— Я не знаю. Олег снова сжал кольцо, чуть погодя снова ослабил его и повторил: — Кто заказал? — Не знаю. — Капитонов? — Нет. — Арам? — Не знаю такого. — Менты? — Не знаю. — Не знаешь ментов? — Не знаю, кто тебя заказал. Дверь в камеру отворилась, появились менты. Олег разжал руки, оттолкнул от себя несостоявшегося убийцу. Бить его менты не стали, но в карцер перевели. Олег криво усмехнулся, укладываясь на жесткие доски. Можно подумать, что условия содержания в обычной камере лучше. Консервная банка имеет две стороны, но жесть одинакова как изнутри, так и снаружи. Глава 11 Не верь волхвам, дары приносящим, и волкам в овечьей шкуре. Сельев улыбался Олегу как старому другу, всем своим видом давал ему понять, что у него есть все основания для радости. У них же с Олегом уговор. Один торгует контрабандой, а другой с этого имеет. Но Олег не верил менту. — Да ты расслабься, парень, нормально все. Следователь тебе ничего не говорил, но свидетель от этого не перестает существовать. — Свидетель? — Олег настороженно глянул на Сельева. — Знаешь, что с Пронько приключилось? Где, как, по какой схеме его убили? — Нет. — Надо было тебе сразу вину на себя взять. Мы провели бы следственный эксперимент. Ты запутался бы, мы бы и поняли, что это не твоих рук дело. Олег не удержался, моргнул, очумело глянул на капитана. — Шучу! — Сельев весело махнул рукой. — Очень смешно. — Олег поморщился. — Пронько из дома вышел, в магазин хотел зайти, а там елочки. В них преступник его и ждал. Куда ты потом побежал? — Еще смешнее. — Убийца в сторону Колхозной улицы кинулся, там и засветился. В лицо его никто не разглядел, но дядька крупный, плотный, невысокий. Походка у него немолодая, тяжелая, если верить свидетелю. — Хорошо, если вы ему верите. — Да, верим. Дружки твои под это описание не подходят. А тот тип, который в Кононенко стрелял, ему соответствует? — Сельев улыбался рассеянно, даже беспечно, но взгляд у него был цепкий, внимательный. — Я бы так не сказал. В Сирого стрелял человек худощавый, достаточно высокий, с легкостью и быстротой в движениях. А вот Капитонов под это описание вполне подходил. И плотный он, и невысокий, и в походке у него чувствовалась изношенность рессор. — А что ты мог бы сказать? — спросил капитан. — Да ничего. — А как насчет того, что на тебя Монюшков в камере напал, задушить хотел? Он по приметам подходит. Взяли мы его уже после убийства полковника Пронько. — Не знаю. — Нет, Монюшков не мог. Алиби у него, — проговорил Сельев, мысленно взвешивая серьезность собственных слов. — Ты что-то знаешь. Тебе известно, кто мог убить Пронько? — Да не знаю я ничего. — Не знаешь? — Сельев пристально посмотрел на Олега. — Нет. — Да, ты парень не из болтливых. Это очень хорошо. Мы же вместе работаем? — понизив голос, спросил Сельев. Олег промолчал, лишь выразительно глянул на него. Как он может работать за решеткой? Разве что рукавицы шить. Если вдруг его выпустят, то все равно вопрос останется. Неясно, что стало с товаром. Если менты конфисковали сигареты, то работать ему будет просто не с чем. Да и Сирый в больнице. — Нормально там у тебя все. Гараж ваш мы опечатали, все как было, так и осталось, — отвечая на его мысли, проговорил Сельев. — К тому моменту, как ты выйдешь, мы пломбу снимем. Лет через десять. — А чего так мало? — внимательно глядя на капитана, спросил Олег. Если его вину признает суд, то двадцать лет строгача — это за счастье. А то и пожизненное может влепить. — Мало? — Сельев развеселился. — Ты согласен на больше? — Не согласен. — И это правильно. Пистолет в пруду мы так и не нашли. Куда ты его выкинул, нам неясно, а от тебя ждать признания не стоит, — сказал опер, пытливо глянув на Олега. — Какой пистолет? — Ну вот, все правильно. — Нет у нас против тебя ничего серьезного. А вот Монюшков… — Сельев снова задумался, даже пришел к какому-то умозаключению, но озвучивать его отказался и пробурчал: — Ну да ладно. Олег смотрел на него настороженно, исподлобья. Результатом брожения ягод должно быть вино, а ментовской мысли — чувство вины. — Заявление писать будешь? — встряхнув себя изнутри, спросил Сельев. Олег непонимающе глянул на него. — Монюшков на тебя напал, хотел задушить. Для протокола нужно. — Не нападал на меня никто. — Значит, ты просто так его душил? — Значит, просто так. — Это само по себе статья, — предостерег арестанта Сельев. Олег опустил голову и плечи, будто отключился. Достал его мент, бродит вокруг да около, носит воду в решете, хитрит, мудрит, не дает понять, чего ему нужно. В таких случаях лучше молчать. — Значит, не станешь говорить? Олег промолчал. Вопрос если не риторический, то уточняющий. Отвечать на него совсем не обязательно. Он все сказал, больше добавить нечего. Вот если капитан доказательства его вины на стол выложит, тогда у него появятся слова, а так и говорить не о чем. — Ты хоть понимаешь, что тебя не просто так пытались убить? — продолжал Сельев. В ответ Олег лишь пожал плечами. Он, конечно, все понимал, но считал, что если менты хотят ему помочь, то пусть колют Монюшкова, выходят через него на заказчика. Пустые разговоры и по радио можно послушать. — Найдем тебя самоубитым, все на твою шею повесим! — заявил капитан.