– Берешься за зацеп, так… Я хватаюсь за какой-то выступ, подтягиваюсь на руках, – вроде не так и сложно. Продвигаюсь выше, затем еще. Медленно, но уверенно ползу вверх… но только до того момента, пока зацепы находятся рядом друг с другом. Вдруг обнаруживаю, что до ближайшего уступа не дотянуться. – Ладно, и как теперь? – оборачиваюсь, чтобы поглядеть вниз, и едва не падаю со стены; голова идет кругом. Что такое? Я не боюсь высоты. Я не задумываясь прыгала с крыши на крышу, когда мне было десять. Так что со мной? – Зацеп справа! Тянись! – кричит тренер. Я вижу, как Гарри, уже экипированный, тоже начинает подъем. Тянись. Легко сказать. Для этого придется подняться на цыпочки, а икры и так уже горят. А если нога соскользнет? Кажется, что канат меня не выдержит, и я рухну вниз, как та подстреленная птица. Снова оборачиваюсь и случайно встречаюсь взглядом с Адамом, страхующим Гарри. Тот хоть и делает скучающее лицо, но внимательно наблюдает не только за своим подопечным. Надо лезть, иначе он начнет жалеть, что взял меня в отряд. Глубоко вдыхаю. Считаю: раз, два… три. Нога едет по шершавой поверхности зацепа, и мне становится по-настоящему страшно. Я нелепо взмахиваю рукой, пытаясь удержаться за голую стену. Пальцы второй руки сами по себе отпускают выступ, и я падаю быстрее, чем успеваю сообразить, что происходит. Свой испуганный, по-девчачьи писклявый крик слышу словно со стороны. И только когда локоть прошибает боль от удара, я понимаю, что сорвалась. Я просто болтаюсь на веревке. – Черт! – вырывается против воли. – Вот и что это такое? – тренер потихоньку выбирает веревку, и я бесславно опускаюсь на землю. – Ну-ка полезай назад и покажи этому самодовольному мальчишке. Я бросаю взгляд на Гарри. Тот уже добрался до той высоты, где была я. Лезет, легко подтягиваясь на руках, почти не опираясь на ноги. Разумеется, он сильный, ему это просто. Может, и мне так попробовать? Но сильно ушибла руку о стену, сорвавшись. Повезло еще, что тренер постоянно выбирала страховочную веревку, и я пролетела не больше метра. Ну же! Ругаясь себе под нос, встаю на ноги. Снова начинаю подниматься, но уже в другом месте, где зацепов вроде как больше. И слышу, как Гарри проносится мимо, кажется, даже со свистом. Признаться, я чувствую облегчение от того, что у Гарри тоже не вышло. – А я говорила, что точек опоры всегда должно быть три, – злорадствует внизу тренер. Я двигаюсь осторожно и медленно, но верно. Несколько раз все-таки теряю равновесие и повисаю на веревке. Раскачиваясь, больно бьюсь о камни ребрами и ногами, а потом начинаю все заново. К концу тренировки я вся в синяках и ссадинах, как и Гарри, а ведь мы не добрались и до середины стены. – Ну, ребятки, завтра продолжим. Забирай своих букашек, Адам! И зачем ему везде с нами ходить? Нянька, что ли? – Никому не нужно в медпункт? – спрашивает Адам. – Нет! – хором выпаливаем мы с Гарри. Мой локоть разодран в кровь, но ныть я не собираюсь. В душе долго оттираю ладони, почерневшие от камней скалодрома. Они гудят; еще пара тренировок, и натру мозоли. Нахожу огромный зеленоватый синяк вдоль ребер. На обед мы с Гарри приходим абсолютно разбитыми. Нас заставили сменить комнаты, но стол остался прежним. Ната машет рукой, заметив издалека. – Ну, как первый день? – спрашиваю я. Ната улыбается: – Неплохо. Через неделю мы начнем работать в больнице, пока просто помогать медсестрам. – Мы? – Да, я и еще двое. Они из младших. – В смысле – младше нас? – Да, оказалось, здесь есть много младших Резистентов. Просто они живут в другом корпусе. В основном эти дети работников Центра и те, кого обнаружили во время первых вакцинаций. Со мной будут