Со стороны большака послышался рык танковых двигателей, и, пересекая шоссе, на двор стали вползать тридцатьчетвёрки с пехотой на броне. Наш боец-регулировщик направил в сторону площадки колхозного тока. При виде танков селяне бросились врассыпную. Из переднего танка выбрался майор Иванюк и сразу направился ко мне. — Привет, старшина, где твоё воинство? — Воинство уже на местах, тельняшки на груди рвёт от нетерпения. Сколько танков, товарищ майор? — Шестнадцать, остальные неисправны или ненадёжны. Чем богаты, тем и рады. Здесь лучшие экипажи. Они будут драться. — Не сомневаюсь ни секунды. Как известно, слон топчет кур намного лучше петухов, а с вашими стальными слонами мы тут всех гансов враз стопчем. Майор хмыкнул, кивнул, спрятав в усах улыбку, достал и начал неторопливо разминать папиросу, а я продолжил: — Предлагаю распределить танки группами по четыре, — я развернул карту, — поставить их по углам квадрата скрытно вдоль обоих шоссе за кромкой леса в двух-трёх сотнях метров от батарей. Немцы зайдут в эти ловушки, как мыши в мышеловки и подставят вам борта. Наши пушки завалят головного, а ваш крайний танк, куда дотянется, гасит последнего. А потом начнётся работа для наводчиков и башнёров. Главное не сорваться раньше времени. На Минском шоссе наш танк сам справится, поэтому четвёртый танковый взвод оставим здесь в резерве. Где начнётся сейчас сказать невозможно. Ясно одно, настырные гансы будут давить и искать окольные лазейки. А отсюда при необходимости можно двинуть по всем направлениям. — Лихо задумано, — он отбросил чинарик, сдвинул на затылок шлемофон, быстро пробежал пальцем по карте и крикнул вниз: — Ротные и взводные ко мне! Получив указания, танкисты и пехотинцы разбежались по машинам и вскоре взрыкивающие моторами тридцатьчетвёрки расползлись по местам. Сам майор остался с резервным взводом, чтобы наблюдать картину боя с возвышающегося за током бугра. Стрелки часов неумолимо приближались к 9-00. И вот где-то на севере загрохотало. Потом звуки артиллерийской пальбы донеслись с востока и северо-запада. Немцы ответили. Канонада усиливалась с каждой минутой. Началось. Грохот продолжал расширяться. В той стороне над лесом поднялись далёкие дымы. Мы ждали, и, словно вымершие оба шоссе вызывали тревожное беспокойство. Ожидание повисло звенящей пустотой, которая вдруг лопнула от беспорядочной ружейно-пулемётной стрельбы с левого южного фланга. После нескольких пулемётных очередей всё опять стихло. — Курянин, танк на связь. — Есть танк. — Здесь командир. Что там у вас? — Наметилось какое-то оживление. Три мотоцикла с пулемётами со стороны Бреста. Всех положили. Скоро, поди, большие дяди пожалуют. — Справитесь? — А, куда мы денемся. — Если появится что-то серьёзное, сообщишь. Конец связи. От знакомого до тошноты звука подлетающих с юго-запада лаптёжников плюнул от отвращения. Но на этот раз они явились не по наши души. Косяк юнкерсов потянулся в сторону Ивацевичей. Три девятки. Похоже, фрицы серьёзно взялись за наших. Двадцать семь тонн рвущей в клочья смерти — это не кошка чихнула. Потом вернутся, загрузятся и опять вывалят на наших тонны взрывчатки. И снова, и снова. Пока им морду не расквасят. Будто услышав мои мысли, строй бомберов пересекли наши ястребки. Как пчёлы они кружили вокруг лаптёжников и жалили их со всех сторон. Вдалеке в небе вспухли облачка взрывов зенитных снарядов, потом ещё и ещё. Юнкерсы явно занервничали. Они начали уходить с курса, потеряли строй. Вот один, кувыркаясь, полетел вниз. Другой задымил и начал снижаться. Сверху упала четвёрка мессеров и наши «ишачки» завертелись с ними в «собачьей свалке». Некоторые лаптёжники начали поворачивать назад, поспешно сбрасывая груз. С той стороны донеслись глухие взрывы. «Чайки» и «ишачки» продолжали вертеться вокруг стаи стервятников. Вот ещё за одним юнкерсом потянулся дымный хвост. Кажется, наши отбились. Почти два часа грохотали звуки далёкого боя, и с той стороны дымом затянуло полнеба. Ждать уже не было мочи, и я жаждал нападения, как избавления. И впрямь говорят, ничего нет хуже, чем ждать и догонять. Ну, догонять, положим, не такое уж и плохое