— Ты это специально, да? Та лишь захлопала белыми ресницами, но не сумела ввести в заблуждение относительно мотивов своего высказывания никого из нас. — Нет женщины коварнее создания… — начал было маэстро Салазар, но сразу осекся и удивленно протянул: — Быстро они! Я обернулся и увидел, как во двор таможенного поста в сопровождении двух слуг заезжает чернобородый и черноусый сеньор, на груди которого посверкивала благородным металлом цепь с эмблемой Вселенской комиссии по этике. Распахнутый темно-синий, с золотым позументом плащ не скрывал вычурной рукояти шпаги, с другого бока за оружейный ремень был заткнут колдовской жезл. Белобрысые охранники ритуалиста помимо палашей имели при себе длинные кавалерийские пистоли, но едва ли столь немногочисленный отряд мог взять на себя роль наших конвоиров. У меня даже немного отлегло от сердца. — Магистр вон Черен, так понимаю? — обратился ко мне коллега, в знак приветствия небрежно касаясь пальцами широкополой шляпы. Я коротко кивнул. — К вашим услугам… Чернобородый сеньор ловко соскочил с лошади и представился: — Граф Хирфельд, магистр-управляющий Вселенской комиссии по этике Грахцена. Сохранить невозмутимое выражение лица стоило немалых усилий. Ангелы небесные! Он так и сказал: «Вселенской комиссии по этике Грахцена!» Вот это самомнение! Вселенская комиссия неспроста именовалась вселенской, она не имела делений на герцогства и королевства. Более того — магистр-управляющий столичного отделения не обладал никакой властью над своими коллегами из других городов этого же государства, те подчинялись напрямую канцлеру. Неужто здесь не так? А граф Хирфельд тем временем вытянул из рукава свиток, развернул его и замялся. Я поспешил прояснить ситуацию: — Позвольте представить вашему сиятельству моего ассистента маэстро Салазара и младшего клерка бакалавра Толена. Магистр-управляющий понимающе кивнул и выжидающе посмотрел на Марту. — Так, — неопределенно пожал я плечами, — приблудилась по дороге. Граф скривил уголок рта, но никаких замечаний в адрес девчонки отпускать не стал, вместо этого подступил ко мне и до предела понизил голос. — Магистр, — вздохнул он, постучав свитком по раскрытой ладони, — обязан заранее предупредить, что с этого момента я принимаю на себя полную ответственность за ваше поведение, посему любые необдуманные поступки нанесут непоправимый ущерб авторитету Вселенской комиссии. Пару мгновений я изучал мрачное, словно бы закаменевшее от внутреннего напряжения лицо собеседника, затем уточнил: — Под необдуманными поступками ваше сиятельство подразумевает побег? — Ради милости небес, мы же коллеги! — воздел очи горе граф Хирфельд. — Оставьте титулование для официальных приемов, я такой же магистр, как и вы! И да — имелась в виду именно попытка скрыться от королевского правосудия. — Даю слово… — начал было я, но граф меня тут же оборвал: — У меня нет никаких прав требовать от вас неисполнимых обещаний, просто прошу помнить о благоразумии. Я медленно склонил голову, и магистр-управляющий отошел к сопровождавшему нас капралу горной стражи. Они коротко о чем-то переговорили, затем свиток перекочевал из рук в руки, а взамен граф Хирфельд получил наши подорожные. — Едемте, сеньоры! — поторопил он нас. — Шевелитесь! — коротко бросил я спутникам, взобрался в седло и направил лошадь со двора таможенного поста. На улице поравнялся с графом и спросил: — Что дальше, магистр? Лицо Хирфельда искривила досадливая гримаса, но он моментально взял себя в руки и принялся поправлять лайковые перчатки. — А что дальше? — ответил граф вопросом на вопрос. — Что именно вас интересует? В голосе собеседника промелькнуло плохо скрываемое раздражение. Как ни силился он удерживать под контролем эмоции, те оказались слишком сильны. Оно и немудрено! Меня и самого взбесила бы необходимость взвалить на свои плечи