Я покачал головой: – Демы уже до восточного озера добрались, причем с галерами. Там в округе хватает уцелевших межгорцев. В последнее время они осмелели, многие из нор повылезли, так что без пленников не обойдется. От них узнают, что в Мальроке новые хозяева, и силы наши тоже не секрет. Сколько отсюда до замка добираться? – Дня два, не меньше, – ответил Тук. – Рыжая как раз успеет, чтобы нарваться на их дозоры. Там ребята серьезные – они меня сегодня полдня по лесу гоняли. – Мы через озеро на лодке переправились, – заметил горбун. – На берегу ее спрятали потом. – Хочешь, чтобы она водой добиралась? Ага, как раз на виду у подошедших галер. Альра неуверенно возразила: – Галеру нелегко протащить в наше озеро – река узкая, скал и мелей много, мост серьезный есть. – Дотащат – я в демах не сомневаюсь. – Ваша правда – сволочи настырные, а Мальрок у них костью в горле окажется, как узнают про нас, – согласился Тук. – И что делать будем? – Да ничего. Если наши караульную службу не забросили, то о демах узнают сами, заранее. Закроют ворота – и пусть потом попробуют из-за стен их выкурить. Я бы на месте Триса даже не стал осаду устраивать. Хотя кто его знает, что у него припасено против замков. – Против такого, как Мальрок, ничего, – уверенно заявил горбун. – Туда надо десяток галер и флот стругов с осадным припасом. А вот округу они разорят. – Что там разорять? – хмыкнул хеск. – Да найдется. Мельницу, что почти восстановили. Плавильни, куда свинцовую руду свозим. Пару деревенек обживать начали – там тоже все поломают. Те межгорцы, которые возвратились, – если убежать не успеют, в рабы попадут. Нет, Амед, бед сволочи наделают. Людей у нас маловато – на шести галерах никак не может оказаться меньше пяти сотен демов. Ну пусть даже четыре с половиной – какая разница? Это же демы – хоть и сволочи последние, но опасные вояки. Силища немалая. Странно, что сюда такая толпа пришла: здесь бы и половины хватило. Надо было того покалеченного спросить: чего это их так много? Неужто про нас узнали? – Уже не спросишь – я ему глотку перерезал. – Амед, зачем?! – Он косо на сэра стража посмотрел… – Альра никуда не пойдет, – подытожил я. – Да и много ли выиграет эта легконогая? Если озером идти, так может не справиться в одиночку с лодкой – вы же, наверное, тяжелую взяли, чтобы не тесниться. Так что вместе вернемся, а потом видно будет. Глядишь, непогода их задержит – или вообще не пустит. Вон, – кивнул на одежду лучника. – Маскировка осенняя или для зимы без снега, какие здесь почти каждый год. Будь иначе – он бы обязательно добавил белых лоскутков, это как минимум. Так что эти метели для них неприятный сюрприз, а нам на благо. Может, вообще до замка не доберутся. Хотя, конечно, лучше готовиться к худшему. А для нас сейчас главное – чтобы по моим следам не пустили новую погоню, посерьезнее, чем первая. – Если вы полдня бегали от них, то быстро не пустят, – утешил Амед. – Ночью демы спят, а не по лесам шастают. – Зато могут послать чего-нибудь нехорошее, – поежился Тук. – Я про такое не слышал. Они если и гонят тварей в бой, то сами рядом всегда. Иначе не получается управлять поганью. Обычно у демов этим самый главный занимается. Ему демоны дают особую власть перед началом похода. Если убить вожака, то чудища могут разбежаться или даже на своих напасть. – Согласен, тоже слышал про такое. Значит, ночью можно поспать спокойно, хоть и одним глазом. – Вы про кирт мне расскажите. – Что рассказать? – не понял Тук. Я указал на Штучку: – Вот про такие вещи хочу услышать. Откуда появляются, какие бывают – в общем, все выкладывайте, кто что знает. – Шутите?! – удивился горбун. – Это же всем ведомо. – Я – не все. Многое забыл, ты же знаешь. Вот давай, восполняй мои пробелы. К тому же я не могу знать все, вот и люблю умных людей послушать. Чувствую, что рассказ будет интересный – как раз то, что надо перед сном. – Если