Не дав себе времени на раздумья, Фин сделал глубокий вдох, зажал нос пальцами и спрыгнул. Нырок в холодную воду отдался болью во всём теле. К счастью, бассейн оказался глубже, чем Фин предполагал. Он поплыл ко дну, а когда оно осталось позади, он оказался снова на воздухе! Фин неуклюже бухнулся на пол и покатился, смягчая удар. Все сироты Пристани знали, как делать три вещи, и второй было умение приземляться. Ветры с гор дули сильно и беспрерывно, никогда не знаешь, когда очередной резкий порыв поднимет тебя в воздух, и ни один из них пока ещё не выказывал особого внимания к тому, где и как опустить тебя назад на землю. Когда Фин наконец остановился, то обнаружил себя лицом к лицу с… ну, лицом. Оно принадлежало ещё одной статуе вроде той, с которой он спрыгнул, только эта была облачена в чёрные одежды и висела вниз головой, как летучая мышь, с вырастающими из потолка ногами и почти касающейся пола головой. – Жуть, – пробормотал Фин, проведя пальцем вдоль текущих по щеке статуи чёрных слёз. Поёжившись, он запрокинул голову. В потолке над ним мерцал круг воды, удерживаемой, похоже, одним лишь воздухом. Тот самый бассейн, куда он прыгнул. Фин засмеялся. Эта чёрная статуя была расположена так специально, чтобы казаться отражением. Но его хорошее настроение долго не продлилось. Он заметил по другую сторону воды движение. Мерессиацы могли в любой момент нырнуть за ним. А ему ещё предстояло найти ключ, прикарманить всё, что зацепит взгляд, и смыться. Он посмотрел по сторонам. Не считая тусклого круга света под бассейном, на палубе царила непроглядная тьма. Но хотя бы с этим он мог что-то поделать. – За работу, малыши, – прошептал он, доставая из поясной сумки банку, полную огоньков, и открутил крышку. Из горлышка высунулись двадцать крошечных жёлтых головок. Они по очереди вылетели из банки и разлетелись по широкой спирали по комнате. Жизнь с насекомыми имела свои, пусть и немногочисленные преимущества. Так, например, Фин узнал о светоблёстках. Светоблёстки питались тьмой, что сделало их его лучшими друзьями. Маленькие жуки вгрызались в тени вокруг, проедая в них туннели, через которые он мог видеть. Несколько секунд спустя он уже мог различить окружающую его обстановку. Хранилище оказалось меньше, чем галерея наверху, его стены были завешаны странными транспарантами и заставлены статуями. На всех транспарантах значилась одна и та же крупная надпись: ОГРАДИ И НЕ ДОПУСТИ. Всё это производило жутковатое впечатление, и, на взгляд Фина, эти статуи никого и ни от кого не ограждали. Они скорее пугали и не вызывали ни малейшего желания попросить их присмотреть за тобой. Все они были копиями статуи у бассейна – плачущего мужчины. Оракула – так его называли мерессианцы. Он вспомнил слова Ставика о том, что Оракул и мерессианцы были на ножах из-за какого-то пророчества. И тут его осенило: вот от кого ограждали мерессианцы – от Оракула! – Странно, – прошептал он себе под нос. Статуи смотрели на него с открытыми в немом крике ртами, достаточно большими, чтобы проглотить его целиком. Фин содрогнулся от этой мысли. Но, если подумать, его всё это не касалось – он пришёл сюда ради наживы. И что пугало его по-настоящему, так это отсутствие этой самой наживы. Дельце всё сильнее напоминало пустышку. Он ошеломлённо тряхнул головой. Нет, не может быть. Наверняка это был тот самый тайник, упомянутый в письме. Где должен был храниться главный клад. В этот момент голодные светоблёстки выгрызли во тьме ещё один участок. И Фин увидел у дальней стены комнаты уголок маленького металлического ящика. У мальчика едва колени не подкосились от облегчения. Сейф! Фин бросился к нему и повёл пальцами по всё ещё скрытым в тени стенкам, нащупывая замок. Он ударился ребром ладони обо что-то острое и потряс рукой, прогоняя боль. – Ну же, жучки, – пробормотал он, представляя армию злых мерессианцев, готовую в любой момент свалиться ему на голову. Наконец одна любопытная светоблёстка уселась на ручку сейфа и принялась жевать. Фин мягко ткнул её пальцем в брюшко, поторапливая. Ему не терпелось узнать, с чем он имеет дело. Определённо что-то кристаллическое. Какой-то огранённый камень. Он опять подпихнул букашку. Та, рассердившись, на секунду остановилась, затем опять заработала челюстями. Фин не отрывал глаз от ручки, постепенно проявляющейся из темноты. Один волнистый лучик. Затем второй, третий. Всего шесть, отходящих от золотого центра. Ручка была в форме солнца! Расстояния между лучами как раз хватало, чтобы просунуть пальцы. Но когда Фин попытался повернуть ручку, та даже не дрогнула. – У меня нет на это времени! – проворчал он. Достав один из ножей, что он захватил в дар Ставику, Фин всадил лезвие в основание солнца и что было силы надавил. Солнце задребезжало, а потом с громким хлопком выскочило из дверцы, и та отворилась. Внезапно в глубине корабля что-то