занятие, особенно, если это симпатичная девчонка. А вот ждать, дюже погано. Со стороны Минского шоссе донеслись звуки винтовочной стрельбы, потом присоединились пулемёты и выстрелы танковой пушки. Я подбежал к Иванюку: — Пётр Иванович, дай пару танков. Вдруг там немец попёр. Мы ждём гансов со стороны Ивацевичей, а они могут вдарить сзади. Он махнул рукой и что-то проговорил в ларингофон. Две тридцатьчетвёрки взревели дизелями. Я помахал мехводу крайнего танка, подтянулся и забрался на броню, присоединившись к десанту. Грунтовка вывела нас к шоссейной насыпи. — Давай низом, вдоль дороги, — крикнул я в люк командиру, и тот кивнул головой. Танк под откосом медленно пополз в сторону боя. Через полсотни метров из зелени выскочил боец в камуфляже и замахал руками: — Стой!! Стой! — Что там? — Товарищ командир, колонна немецкой пехоты и артиллерия. Орудия разворачивают и миномёты. — Тем более. Танкисты, слушай приказ. Обоим танкам на максимальной скорости немедленно атаковать артиллерию, пока не развернулась. Не дать им начать обстрел. Десанту в бою от танков не отставать, прятаться за броню и защищать машины от гренадёров. С пушками разделаетесь и сразу возвращайтесь. Вперёд! Я спрыгнул на землю, поднялся на шоссе и по обочине побежал к нашему танку, видневшемуся впереди за лёгкой пороховой дымкой. Он изредка постреливал в направлении немцев. Справа от него с опушки короткими очередями бил пулемёт. Чуть подвернув башню вправо, тридцатьчетвёрка стреляла с места. Примерно в полуверсте чадно горели мотоцикл и ганомаг. Ещё два мотоцикла валялись под откосом. Чуть дальше сбились в кучу несколько грузовиков. Я запрыгнул на трансмиссию и постучал по башне прикладом. Люк башнёра приоткрылся, и оттуда показалась закопченная физиономия Ефимова. — Кого там принесло? — Командира принесло. Прекратить стрельбу! Давай Варика сюда. Прохор Василич, в кого стреляешь? — Так, вон же они на дороге. — Это всего-навсего головное походное охранение. Взвод не более. Совсем края потерял! Чем отбиваться будешь, когда настоящий противник пожалует? Немедленно прекрати жечь снаряды. Рацию мне. Соедините с Куряниным. Курянин? Передай Бале, чтобы сбегал к миномётчикам. Пусть поспешают на южный рубеж. Тут скоро пехоты будет густо. А Иванова отправь на батарею лейтенанта Батуры. Нужно дать два залпа осколочными по квадрату 78-34 по улитке три. Бегом! Конец связи. Значит так, Прохор, если начнут лупить по вам большим калибром, маневрировать, не подставляться. На броню не надейтесь, думайте головой. Если появятся их танки, дайте им по зубам. Коротко, но больно. Стрелять только наверняка. Снаряды беречь. Задача понятна? Тогда работайте. И прекратите открывать двери на первый стук, а то гранату внутрь получите! Я спрыгнул с танка и лесом побежал к стреляющему пулемёту. Этот расчёт свил гнездо на кромке леса в полусотне метров от шоссе и постреливал по далёким серым фигуркам. Надо было охладить горячие головы. — Что, бойцы, похоже, у вас патронов не меряно? А кончатся, немцев зубами загрызёте. Охренели совсем! Поскольку времени мало объясню матом… … … Стрелять только при штурме или массовой атаке. Только!! Одиночных немцев валите из винтовок. Пока относительно спокойно, углубите окоп. Оборудуйте запасную ячейку. Возможно, будет артналёт. Про маскировку не забудьте. Справа бухнули наши орудия, и у шоссе там, где бегали немцы, вспухли четыре взрыва. Потом долбануло ещё раз. Чуть погодя в тылу у немцев раздались выстрелы танковых пушек, застучали далёкие выстрелы, сыпанули пулемётные очереди и донеслись хлопки взрывов. Опять танковые пушки. А, когда раздался громкий и протяжный взрыв, я понял, что тридцатьчетвёрки добрались до боеприпасов немецкой батареи. Пока я пробирался вдоль южного рубежа, вправляя мозги слишком впечатлительным или самоуверенным бойцам и между делом отмечая и исправляя недостатки организации обороны, с другой стороны вспыхнула интенсивная перестрелка, быстро переросшая в серьёзный бой. Причём сразу и справа, и слева. Близкие хлёсткие выстрелы тридцатьчетвёрок и наших батарей и громкие взрывы даже перекрыли ровный рокот далёкого сражения в Ивацевичах. Я со