искали умных, то не слушайте Тука, – хмыкнул хеск. * * * История, как я и подозревал, оказалась презанятная. И хоть рассказчики мои многое упускали, считая, что даже страдающий амнезией страж такое знать обязан, во многом не соглашались друг с другом, спорили чуть не до драки, – все равно я узнал об этом мире кое-что новенькое. Кирт был всегда – с первых дней Исхода. Не спрашивайте меня, что такое Исход, но официальная религия и секты вроде иридианской дружно считали его чем-то вроде сотворения. Нет, мир как бы существовал и до него, но населяли его некие язычники. Люди или нелюди – теперь даже не понять, но все без исключения отзывались о них с неодобрением. Людоеды, пьющие младенческую кровь; рабы самого разнузданного разврата, где нет разницы между мужчиной и женщиной, свиньей и сестрой; племена с жестокими нравами, где одряхлевших стариков убивали сыновья, а из новорожденных оставляли лишь самых уродливых; безбожники, поклонявшиеся духу похоти и открывшие ворота перед поганью. Собственно говоря, Исход – это эпоха войны с язычниками. Войны жестокой, где побежденный должен был исчезнуть, оставшись лишь в тщательно отредактированных летописях победителей. Правды уже, наверное, не узнать. Глядишь, и не так уж мерзок был враг, каким его описывают. У язычников был кирт – этим термином обозначались все вещи, которые не могли сделать обычные мастера. Под такое определение могло попасть уникальной работы золотое ожерелье или дивная ваза, привезенная заморскими купцами, – своего рода эксклюзив. Но гораздо чаще это было нечто выходящее за все рамки. Вроде Штучки. Редкое, странное, непонятно как и кем созданное. Как и в случае с нею, кирт часто являлся оружием или предметом, который можно было использовать в этом качестве. Иные были столь эффективны, что вожди язычников, ими обладающие, в одиночку изменяли ход битвы. Хотя это, возможно, преувеличение – ничего подобного до наших дней не дошло. Вроде бы… У людей, идущих по пути монотеизма, кирта не было, из-за чего они поначалу огребали часто и помногу. Но правильная вера сильна и без пулеметов – в итоге язычество проиграло. А дальше, как полагается, последовала эпоха гонений – победители боролись с пережитками прошлого. Возник орден карающих, да и без него хватало желающих пройтись по временам Исхода паровым катком, чтобы на выглаженной поверхности написать ортодоксальную историю войны. Уничтожались неугодные письменные источники, храмы и древние города, непокорные умники, упершиеся рогом короли и даже целые страны. Под шумок делили сферы влияния, заключали и разрывали «вечные» союзы, обвиняли конкурентов во всех грехах и не обращали внимания на погань, только-только начавшую свое нескончаемое наступление с далекого юга, – не до нее всем было. Опомнились в последний момент, из-за чего потерять пришлось слишком многое – целые империи сгинули во тьме, дав перегной для почвы зарождающейся государственности ренегатов-демов. Под раздачу попал и кирт – не могли церковники пройти мимо явления, неразрывно связанного с язычеством. Уникальные вещи сжигали, разбивали, неразрушимые топили в море. Даже особы королевской крови были вынуждены расставаться с военными трофеями, дабы не навлекать гнева черной братии, – во времена расцвета фанатизма это означало смертный приговор. Так, вероятно, и сгинуло загадочное оружие врагов, да и другие не менее любопытные вещи, оставившие заметный след в истории. Церковники, похоже, во всех мирах одинаковы. Под ту же раздачу попали люди искусства. Особенно почему-то пострадали художники и скульпторы – до сих пор эти искусства не возродились в полной мере. Горе ремесленнику тех времен, сумевшему создать что-то необычное, – шел под ту же раздачу вместе со своим шедевром. В некоторых регионах маразм доходил до того, что в костер отправлялись опытные мастера, работавшие качественнее и быстрее других, безобидные