заурчало. – Это нехорошо, – пробормотал Фин. Он быстро сунул обе руки в сейф. Но от его мечты удрать отсюда с полными карманами сокровищ не осталось и камня на камне: сейф оказался практически пуст! Фин нащупал всего две вещицы: хрустальный пузырек с водой и вырезанный из рубина ключ. Ключ! Он нашёл его! Фин убрал и то и другое в поясную сумку и сунул туда же ручку-солнце от сейфа. К этому моменту он был согласен на любой трофей, а ручка не выглядела совсем уж ничего не стоящей. В следующую секунду висящая в воздухе вода обрушилась на палубу, залив всё вокруг. Светоблёстки разлетелись во все стороны, парочка от страха даже выплюнула только что проглоченные усики темноты. Стоящие вдоль стен статуи застонали. Изо рта одной хлынула мутная коричневая вода. К ней подключилась ещё одна из противоположной части комнаты. – Трубки-стержни! – ужаснулся Фин. Сейф явно оберегала какая-то ловушка, и он в неё попался! Масляная вода из бухты Клучанед хлестала из открытых ртов статуй, заливая ноги Фина. Вместе с ней пришёл страх. Фин сглотнул, представив, чем может обернуться эта ловушка. Потому что у доков Пристани вода была просто водой. Но в открытой Реке, в этом чистом потоке магии, куда, по идее, уже должен был выйти корабль… ну, он мог оказаться с лягушками вместо ног. Если повезёт. Это была самая смертельная из всех возможных смертельных ловушек. С другой стороны, как говаривал Ставик, мёртвый – значит мёртвый. И какой бы ни была эта вода, волшебной или нет, если он не выберется отсюда, итог будет всё равно один. Глава 8. Ардент всё (и очень плохо) объясняет «Пиратская Река?» Волоски на руках Маррилл встали дыбом, и по спине пробежал холодок. Куда бы она ни посмотрела, их со всех сторон окружала вода – ей не было конца и края. – Но это невозможно. Она прижала к себе Карнелиуса. Считаные секунды назад она стояла посреди пустыни, а в пустынях бескрайние водоёмы обычно не встречаются. Маррилл повернулась к волшебнику, так и не опустившему рук и выжидающе на неё смотрящему. Ей вдруг пришло в голову, что она понятия не имела, во что влипла. Ей пришлось закусить губу, чтобы подбородок не дрожал. Во время бесчисленных семейных путешествий она не раз оказывалась в неожиданных ситуациях и научилась с ними справляться. Но тогда с ней рядом всегда были мама и папа или другой взрослый, на которого можно было положиться. Сейчас всё было иначе. – Так кто вы на самом деле? – спросила она. – Я великий волшебник Ардент, – ответил старик и церемонно поклонился, так что края фиолетовой мантии колыхнулись вокруг его костлявых лодыжек. – Возможно, тебе приходилось обо мне слышать? Маррилл молча на него уставилась. – Или нет, – понурился он. Ардент ногой отвёл в сторону полы мантии и махнул в сторону юноши, лениво положившего правую руку на штурвал. Маррилл заметила на костяшках его пальцев вытатуированную верёвку. – А это капитан нашего прекрасного судна, мой добрый друг и товарищ по путешествию, Колл. Маррилл задохнулась. Капитан? Он вряд ли был намного старше её, и уже капитан? С другой стороны, корабль ведь практически сел на мель там, на парковке. Может, Колл был ещё не очень умелым капитаном? Судя по его виду, Колл собирался что-то сказать, но Ардент перебил его. – А это, – он взмахнул руками, будто пытался вобрать все мачты и натянутые из-за надвигающейся бури паруса, – «Предприимчивый Кракен», величайшее парусное судно за всю историю Реки! Рангоут над головой Маррилл внезапно скрипнул. Она посмотрела вверх, и у неё округлились глаза. Поднимающиеся от палубы канаты удивительным образом напоминали длинные ноги, блоки формировали колени и пояс. От передних и задних мачт тянулись «руки», и всё это соединялось и переплеталось в середине, образуя нечто вроде гигантского верёвочного человека. Маррилл прищурилась. Более того, кто-то не поленился нарисовать на бумажной тарелке лицо, и прикрепить её к тросу, соединяющему «туловище» с гротом. Верёвки рангоута поскрипывали, заставляя нарисованную улыбку весело вибрировать. – Прошу прощения, – сказал Ардент, вежливо поклонившись верёвочной конструкции. – А это Тросокостный Человек. Это он отвечает за паруса и прочее. Без него управлять кораблём такого размера было бы крайне проблематично. Маррилл не знала, что на это сказать. Ардент, должно быть, заметил её растерянность и уточнил: – Учитывая, что у нас на борту всего один моряк. Будто это был единственный вопрос, что мог её сейчас интересовать. – Теперь ваша очередь представиться, – сказал волшебник. Маррилл заколебалась. Всё было так странно и абсурдно, что казалось нереальным. Вот только её чувства говорили об обратном: хлопанье парусов над головой, запах надвигающейся бури, боль в плече от острых когтей кота и напряжение в мышцах рук, потому что она слишком долго его держала. – Я Маррилл, – откашлявшись, сказала она. – Маррилл Истильуэст. А это Карнелиус.