всех ног кинулся на шум боя, благо бежать до НП было всего ничего. Оба резервных танка по-прежнему стояли на месте, а в люке одного из них торчала фигура майора с биноклем. Возле нашего штабного Опеля нетерпеливо топтались Баля с Ивановым, а голова Курянина торчала из кузова. — Курянин, первый взвод на связь. — Есть связь, — протянул он мне трубку. — Командир на проводе. Андрей, что у тебя? — Справа и слева на шоссе тридцатьчетвёрки вовсю долбят гансов. Мы тоже чуток постреляли. Но немецкой пехоты мало, да и отступила она сразу. А ихняя броня точно в ловушку угодила. Послал бойцов разузнать. Пока всё. — Смотри в оба. Если немцы серьёзно надавят, то мало не покажется, у них и пушек, и пехоты, как грязи. Это только начало. Зря патроны не жечь. Пробегись по пулемётным точкам, накрути хвосты, чтобы попусту не пуляли. Конец связи. А тем временем выстрелы танковых пушек и взрывы слились в оглушительный грохот. Немцы влезли в обе засады по самые бубенцы, и сейчас там для них разверзлась преисподняя. Я поднялся на броню к майору. Он попеременно через бинокль бросал взгляд то на одну сторону, то на другую, что-то отмечал на карте, и с кем-то громко объяснялся по рации. — Товарищ майор, — я постучал его по плечу, он обернулся и снял шлемофон. — А, ротный. Смотри, как бой выворачивается! — на его лице блуждали вдохновение и радость. — Заткнули мы оба шоссе. Наглухо. Сейчас мои орлы там последних гадов добивают. А справа опасных зверюг пожгли. Самоходки «штуги», мать их в перекрёсток. Под Брестом досталось нам от них. А теперь и мы отомстили. — Пётр Иванович срочно отзывайте своих, они своё дело сделали. Оставьте там по одному танку. И пусть десантники их хорошенько прикроют, иначе пешие немцы в лесу пожгут броню к едрене фене. По всем приметам на южном фасе скоро начнётся большая заваруха. Фон Швеппенбург небось сейчас вопит в эфир, помощи просит. Положение у них аховое. И на этот случай у Гудериана припасён резерв, самые свирепые волчары: дивизия СС «Райх», 10 танковая дивизия СС и элитный полк «Великая Германия». Здесь мы уже заткнули две пробки, значит, можно оставить минимальный заслон и переключиться на южное направление. Там две ваши тридцатьчетвёрки уже пощипали ихнюю артиллерию, но гансы быстро учатся и следующий раз поставят гаубицы подальше и долбанут километров с четырёх. Вот тогда и почешемся. Пока эсэсовцы сосредотачиваются, нам нужно приготовить рейдовый кулак. Те два танка уже повоевали, пусть возвращаются на Минское шоссе и приведут себя в порядок. Они встанут за кромкой леса и закроют шоссе вместо нашего танка. А он вместе с шестью снятыми из засад отправится к гансам в тыл. Они пробегутся по немецким задворкам, сделают круг и вернутся. Те танки, что стоят в засаде на окраине Нехачево вместе с сорокапятками Пилипенко пусть пока затаятся. Эта ловушка наверняка ещё сработает. Эсесовцы наглые и непуганые, поэтому попытаются прорваться по шоссе внутрь нашей обороны. Там мы их и прихлопнем. А эти два танка пусть пока остаются в резерве. Что касается рейда. Он должен быть максимально стремительным и разрушительным для ещё не готовых к атаке немцев. Десант лучше не брать, иначе весь там и останется. В широком поле танки прикроют друг друга, а строй колонной в три пары позволит задним прикрывать фланги передних. Хуже всего замыкающему, поэтому это будет наша тридцатьчетвёрка. — Согласен. Сейчас дам команду. Я спрыгнул с танка и подошёл к грузовику. — Алексей, бегом на батарею к Батуре потом к Строгову, пусть поворачивают пушки на южное направление. Оттуда намечается серьёзная атака. Напомни про маскировку, поскольку сохраняется вероятность авианалёта. — Иван, а ты дуй к зенитчикам, пусть готовятся. Но начинают бить только если бомбардировщики нас явно обнаружат. Потом сбегай к дашкам скажи то же самое. После налёта и те, и другие пусть перебираются на южный рубеж. Основной удар придётся с той стороны. Куда ставить орудия они знают. — Курянин, первый взвод. — Есть первый взвод. — Андрей, это командир. Скоро к немцам попытается прорваться помощь. Оставь на позициях по пулемёту у каждого шоссе вблизи танков и к ним по четыре