Когда-то в прошлом такое могло бы разгневать Сайфа. Но не теперь. Он просто открыл свою сумку, где лежали стетоскоп, старый аппарат для измерения кровяного давления и несколько оставшихся у него бинтов. Командир кивнул, заглянув внутрь. – Это твой сын? – по-арабски спросил Сайф женщину. Та в ужасе молча кивнула. – Как его зовут? – Он посмотрел на ребенка. – Как тебя зовут? – Медхи… – пробормотал малыш. Его глаза были расширены, все тело дрожало. – Больно! Больно! Больно! – Знаю, – кивнул Сайф. – Я знаю. Я посмотрю, ладно? Просто посмотрю. Обещаю, не стану ничего делать, не сказав тебе. Он достал из сумки ножницы, – Медхи тревожно наблюдал за его движениями, – и осторожно срезал рубашку вокруг плеча. По испуганному бормотанию матери Сайф понял, что это единственная одежда мальчика, но она все равно насквозь пропиталась кровью. Когда он бережно удалял обрывки ткани из раны, Медхи застонал. По его лицу бежали слезы. Но он уже научился – где-то, когда-то – держаться очень и очень тихо. Сайфу не хотелось думать, где, как и почему. Рана оказалась глубокой и продолжала сильно кровоточить. Сайф окинул взглядом притихшую комнату. В одном углу сидел паренек. Он был худым, но мускулистым и одет был в старый, грязный спортивный костюм. На его лице красовалась трехдневная щетина. Парень старался выглядеть взрослым, но на деле был почти мальчишкой. Он дрожал и молча плакал. Сайф смотрел на него до тех пор, пока тот не заметил этого. А потом вернулся к своей работе. – Мне нужно спиртное, – сказал он охраннику. – Или успокоительное, если у вас есть. – Я думал, вы, мусульмане, не пьете, – сказал охранник. – А насчет таблеток?.. Его товарищи засмеялись, даже те, кто, скорее всего, не понимал английского. Просто было безопаснее делать то же, что делает главный. – Мне нужно стерилизовать рану, – пояснил Сайф. На шутку он не обратил внимания. Никого не слушать. Ни на что не реагировать. – А если у вас найдется какое-то болеутоляющее, это тоже помогло бы. Спиртное принесли, пока Сайф пытался остановить кровь, наложить жгут не было возможности. И в лагере беженцев не нашлось ничего сильнее парацетамола. Сайф предположил, что другие лекарства были просто украдены. Он посмотрел на мать мальчика, гадая, понимает ли она, что придется сделать. – Я собираюсь зашить рану, – сказал он. Рот женщины тут же широко раскрылся, и она снова завыла. Мальчик в панике повернул голову к Сайфу. – Ты должна держаться спокойно, – сказал Сайф женщине. Но она не могла. Всем здесь пришлось пережить множество тягот. Огромные опасности, огромные испытания. Но у каждого есть предельная точка, и женщина дошла до нее. Она кричала, размахивала руками, защищая своего ребенка, и вокруг нее собрались другие женщины. Они встали в круг, прикрывая мальчика и мать надежным кольцом женских тел. – Не бойся, Медхи, – как можно спокойнее произнес Сайф. – Я собираюсь сделать только то, что необходимо. Да, будет больно. Но потом боль пройдет, тебе станет легче. – Ты хочешь отрезать мне руку этими ножницами? – спросил мальчик. – Нет, конечно же нет, – ответил Сайф. Лицо мальчика слегка расслабилось, а у Сайфа упало сердце при мысли о том, что ему придется делать. Но другого способа остановить кровотечение просто не было. – Мне нужны трое мужчин, – сказал он. Когда никто не шагнул вперед, он выбрал двух самых крупных парней, каких только увидел. – И ты, – добавил он, кивая дрожащему подростку в углу. Парнишке следовало сидеть рядом и выносить боль ребенка. Если это ничему его не научит, то и ничто уже не научит. Мужчины взяли Медхи за руки. Его лицо превратилось в маску ужаса. Но Сайф не мог завязать ему рот – слишком велик был риск удушения. Пока мальчик будет кричать, он хотя бы будет знать, что с ним все в порядке. Быстро помолившись, Сайф ушел в угол амбара и стал мыть руки. Глава 6 Град, к счастью, прекратился, когда Лорна запрыгнула в свой любимый крошечный «мини» и поехала по продуваемой ветром главной улице. Как часто случалось в это время года, все четыре сезона сменялись на Муре в течение получаса. Сгибаясь под ветром, упрямо высовывали головки из-под земли подснежники, повсюду уже расцветали крокусы. Лорна ехала вдоль набережной, время от времени замедляя ход, хотя и опаздывала, – только чтобы посмотреть, как какая-нибудь цапля плавно садится на воду. Потом она повернула влево, вверх по склону холма, и наконец добралась до своей работы. Эта школа была почти такой же старой, как сам их церковный приход. Серые полы в ней отшлифовались и раскрошились под ногами маленьких островитян, выросших здесь, переживших трудные времена, эмиграцию и войны. В здании было очень тепло зимой, когда дома у множества учеников было холодно, школа опустевала осенью, если урожай созревал поздно, она была набита битком в рождественские праздники… Лорна быстро прошла по безлюдной игровой площадке, улыбнулась другому опоздавшему, уставившемуся на нее со страхом и пробормотавшему: – С добрым утром, мисс Лорна… – И тебя тоже, Раналд Макраналд, – ответила Лорна, и мальчик умчался внутрь на пухлых веснушчатых ножках. Собрание почти уже закончилось. В первой начальной группе было шесть учеников. И не важно, сколько раз Лорна их пересчитывала, детей все равно было слишком мало. И она знала, что маленькой Хедер Скиннер только что поставили диагноз: диабет первого типа. Безусловно, это стало трагедией для семьи, но и трагедией для