чудаки или даже просто красивые женщины (что и для Земли характерно). Человечество пытались загнать в рамки серости, не упуская ничего выходящего за эти рамки. Абсурд, но даже военное искусство не избежало общей участи – немало талантливых полководцев, использовавших нестандартные методы, нашли смерть в огне. С точки зрения фанатиков допустим лишь один метод боевых действий: две армии встречаются в чистом поле, собираются стенка на стенку – и лупят друг друга до победы или двустороннего изнеможения. Когда хоть частично опомнились, было поздно: старая школа тактики погибла, новой быстро не создать. Сильнее всего пострадал флот – превосходство демов на море стало неоспоримым. Со временем крепость маразма поубавилась, начались послабления, да и церковь трясло от кризиса к кризису. Плодились секты и новые течения, подняло голову придушенное искусство, женщин перестали сжигать за милую мордашку. Кирт из чего-то однозначно запретного перешел в категорию частично разрешенного. Дескать, можно, но только очень осторожно. Доступно лишь для избранных; круто; эксклюзивно. Что-то вроде кокаина на светских тусовках – если не сильно наглеть, то всегда пожалуйста. Ну а если въехал на авто в забитую людьми остановку, затем выскочил без трусов и начал насыпать белую дорожку от Москвы до Биробиджана, то могут и пожурить – ведь даже у наглости должен быть предел. Каждый себя уважающий король считал себя неполноценным, если не имел коллекции кирта. Феодалы старались не отставать от сюзеренов, на них глядя, потянулись богатые купцы. По слухам, даже некоторых высших церковников не миновала эта мода. Не коснулась лишь нищих простолюдинов и мелкого дворянства – по причине отсутствия финансов на дорогостоящие игрушки. Осторожные расспросы о конкретных образцах кирта привели к тому, что мне пришлось выслушать несколько, мягко говоря, малоправдоподобных баек. Например, о кровожадном короле, который продал одноглазой ведьме дочь, взамен получив белый скипетр, который достаточно было окунуть в красное вино, как тут же начиналась война. Даже сам рассказчик – Тук – не очень-то верил в то, о чем поведал. Амед горбуна откровенно высмеял, а попугай унизил площадной бранью. Видимо, упоминание нецелевого использования вина задело пернатого за живое. По тем же малоправдоподобным слухам, могущество некоторых современных владык проистекало из обладания запретными древностями большой силы. Но доподлинно известно лишь об относительно безобидных вещицах вроде той светящейся шкатулки или моей Штучки. Но в одном рассказчики были солидарны: хотя каких-то единых признаков или примет у кирта нет, его легко можно опознать с одного взгляда или после демонстрации возможностей. В принципе глядя на Штучку, я понимал, о чем речь: и впрямь не ошибешься. Некоторые возможности кирта оставались загадкой даже для их владельцев, из-за чего случались неприятности вроде разрушенных замков или искалеченных королей. Потому многим древним предметам суждено было храниться в коллекциях без применения – не каждый рискнет экспериментировать с неведомым. Происхождение кирта – тайна великая и невероятно запутанная. Язычники якобы отобрали его у еще более древних и мерзких язычников (хотя куда уж больше?!). Затем часть его пережила эпоху засилья мракобесия и теперь покоится в чуланах сильных мира сего. Но это не единственный источник – есть еще как минимум два. Первый – археологический: кирт находят при раскопках древних городов, храмов и других сооружений. Языческих или доязыческих – никто уже не знает. А иной раз и копать не надо или нет никаких признаков старинных построек, но все равно можно копать. Народ, занимающийся этим, обычно заканчивает волчьей пастью или женится на одноногой вдове[10], но в целом профессия процветает – одна-единственная удача может принести состояние целой шайке. Со вторым источником все гораздо загадочнее: странные