– Какого он цвета? – присоединилась к общему волнению Роза. – Синий с каштановым. – Его едят? – спросил Джейми. – О, я бы не советовал! – расплескав от смеха чай, ответил Чарли. – Чей он? – вставил Стив. Арчи и Принц озадаченно посмотрели друг на друга, потом Арчи, хитро поблескивая глазами, ответил, вызвав новый взрыв хохота у Чарли: – Наверное, дедушки Кэмпбелла! Последовала пауза, после которой все оставили попытки найти разгадку, только любопытный Джейми тихонько пожаловался Розе, что вряд ли доживет до понедельника. Вскоре после трапезы члены клана отбыли, во весь голос распевая шотландский военный марш. – Ну что, дорогуша, тебе понравились кузены? – спросила тетушка Изобиллия, когда за поворотом исчез хвост последнего пони и гвалт затих вдалеке. – Вполне, мэм. Правда, Фиби мне понравилась больше. Тетушка Изобиллия всплеснула руками и засеменила к сестре – тетушке Идиллии. Она подумала, что никогда она не поймет это дитя и скорей бы приехал Алек и снял с нее ответственность. Роза, утомленная непривычно активным днем, свернулась в уголке дивана и размышляла о большом секрете, уже подозревая, что узнает о нем одна из первых. Мало-помалу она погрузилась в сон, и ей приснилось, что она снова дома, в своей кроватке. Над ней склонился отец со словами «Моя малышка Роза!». «Папа!» – воскликнула она во сне. Отец обнял ее и нежно поцеловал. Сон был настолько сладок и похож на явь, что девочка пробудилась с радостным криком и увидела смуглого бородатого незнакомца. – Я твой дядя Алек, малышка! – сказал он. Голос настолько походил на отцовский, что Роза прильнула к дядиной груди. Глава третья Дядюшки Проснувшись на следующее утро, Роза засомневалась – не приснился ли ей вчерашний вечер? Она вскочила с постели и оделась за час до обычного времени подъема – заснуть все равно не удалось бы, ей не терпелось спуститься и проверить, есть ли в коридоре большой саквояж и чемоданы. Она смутно помнила, что споткнулась о них накануне, отправляясь спать. В небе сияло солнце. Роза распахнула окошко, впустив в комнату теплый майский ветерок и свежесть моря. Затем она вышла на балкончик и, перегнувшись через перила, стала наблюдать, как ранние пташки охотятся за червяками, и гадать, понравится ли ей дядюшка Алек. Тут она увидела мужчину – он перемахнул через ограду сада и, насвистывая, пошел по тропинке к дому. Сначала Роза решила, что в их владения забрался злоумышленник, затем присмотрелась и поняла, что это дядя возвращается после утреннего купания. Накануне она не посмела его толком рассмотреть, смущаясь его проницательного взгляда. Зато сейчас дядя неторопливо шел по тропинке, радуясь возвращению в родные места, а Роза могла беспрепятственно его разглядывать. Смуглый и веселый, он то и дело решительно мотал кудрявой головой, смахивая волосы со лба. Дядя в синем пиджаке под цвет глаз был широкоплечий и ловкий, излучал надежность и силу; Роза подумала, что рядом с ним нечего бояться. И с облегчением сказала самой себе: – Думаю, он мне понравится, хотя… Тут доктор Алек поднял глаза на цветущий конский каштан и увидел наверху любопытное личико. Он помахал Розе рукой, кивнул и крикнул грубовато-весело: – В такую рань уже на палубе, племянница? – Я хотела проверить, не приснились ли вы мне… – И как? Спускайся, сама убедишься! – Мне нельзя выходить на улицу до завтрака, сэр. – Неужели? Что ж, тогда я поднимусь на борт тебя поприветствовать. На глазах изумленной Розы дядя Алек, перехватываясь руками, вскарабкался по