Но Жорик схватил его за руку и заявил: — Они тебя везде найдут! — Значит, не судьба, — со вздохом произнес Олег. Пожалуй, он погорячился. Не надо ему ехать к матери, а то ведь и правда хвоста за собой приведет, а отморозки церемониться с ним не станут. Но и на прииски ехать ему тоже не хотелось. Холодно в Сибири чуть ли не круглый год, а он человек южный, привыкший к теплу. В армии под Нижним Новгородом служил, думал, околеет зимой. — Я знаю, что делать! — в горячечном исступлении проговорил Жорик. Олег поднялся, осмотрелся, вынул из кармана сигареты, закурил. — Светляка мочить надо! — то ли прошептал, то ли прошипел Жорик. — А ты сможешь? — с усмешкой поинтересовался Олег. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Жорик зря рассчитывал на него. — Если его замочить, то Хиля и Грин друг друга начнут рвать. Не до нас им будет. Я знаю, как на Светляка выйти. — Взгляд Жорика затуманился, тело повело в сторону. Олег сел рядом, подставил ему плечо. — Эй, оживай! — Да я нормально, — пробормотал Жорик. — Мне бы поспать чуток. — В больницу надо. — Не в больницу. Домой надо. Там у меня палатка. Мы в плавнях захоронимся. — Домой, — сказал Олег и согласно кивнул. Вряд ли Шампиньона братки хватятся сегодня. Если вдруг это приключится, то ствол под рукой, семь патронов в одной обойме, восемь — в другой. Завтра можно будет и на природу отправиться. Лето жаркое, ночи теплые. Жорик смог на своих двоих выйти к дороге, Олег остановил машину, посадил его, сказал водителю, что другу вырезали аппендицит. Кровью Жорик не истекал, повязка не мокла, сквозь рубашку не просачивалось. Мужик ему поверил и у аптеки остановился без разговоров. В доме их никто не ждал. Олег определил Жорика на кровать, наложил повязку, вколол антибиотик. Затем он еще раз вымыл пол, взялся за нож, соскоблил кровь, впитавшуюся в одну доску, переключился на другую. Успокоился парень только с наступлением темноты. Свет в доме он включать не стал. Жорик чувствовал себя, мягко говоря, неважно, но умирать явно не собирался. Легкие у него, похоже, действительно не пострадали, во всяком случае всерьез, да и сердце работало как часы. Собачьей преданностью Жорик не отличался, если кинул своего хозяина. Но зажить на нем все должно было именно как на собаке. Во всяком случае и Олег на это надеялся, и он сам. Никакой палатки в доме не было, но в чулане, пристроенном к летней кухне, Олег нашел большой кусок брезента, на котором кто-то когда-то замешивал бетон. Этим брезентом запросто можно было накрыть самодельную конструкцию из веток. Если постараться, то получится неплохая хижина. Под это дело он приготовил топор, ножовку, моток проволоки, бросил в рюкзак соль, спички, хлеб и удочку нашел, чтобы не загнуться с голоду. Было уже поздно, когда Олег закончил сборы. Он набрал полный бельевой бак воды, поставил его на плиту в летней кухне, присел на дряхлый диван со звучными пружинами, умостился на нем, пристроился поудобнее и заснул. Мама тихонько зашла на кухню, выключила газовую плиту, повернулась к Олегу и строго сказала: — Сынок, просыпайся! Он уже знал, что это значит, и сразу же открыл глаза. Мама исчезла, но это его ничуть не удивило. Под баком горел огонек. Видимо, он и привлек внимание незваного гостя. Сначала Олег услышал тихие шаги за окном. Затем на лунной дорожке промелькнула тень человека, руку которого удлиняло нечто, очень уж похожее на пистолет. Олег так и остался лежать на диване, но приготовил к бою трофейный «ПМ». Дверь открылась. В кухню быстрым бесшумным шагом зашел какой-то человек. Он сразу же повернулся к Олегу, направил на него руку, в которой действительно находился пистолет, причем с глушителем. Счет пошел на мгновения. Думать было некогда. Олег тупо нажал на спусковой крючок, выстрелил из темноты, в которой отыскал его ночной визитер. Их подразделение занималось охраной воинских складов, через день, что называется, вставало на ремень. Но и на боевую подготовку выделялось достаточное время, а патронов на стрельбище солдаты не жалели. В общем, руку Олег набил и глаз натренировал. Впрочем, сейчас он просто не мог промазать. Слишком уж близко находилась цель. Глава 3 Вот эта улица, вот