предметы иногда появлялись в местах, которые народная молва называла как минимум «нехорошими». Как максимум – честный человек к ним близко не мог подойти под страхом отлучения от церкви с последующей прогулкой на кучу политых маслом дров. Лишь в местах, подобных Межгорью, где церковники четко знали, что их место между собачьей конурой и уборной, такой кирт мог добываться без опаски. В остальных местах его обычно уничтожали столь же усердно, как в былые времена. Поговаривали, что кирта просто завались у демов. Но про этих ребят я уже выслушал столько небылиц, что верить надо с оглядкой. Тот же Тук рассказывал, что бакайцы частенько грабили темных южан, но уникальными вещицами при этом почему-то не разживались. Почти при любом конкретном вопросе мои «информаторы» начинали «плавать». Заливались соловьями, говоря о могуществе кирта, упрятанного в коллекциях, но стоило потребовать привести пример, как начинали лепетать про летающие шарики, небьющиеся вазы, зеркала с дивными картинами и прочие диковины, слабо подходящие на роль абсолютного оружия. Тук грезил доспехами, которых не пробить оружием, доказывая, что где-то у кого-то такие есть. Амед похожее говорил о волшебном мече и парном ему кинжале. Не сомневаюсь, что подобные предметы могла создать лишь высокоразвитая цивилизация, и столь же несомненно, что она не станет тратить усилий на создание ерунды – ведь ей доступны более эффективные способы уничтожения. Хотя это я зря – ведь перед глазами лежит опровержение. Штучка столь же абсурдна, как межконтинентальная баллистическая ракета с фитильной пороховой бомбой вместо боеголовки, но тем не менее кто-то ведь ее создал. Что получается? В этом мире полным-полно вещиц, созданных цивилизацией более высокого порядка. И куда она делась? Да куда угодно: ядерная война, катаклизмы или какой-нибудь некстати мутировавший вирус. Остались от нее руины противоатомных бункеров, в которых любит селиться нечисть и запуганные межгорцы, да предметы, неподвластные коррозии, вроде Штучки. Хорошая гипотеза, объясняющая многое, но далеко не все. Взять те же «нехорошие места» – одно из них я знаю лично. Тот самый Языческий холм, на котором едва не склеились мои многострадальные ласты. Альра и до этого рассказывала, что там появлялись странные вещицы, да и сам я одну наблюдал – тяжелая, гусеничная, в сарае стоит. Готов поверить в погибшую цивилизацию, оставившую материальное наследство, но в то, что одним из пунктов наследства является ржавый китайский танк, верить не хочется. Ведь не мог же и сюда их вездесущий экспорт добраться?! А почему его не причислили к кирту? Такой здоровый, созданный не в кузнице, со звездочкой китайской – круто ведь. Не смогли с места стронуть и махнули рукой? Жаль: мог бы стать жемчужиной коллекции какого-нибудь герцога. Хотел бы я посмотреть, как сотня лошадей тащит танк за тридевять земель, по мостам, с трудом выдерживающим груженую телегу, болотам, узким просекам, где двум повозкам не разминуться. А уж каково будет кучерам – попробуй совладай с такой упряжкой. Рыжая охотно подтвердила, что та шкатулка у барона родом действительно с холма. Были и другие предметы, часть из которых владыки Мальрока продали, часть раздарили, а кое-что и воры утащили – куда ж без них. Этот кирт не копали – он возникал сам. Его находили на поверхности, лежащим на песке рядом с каменными столбами. Случалось это редко, после того как в небе долго сверкали молнии без дождя. Это что за древняя цивилизация, разбрасывающая свои материальные следы по языческому капищу? Или их молнии из земли выворачивают? Не знаю, но как-то сомневаюсь, что все так просто. С одной стороны, подумаешь – какой-то кирт. Его слишком мало, иначе бы давно мне на глаза хоть что-нибудь попалось. Слышал, будто и на Земле встречаются в древних слоях вещицы, которые вряд ли должны были существовать в эпоху образования данной породы: