. Тот в ответ радостно закивал головой. – Ну а раз мы трупы, так чего нам терять? – добавил металла в голос Бритый. – Верно я говорю, ребята? Давайте-ка напоследок душу отведем. Выпустим все кишки из этого гада, который женщин пытает! И Бритый закатал штанину и отстегнул нож с ноги. Клинок был таких угрожающих размеров, что Лопатин судорожно забился в воздухе и замычал. – Кричи, кричи, – почти ласково поощрил его Бритый. – Никто тебя не услышит. Может, мы все и помрем, а только перед смертью мы свое удовольствие с тебя получим. У каждого из нас есть к тебе кое-какие претензии. Понял, урод? Судя по исказившимся чертам лица Лопатина, он все понял, осознал свое положение и теперь был в самом настоящем ужасе. Он явно готовился к смерти. К смерти ужасной и беспощадной. Но умирать депутату очень уж не хотелось. Как говорится, он был для этого еще слишком молод и хорош собой. Так что он изо всех сил стал извиваться и что-то мычать сквозь кляп. – Что-что? – сделал вид, что прислушивается к его словам Бритый. – Говоришь, что согласен на переговоры? Так-так, уже хорошо. Одна сторона согласна – это уже хорошо. Вот только одна загвоздка, мы с друзьями пока не готовы выслушать твои предложения. Как-то не убеждают они нас. Под угрозой надвигающегося на него лезвия Лопатин задергался и замычал еще энергичнее. – А вот это уже другой разговор, – одобрил его Бритый. – Но все равно не впечатляет. Он поднес лезвие к самому носу Лопатина, тот неожиданно потерял сознание. – Фу-у-у, – брезгливо произнес Бритый, глядя на расплывающееся пятно на штанах депутата. – Он еще и трус! Смотри, ребята, он даже обмочился от страха. – И сознание потерял, – озабоченно добавил Марков. – Не слишком ли ты его? Как бы не помер. – Ничего, такие не умирают. Такие живут долго и мешают жить остальным. Вот помяни мое слово, такое… не тонет! – Пустите меня к нему! – ожила наконец и Анна Владимировна. – Пусть он ответит мне, кто убил мою дочь! – Погодите, нужно сначала привести его в чувство. – Ага. И ее тоже. И Марков кивнул головой на сидящую в кресле Наташу, которая все-таки потеряла сознание. – Ну, парочка! – возмутился Бритый. – Оба в обмороке, а мы тут в игрушки играем! Между тем Артем уже давно прислушивался к каким-то непонятным звукам, которые его всерьез тревожили. – Мне кажется, нам пора уходить отсюда, – сказал он. – Какое-то у меня нехорошее предчувствие… Договорить он не успел, потому что дом Лопатина потряс мощный взрыв. А затем голос Павла Бурова произнес: – Эй, вы там, в подвале! Отпустите немедленно Аркадия, и, возможно, мы сохраним вам за это жизнь! Все дружно уставились на Бритого. – Мне кажется, кто-то клялся, что этот прием лишит Бурова сознания как минимум на два часа, – ядовито произнес Артем. – Ну… да. – Двух часов, по-моему, еще не прошло. – Сам знаю, – обозлился на него Бритый. – Сказано же уже тебе, не умничай! А то счас как врежу! Между тем голос Павла громыхал под сводами подвала, наполняя его целиком и заставляя собравшихся внизу людей болезненно морщиться.