этот дом. Олег никогда здесь не был, но эту многоэтажку с продмагом на первом этаже видел во сне. Во всяком случае, так парню сейчас казалось. В подъезде кто-то помыл лестницу, и запах мокрого бетона тоже вроде как был ему знакомым. Но сниться ему этот дом не мог. Хотя бы потому, что он не знал этот адрес. Олегу был известен другой. По нему сегодня утром и пришел, однако дверь ему открыли совершенно незнакомые люди. Оказывается, мама продала квартиру и съехала, но свой новый адрес оставила. Она как будто знала, что сын будет ее искать. Мама открыла дверь сразу, едва только Олег нажал на клавишу звонка. Высокая прическа с длинными вьющимися локонами, ясный, освещенный внутренней радостью взгляд, гладкие упругие щеки, живые, подтянутые уголки красивых губ. Румяная, загорелая, как будто только что с морского курорта. Мама выглядела так молодо, что Олег растерялся. Вдруг это и не она вовсе, а ее дочь, его родная сестра? — Это ты! — Мама узнала его сразу, но именно поэтому изменилась в лице. Уголки ее рта опустились, взгляд не потух, но фитильки в глазах прикрутились. Олег усмехнулся. Не рада ему эта женщина, которую зовут Инна, но так это и неудивительно. Она человек переменчивый, захотела — бросила ребенка, стукнуло в голову — приехала к нему. Сейчас у нее минусовое настроение, и двадцатилетний сын ей даром не нужен. Но так Олегу на этот счет переживать нечего, развернулся и подался на все четыре стороны. Он птица вольная и, главное, самостоятельная, сам уже давно умеет корм добывать. — Привет! — сказал он. Парень мог изображать и равнодушие, и полную невозмутимость. Еще его учили быть вежливым. Не она, а воспитатели в детском доме. Мама в это время свою личную жизнь устраивала. Она выдохнула, уголки ее губ снова потянулись вверх, взгляд вспыхнул. Мама торопливо взяла его за руку, как будто боялась потерять, потянула в дом. Ему ничего не оставалось, как переступить порог. — Ты надолго? — спросила она, закрывая за ним дверь. Олег осмотрелся. Квартира небедная, с евроремонтом, в одной только прихожей на потолке с десяток лампочек. Двери на кухню, в комнаты, в туалет, ванную были сработаны под красное дерево и на фоне белых стен смотрелись очень здорово. В гостиную вела широкая арка, также отделанная деревом. Олег тихонько фыркнул, насмехаясь над собой. Деревенский дурачок раскатал губу, хотел расслабиться возле доброй мамы, забыл, что жизнь — злая мачеха. — Не знаю, надолго ли. Хотя бы чаю попить, — проговорил парень. — Чаю? — Мама встрепенулась, на мгновение задумалась, приложив к напудренной щеке палец с длинным акриловым ногтем и приоткрыв рот. Она действительно выглядела очень молодо, может потому, что в ее взгляде не хватало мудрости. — Ты это брось! — Мама снова порывисто схватила Олега за руку, потянула на кухню. — Чаю ты, конечно, попьешь, а потом давай располагайся. Твоя комната вон там, — сказала она, махнув рукой в конец коридора. Мама показала Олегу на стул с высокой спинкой и удобными подлокотниками. Изящный, с тонкими ножками, как раз для нее, худенькой, можно сказать, миниатюрной женщины. Олег садился на него с опаской, боялся, что стул развалится под его мужским весом, без малого восемьдесят килограммов. Но стул не развалился, даже не спружинил под ним. Мама кружила по кухне, как юла. Она включила чайник, открыла холодильник, достала оттуда батон колбасы, кусок сыра, полезла в шкаф за хлебом. Движения быстрые, шустрые, но при этом плавные. Стройная, ладная, стильная. Ею можно было залюбоваться. Обручальное кольцо у нее на левой руке, значит, она всего лишь в поисках мужа. При всех своих достоинствах семьей мама так и не обзавелась. Может, поэтому и вцепилась в Олега двумя руками, как будто на подножку уходящего поезда запрыгнула. — А я тебя ждала! — с улыбкой сказала она и вскользь глянула на него. — Меня ждала или когда я поумнею? — И то, и другое. Мама налила Олегу чаю, поставила перед ним блюдо с горячими тостами, колбасой и сыром. — Я знала, что тебя в армию забрали, — сказала она. — Ездила, узнавала. Адрес мне не дали, иначе я бы тебе написала. — Ты мне писала, — заявил он. — Разве? — Телепатически. Во сне. — Я тебе снилась? — Мама просияла.