учиться девочка и мальчик на два года младше. У нас много предметов, сегодня выдали книги и атласы по анатомии. Учиться придется по вечерам, после работы. – Здорово, – говорю я с набитым ртом, – а мы лазали по стене. – Зачем? – Ната хмурит брови. – Они говорят, что снаружи везде скалы, придется много лазать. Там даже машине нигде не проехать. Я очень голодна и впервые за все время в Центре прошу добавки. Приветливые кухарки с удовольствием нас подкармливают. Пару румяных пирожков с мясом я тихонько прячу в карманы куртки, чтобы забрать в комнату. Возвращаться к себе мне совсем не хочется. Но, к моему счастью, Алисы дома нет. Может, оттереть окна, пока ее нет? Комнате явно не хватает света, но кто знает, что Алиса со мной сделает, если я испорчу ее изысканный интерьер. Так что я просто ложусь на кровать поверх постели и отдыхаю перед вечерней тренировкой. Снова придется карабкаться на стену? Кажется, мои руки больше не выдержат. Помазать бы их какой-нибудь чудотворной мазью, – так ведь сама отказалась от похода к врачу. Не хотелось слишком часто там мелькать: все равно придется пойти к Агате перед первой вылазкой за Стену. Если меня туда возьмут, конечно. Раздается стук – это Гарри. – Ты одна? – К счастью, да. Тебе повезло с соседом? – Не то слово: его вообще не видно со вчерашнего вечера. – Не сказала бы, что мне повезло, но моей соседки тоже нет. Она ушла еще до того, как я проснулась. Было бы неплохо видеться с Алисой только перед сном. Гарри садится на Алисину кровать: – Слушай, а ты сегодня молодец. В разведку с тобой я не пошел бы, но ты старалась. По крайней мере, не хныкала. – Это у тебя такие комплименты? – хмыкаю я. – Ты тоже не человек-паук, знаешь ли. – Вот так всегда – я по-доброму, а все обижаются, – скалит зубы Гарри. – У тебя нет какой-нибудь мази от ушибов? – Да откуда? Это Ната у нас теперь медичка. – Может, она будет нам спирт носить из больнички? – Гадость, – смеюсь я. Следующая тренировка – не скалолазание, уже легче. Теперь мы идем в «Уран», где знакомимся с новой преподавательницей. Она моложе, чем тренер по скалолазанию, но гораздо более строгая и требует называть ее не иначе как «госпожой Александровой». И нас зовет по номерам, а не «букашками». У нее широкое конопатое лицо, волосы спрятаны под бандану. – Если вы уходите в разведку на пару дней, вам вполне хватит еды в вашем рюкзаке. Но когда вылазка затягивается на недели, начинается игра на выживание. В наружном мире есть сотни вещей, которые могут вас убить: загрязненная вода, отравленная радиацией, паразиты, ядовитые растения. Поэтому нельзя совать в рот все подряд. Вы привыкли, что если на ферме выращивают фрукты, то они полезны и вкусны. Но за Стеной все иначе. Первое правило: не пробовать того, чего не ел раньше. Даже если вы найдете ягоду, которую мы не изучали среди ядовитых, вы все равно не можете быть уверены, что не умрете на месте, попробовав ее. Вдруг это мутировавшая волчья ягода? Второе правило: не есть больше, чем необходимо. Если уж вы едите что-то ядовитое, то пусть его будет немного. – Она такая оптимистка, – шепчет Гарри. Потом госпожа Александрова дает нам по атласу с картинками и описаниями съедобных растений. Позже мы будем учиться обеззараживать воду и даже охотиться… После занятия я чувствую себя даже более вымотанной, чем после скалодрома. – Вообще довольно интересное занятие, – рассказывает Гарри на ужине, – но эта госпожа Волчья Ягода так монотонно говорит, что я не воспринимаю ее слова. У ребят из службы охраны тоже сегодня была спортивная тренировка. А еще им скоро позволят открывать двери отпечатками пальцев, как Адаму. У Ника, выбравшего инженерное