человека в прикрытие. Со всеми остальными отправляйся на южный рубеж к Минскому шоссе. Там дорогу будут держать две тридцатьчетвёрки, потом туда из рейда вернётся наш танк. Твоя главная задача — уничтожать вражескую пехоту. Там недалеко позиция наших миномётов, распорядись ими по обстановке. Выполняй. — Курянин, второй взвод. — Есть связь. — Василий, командир на связи. Я отправил половину первого взвода на ваш рубеж. Андрей разместится слева от тебя около Минского шоссе. А ты уплотнись чуть вправо. Расстояние между пулемётными гнёздами не более тридцати метров. Патроны подвезут, но побереги. Гансов будет много и все злые. Эсэсовцы. Будьте готовы к серьёзной драке. Бойцов майора посади в промежутках и отодвинь назад, они без брони. Конец связи. — Алексей, Иван! — Здесь. — Как вернётесь, приготовьте оба резервных пулемёта. Передайте их сапёрам, пусть возьмут вторыми номерами водителей и бегом к Минскому шоссе. Курянин, Пилипенко на связь. — Есть связь. — Кузьма Петрович, по всем приметам ожидается наступление гансов с южного направления. Приготовь свою пару пулемётов. Помимо танков возможно пехота попрёт. И за воздухом посматривай. — Обижаешь, Василий Захарович, все стволы уже давно на позициях. — Тогда до связи. Звуки далёкого сражения: гул канонады и слитные всплески взрывов со стороны Ивацевичей давно превратились в сплошной шум, и ухо его уже перестало воспринимать, зато крик «Воздух!!» услышали все. Опять стервятники пожаловали и теперь без сомнения к нам. Будто принюхиваясь, юнкерсы начали кружить над нами, выискивая цели. Но бойцы постарались на славу. И вблизи-то наши позиции было не разглядеть, а уж с двух километров, тем более. В конце концов, лаптёжники не нашли ничего лучшего, как побросать бомбы на подбитую технику на дорогах. Видимо, это единственное, что они смогли засечь. После этой бомбёжки к подбитой бронетехнике добавились провалы дорожного полотна и пятиметровые воронки. С нарастающей тревогой и нетерпением мы ждали появления эсэсовской группировки, ведь Гудериан был обязан деблокировать окружённый корпус любой ценой, даже бросив в бой элитные резервы. И немцы появились. И, как всегда, начали действовать конкретно и методично, подтвердив свою репутацию противников всяких импровизаций. Порядок, орднунг, устав — вот их извечный и предсказуемый стиль. Первыми вдали появились мотоциклы. Они съехали с дороги, покрутились у разбитых машин, сделали круг около разгромленной батареи и исчезли в дымке. Сзади по-прежнему глухо плескался грохот большого сражения, оттуда уже ощутимо тянуло гарью. А перед нами под ярко-синим небом простирался открытый простор, упирающийся в дымчатой дали в едва видимую гребёнку сизого леса. Где-то там у самой пущи в заболоченной низине протекала речушка Жегулянка, ограничивающая сзади раскинувшуюся перед нами равнину. На этом обширном цветущем пространстве с квадратами пшеничных полей, с редкими отдельно стоящими деревьями и куртинами кустов отчётливо просматривались обе параллельно уходящие вдаль дороги. Вот на этом поле мы и ждали отборное эсесовское зверьё. Пусть плюнет в меня тот, кто скажет, что не встревожится во время танковой атаки, а я в ответ дам ему в морду. Даже понимание своей неуязвимости не могло избавить бойцов, и меня в том числе, от щемящего чувства тревоги и надвигающейся опасности, когда вдалеке в сопровождении пехоты появились силуэты тёмно-серых бронированных машин. Дюжина танков двигалась широким фронтом, прикрытая с тыла четырьмя приземистыми самоходками «штурмгевер». Похоже на разведку боем. Хотят пощупать нашу оборону. Зная привычку немцев наступать сразу после артподготовки или бомбардировки, я крикнул по цепочке: «Приготовиться к артналёту!». И, как в воду смотрел. Чтоб им ни дна, ни покрышки! Гаубичные фугасы вдруг обрушились на широкую полосу перед лесом, швырнув в нас тучу стальных осколков, пыли, тротилового дыма и комьев земли. Несколько снарядов взорвались сзади в лесу, по счастью никого не зацепив. И, едва отгремел последний взрыв, как из дымного марева выползли угловатые фигуры танков и самоходок. Минута слабости прошла, и я снова взял ситуацию за горло.