одному из столбов, вылез на крышу веранды, взялся за перила балкона, подтянувшись, перемахнул через них и приземлился рядом с девочкой. – Вы все еще сомневаетесь в моем существовании, мэм? – спросил он. Опешившая Роза не нашла что ответить, она лишь улыбнулась и приблизилась к гостю. – Как поживаете, мисс? – спросил тот, сжимая протянутые холодные ручки большими теплыми ладонями. – Неплохо, благодарю вас, сэр! – А почему не «хорошо»? – У меня по утрам голова болит, и я чувствую себя разбитой. – Ты не высыпаешься? – Долго не могу заснуть, а потом всякие сны снятся, вот я и не успеваю отдохнуть… – Что ты делаешь днем? – О, я читаю, иногда рукодельничаю, сижу с тетушкой, сплю. – Значит, домашними делами не занимаешься, по двору не бегаешь и верхом не ездишь? – Тетушка Изобиллия говорит, мне надо поберечься. Я иногда выезжаю с ней в коляске, но мне не очень нравится. – Неудивительно, – буркнул дядя Алек себе под нос и добавил в обычной бодрой манере: – А с кем ты играешь? – Раньше играла с Анабеллой Блисс, но она невозможная дурочка, я терпеть ее не могу! Вчера заезжали мальчики – они мне очень даже понравились, но с ними играть нельзя… – Это еще почему? – Я уже слишком большая, чтобы водиться с мальчиками. – Глупости! Это как раз то, что тебе нужно, с тобой слишком долго сюсюкались! Они хорошие ребята, и вам в любом случае предстоит общаться в будущем, поэтому почему бы не подружиться сейчас и не стать товарищами по играм? Девочку я тебе тоже поищу – только разумную, не испорченную дурацким воспитанием. – Фиби разумная! – воскликнула Роза, с которой разом спала сонливость. – Мы только вчера познакомились, но я уверена в этом! – Скажи, пожалуйста, кто такая Фиби? Роза торопливо рассказала их историю знакомства, а дядя Алек внимательно выслушал; в уголках его рта таилась улыбка, а глаза пристально изучали лицо рассказчицы. – Рад слышать, что ты не кичишься благородным происхождением, и все же – чем именно тебя привлекла девочка из работного дома? – Смейтесь, если хотите, но она мне и правда очень понравилась! Она кажется счастливой, много работает, красиво поет, умеет мыть и чистить и ни из-за чего не горюет, – путано объяснила Роза. – Откуда ты знаешь? – О, я рассказала ей о своем горе и спросила, есть ли несчастья у нее. А она ответила: «Вообще-то нет, но я бы хотела учиться в школе. Ну да ничего – когда-нибудь обязательно поучусь!» – То есть она не называет сиротство, бедность и тяжелый труд несчастьем? Стойкая девочка, я бы ей гордился! Дядя Алек одобрительно кивнул, и Роза вдруг пожалела, что одобрение адресовано не ей. – А каково твое горе, дитя? – спросил он, помолчав. – Не спрашивайте, дядя… – Ты ведь поделилась с Фиби, поделись и со мной! Он так это сказал, что Роза решила – лучше выложить ему все сразу. – Самое большое горе – потерять папу… – быстро ответила она, покраснев и отводя глаза. Дядя Алек осторожно обнял ее, привлек к себе и сказал (голос его удивительно походил на папин): – Этому горю я не в силах помочь, дитя, но постараюсь облегчить твои страдания. Что еще тебя тревожит, дорогая? – Я все время чувствую себя усталой и больной, почти ничего не могу делать – ужасно досадно! – Роза раздраженно потерла глаза. – Это мы обязательно исправим! – сказал дядя и снова решительно мотнул головой, тряхнув кудрями. Среди каштановых прядей Роза разглядела седину. – Тетушка Майра говорит – у меня недостаточно крепкое здоровье, и я всегда буду слабенькой, – с некоторой гордостью сообщила Роза.