дело, занятий больше всего, ему не позавидуешь. Зато сам Ник ужасно доволен. У него новые очки, в которых он гораздо лучше видит, и парень аж сияет от обновки и от интересной работы. – Одного не пойму, – говорит Гарри, – почему охранников тоже набирают из Резистентов? Их ведь мало. А эту работу могли бы выполнять и нормальные люди. Он говорит «нормальные», словно с нами что-то не так. Я не хочу чувствовать себя ненормальной из-за того, что иначе реагирую на вирус. Впрочем, особенной или избранной – тоже. Это случайность, вот и все. У кого-то крепкое здоровье, а у кого-то – слабое, так всегда было. – В службе охраны не только Резистенты, – возражает Олег, – но мы будем защищать не только территорию Центра, но и Стену снаружи. Там всегда стоит охрана, и это довольно опасно для человека без Резистентности. – Так вы тоже сможете выходить за Стену? – Формально – да. Но это не сравнить с настоящими разведками, – в голосе Олега нескрываемая зависть. Я ищу глазами Алису, но в столовой ее определенно нет. Нет ее и в комнате, когда я возвращаюсь. Не так уж плохо, теперь эта комната почти моя личная. Скоро приходит Гарри. Его соседа тоже нет, и ему скучно сидеть одному. Я бы хотела отдохнуть, но не прогонять же Гарри, – так что слушаю его шутки. Он просит рассказать все о соседке. – Ну… мрачная. Не знаю. А еще они с Адамом встречались. Не стоило мне этого говорить. Алиса говорила мне об Адаме не по секрету, но – не люблю распространять слухи. – Серьезно? Вот это уже интересно. Бедняга Адам! Дерьмово, наверное, жить со своей бывшей на одном этаже. К тому же, если найдешь новую девушку, старая ей тут же все про тебя выложит. – Ты так переживаешь, будто уже успел бросить кого-то в Центре. – Я, конечно, шустрый, но не настолько, – смеется Гарри. Звучит самодовольно, но мне нетрудно поверить, что на него вешаются девчонки. В моей школе такие парни всегда были в центре внимания – самоуверенные, шумные, любящие подшутить. Мне такие никогда не нравились: есть в них что-то жестокое. Обычно они не упускают случая поднять свою самооценку, унижая или высмеивая кого-то. Но Гарри не такой, я почти уверена, хотя и знакома с ним недавно. Мы даже успели немного подружиться, пока были здесь. А теперь, в одном отряде, общаться придется еще больше. В экспедициях мы вообще будем вместе круглыми сутками. – Что ты думаешь об Адаме? – вдруг спрашивает Гарри. – Ничего, – быстро говорю я. – В смысле, ничего особенного. Он довольно странный, вот и все. – Странный? Как по мне, просто очень самодовольный тип. Видела, как он на всех новеньких смотрит? Словно он один тут все знает и умеет, а мы – слепые новорожденные котята. Посмотрел бы я на него самого, когда он только приехал в ЦИР. Я не думала об Адаме с такой стороны. – Знаешь, мне он поначалу казался совсем отстраненным, но потом я побывала у него в комнате и удивилась, как он живет. Он рисует целыми днями. Может, он просто интроверт, а не зазнайка? И он помог мне, взял в отряд и всегда рассказывает, что непонятно. Так что он хоть и странный, но, думаю, не плохой. Мне кажется, Гарри не просто так невзлюбил Адама. Это что-то вроде соперничества. Гарри – сильный и хорошо соображает, привык везде быть лучшим, но Адам практически не обращает на него внимания. – Может, и так. Но я бы предпочел ходить в разведку с Ником, а не с ним. Жаль, что Ник не захотел в отряд. Я бы тоже хотела работать с Натой, но пришлось идти сюда. Теперь у меня все болит, а ведь завтра – новые тренировки. Сколько времени пройдет, пока нам позволят выйти за Стену? Медики учатся несколько лет, но они одновременно работают, так что к концу обучения все умеют и знают изнутри. А мы?