цепочки, гвозди и прочая рухлядь. Даже если это правда, то что мне с этого? А то: разница между сомнительной заметкой в еще более сомнительной газетенке и серебристым лезвием, взрезающим плоть врага через доспехи, колоссальна. Кирт – редкость, но все равно данность, присущая этому миру. Даже люди, никогда его не видевшие, прекрасно опознают предметы, к нему относящиеся. Я здесь живу и, значит, должен учитывать этот загадочный фактор (как будто мало мне без него странностей). В идеале надо его использовать посерьезнее – одной Штучки завоевателю вселенной маловато будет. И самое интригующее – на закуску: оказывается, киртом очень интересуется погань. Не вся (хотя кто ее знает), а только рейдеры. Вот мог же еще в первые дни расспросить о них подробнее, но не стал – другим бестолковая голова занята была. Я-то всегда думал, что рейдеры занимаются «терроризмом на вражеской территории»: убивают людей или опоганивают. А вот и не угадал. То есть да – и убивают, и опоганивают, – лучше на пути не попадаться. Но вообще-то рейдеров как минимум две разновидности (хотя Амед с Туком чуть не до драки спорили на тему «пять или шесть»). Первая, более редкая – как раз те самые «террористы». Во время исхода с побережья я видел церковь, пострадавшую от них, и сталкивался с другими неприятными последствиями того происшествия. Вторая разновидность тоже не гнушается террора, но главная их задача не в этом. Эти мелкие группы опаснейших экземпляров погани занимаются поисками кирта. Тьма неглупа и знает, что человек тоже неравнодушен к древностям, потому твари обожают потрошить сокровищницы аристократов, вынося иной раз не только антиквариат, но и все подчистую, – видимо, от жадности остатки разума теряют. Тук уверял, что особенно они падки на золото, серебро и олово. Хеск его, правда, высмеял, но он всегда горбуна высмеивает, так что, возможно, сказанное верно. Но далеко не всегда объектом посягательств оказываются частные коллекции. Рейдеры обожают посещать места вроде Языческого холма, из-за чего их и без того не слишком высокая репутация скатывается в области, откуда плинтус кажется Эверестом. Если темные поисковики оказываются в районе с богатой археологией, они могут остановиться там надолго, переквалифицировавшись в гробокопателей. Это не означает, что там царят мир и спокойствие, но можно жить в дневном переходе от мест, где нечисть роет землю, и никто тебя не тронет. Потому, кстати, профессия искателя кирта, несмотря на потенциальную прибыльность, не пользуется большой популярностью – слишком специфические конкуренты. Когда меня спросили, где я обзавелся таким оружием, ответил просто: «Нашел». И никого это не удивило по простой причине: южная часть Межгорья богата на древности. Погань сюда прется не просто потому что ей так хочется, а с целью. Выходит, здешние места безлюдны по археологической причине – никто не хочет жить в зоне интересов рейдеров. По слухам, здесь обогатилась не одна банда копателей, поэтому ничего странного в том, что мне попалась Штучка, нет. Просто повезло, и вопрос закрыт. Ну и хорошо – не хотелось бы рассказывать про ведьму-нимфоманку и пытки водой. Вот не зря сердце екнуло, когда сегодня услышал слово «кирт». Почуяло – неладно с ним. Ведь в голове уже сложилась кое-какая картина мира, и вдруг бац – вдребезги. Я ведь в этой картине уже присмотрел местечко для погани, вот только «моей» погани древности ни к чему. Ей подавай людишек, зверушек, а не мертвые предметы: чистая биология интересует. Вот зачем ей кирт понадобился? Вопрос из той же области, как и «на хрена козе баян?». Зная о погани столь мало, можно лишь гадать. Хотел на ночь что-нибудь интересное послушать, а теперь придется ворочаться, пытаясь склеить разваливающуюся картину здешнего мироздания. Один плюс: могу спокойно валяться до утра. Меня все держат на положении больного и от караульной службы освободили.