острова тоже. Они были новой молодой семьей, эти Скиннеры. Отец работал на нефтяной скважине и хотел, чтобы его семья жила в безопасном и уютном месте. Но теперь они не могли здесь остаться, потому что девочке необходимо было лечение. Лорна направилась в свой крохотный кабинет. Как обычно, сопливый Малкольм из шестой начальной группы уже ждал ее под дверью, успев что-то натворить. Малкольму едва исполнилось десять, однако он отличался широкими плечами и крепким сложением, унаследованным от многих поколений мужчин Мура, которые легко поднимали корову. В школе он не видел для себя никакой пользы, и Лорна частенько чувствовала, что согласна с ним. Что бы она ни делала и ни говорила, это не давало результатов. Мальчик страстно желал, чтобы его исключили и он смог бы вместе со своими старшими братьями работать в поле, чинить старые мопеды и тратить скромный заработок в пабе. Поэтому Лорна просто кивнула ему и решила разобраться со всем попозже. Нужный ей документ скрывался на ее столе под разнообразными учебными планами. Люди думали, что руководить такой маленькой школой легко, но сюда приходило точно такое же количество разных правительственных бумаг, как и в любую другую, и толку от них точно так же не было. Но Лорна все же нашла то, что искала. Это была бумага от местного совета, озаглавленная: «Заявка на срочную медицинскую помощь, форма В2/75». К ней нужно было приложить письмо от «уважаемого члена местной общины», то есть от нее, директрисы и старой девы. Лорна вздохнула. Ей было всего тридцать, но здесь выходили замуж намного раньше. Она включила свой старый шумный компьютер и начала писать письмо члену парламента. Глава 7 Позже Сайф не смог бы сказать, долго ли он работал, – по крайней мере, старался действовать без промедления. Все слилось в тумане сосредоточенности: пот на коже Медхи и то, как мальчик изо всех сил старался сдержать крик… слезы подростка, державшего ноги Медхи, молившегося себе под нос о прощении, тишина в большом амбаре, время от времени прерываемая только сдавленными рыданиями матери мальчика. Сайф не заметил человека, появившегося тогда, когда он все закончил. По его собственному лбу лился пот, но дело было сделано – аккуратно и быстро. Потом он поднял голову и увидел мужчину, пристально смотревшего на него. На незнакомце был костюм, что выглядело здесь необычно. Значит, он не из числа местных жителей. Сайф сразу понял, что костюм дорогой. Мужчина был очень высоким, худым и бледным, его окружали молодые люди с умными лицами. Сотрудники благотворительных организаций и волонтеры, предположил Сайф. Ему уже приходилось сталкиваться с этой братией. Их помощь была невелика, а иногда просто смущала. Как бы то ни было, Сайф, не обращая больше внимания на мужчину, заговорил с матерью мальчика, теперь уже громко рыдавшей и хватавшей его за руку. Свободной рукой она обнимала сына, привалившегося к ней в лихорадочном сне. Сайф сказал ей, что очень важно следить за чистотой раны, дезинфицировать ее и давать мальчику лекарства, если они найдутся. Потом он повернулся к плачущему подростку и посмотрел ему прямо в глаза. – Дай мне свой нож, – тихо сказал он. Мальчик, продолжая дрожать, молча отдал нож. – Мы должны уладить это мирно, и поблагодари за все Бога, – сказал Сайф, кладя нож в свою сумку. Он мог ему пригодиться. Кто-то рядом с ним откашлялся. Это был высокий бледный мужчина, которого Сайф заметил раньше. – Вы говорите по-английски? – резко спросил незнакомец. – Да, у меня есть навык, – кивнул Сайф. Оба они замолчали. Сайф отвечал на этот вопрос на каждой границе, но никого это особо не интересовало. Но сейчас этот чужой человек смотрел на него в упор: – Пойдемте со мной. Сайф взглянул на мальчика. Тот все еще был бледен, но приоткрыл сонные глаза. Женщина уставилась на Сайфа. Но он ничего больше не мог сделать. – Для вас есть место. Вы меня понимаете? Мужчина продолжал говорить, но Сайф настолько устал, что едва разбирал его слова. Словно вся та энергия, которую он сохранил за время путешествия, чтобы оставаться бдительным, вдруг иссякла. И теперь, когда его заметили, когда кто-то обратил на него внимание, усталость и напряжение потребовали разрядки. Глаза Сайфа закрывались сами собой. Он моргнул. Сейчас не время было терять сосредоточенность. – А что насчет моей семьи? – спросил он. Высокий мужчина как будто слегка рассердился, словно семья была досадной неприятностью вроде вшей. – А где она? – Мы… потеряли друг друга. В… Сайф просто не мог думать о той ночи. Холод, вспышки, паника… непонятно, что происходит… Крики на множестве языков… Он заставил себя говорить вежливо и правильно. Его отец был профессором-языковедом в университете, шумным и полным энергии, знатоком многих культур. Он буквально подавлял младшего сына, он заставил Сайфа сдать экзамены по британскому английскому в университете в Бейруте. «Так ты сможешь работать где угодно», – твердил он, пока Сайф сражался с английским произношением. И Сайф знал, что буквально разбил сердце отца, когда решил вернуться в Сирию, страну своего рождения, и работать в бедных районах Дамаска. У отца были на его счет большие планы. Но он понимал, как могут повернуться события. Сайф постоянно скучал по нему. – На лодке, – тихо пояснил он. – Мы потерялись в море. Мужчина вскинул брови. – Мне жаль… – сказал он. – Нет. – Сайф решительно качнул головой. – Их должно было подобрать другое судно.