ответственность за совершенно непредсказуемую компанию авантюристов, пусть даже и коллег. Наш побег не столько нанесет урон авторитету Вселенской комиссии, сколько бросит тень на репутацию поручившегося за меня графа. Мы для него сейчас будто ручная бомба с запаленным фитилем. Я не стал посыпать солью душевные раны собеседника и с нейтральной улыбкой поинтересовался: — Для начала хотелось бы знать, куда мы, собственно, направляемся. Граф бросил на меня быстрый взгляд и вновь скривил уголок рта. — Какие будут пожелания, магистр? Мои брови поползли на лоб. — Даже так? — Я озадаченно хмыкнул. — Ну… время позднее, пора подумать о ночлеге. Порекомендуете хорошую гостиницу? — Пустое! — покачал головой граф Хирфельд. — Остановитесь у меня. — Не хотелось бы стеснять… — Никакого стеснения, дом просторен. И прошу: не обижайте меня отказом! Моя прямая обязанность — обеспечить комфорт… и безопасность коллеги. — Полагаете, нам грозит опасность? — Ленинцген — большой и беспокойный город, магистр. Наглядной демонстрацией этого высказывания на улочку вывернула кавалькада до зубов вооруженных верховых; горожане моментально разбежались, спеша убраться с дороги всадников. Магистр-управляющий выпрямился в седле и прикоснулся к шляпе, приветствуя встречных. Скакавший во главе процессии седоусый аристократ ответил столь же формальным жестом, и мы разъехались. Я обернулся и с удивлением отметил, что сопровождающие графа охранники держат ладони на рукоятях пистолей. — Неладно что-то в королевстве Грахцен! — донесся сзади шепоток маэстро Салазара. Магистр-управляющий перехватил мой озадаченный взгляд и усмехнулся. — Поверьте на слово, магистр: здесь ничего не стоит выйти из дома и сгинуть без следа. Озерные воды глубоки. — А мое исчезновение расценят бегством от правосудия, что бросит тень на репутацию Вселенской комиссии, — понимающе продолжил я мысль собеседника, не став упоминать об уроне его собственной чести. Граф невесело рассмеялся. — Ваше бегство, магистр, поставит меня в крайне незавидное положение, но такое вот… исчезновение и вовсе заставит очутиться между молотом и наковальней. Я насторожился. — Боюсь, смысл вашего высказывания ускользает от меня, магистр. — Маркиз цу Рогер лично выразил заинтересованность в вашем деле. — О-о-о! — только и протянул я. Обвинение одного из магистров в убийстве кузена великого герцога сопредельного государства просто не могло не привлечь внимания главы Вселенской комиссии, поскольку ставило под вопрос дальнейшее пребывание моих коллег в Сваами, но я и подумать не мог, что буря разразится столь скоро. — Чему вы удивляетесь? — не разделил моего изумления граф Хирфельд. — По эфирным каналам новости расходятся со скоростью лесного пожара! — И что же его светлость? — Мне приказано всеми доступными средствами обеспечить свободу передвижения магистру вон Черену, — отстраненно произнес граф, — коему надлежит незамедлительно отправиться в Ренмель. Я невольно поежился. Ясно и понятно, что в столице империи меня ждут одни только неприятности, и ничего, кроме них. И не хотелось даже думать, какое решение примет по итогам дисциплинарного разбирательства совет магистров… Сглотнув, я поинтересовался: — И как скоро мне выпадет возможность отбыть в империю? Уже что-то известно о предъявленных обвинениях? Граф Хирфельд глянул в ответ с нескрываемым раздражением. Его эфирное тело явственно задрожало, это волнение получилось различить, даже не прибегая к истинному зрению. — Сейчас не самое подходящее время для обсуждения подобных вопросов, — отрезал магистр-управляющий и пришпорил коня, разрывая дистанцию. Я лишь хмыкнул. Ну да еще поговорим… 3 Дорожная грязь размеренно чавкала под копытами лошади, изредка навстречу попадались верховые, да еще то и дело приходилось обгонять кареты и телеги. Пешие горожане шагали по дощатым тротуарам и на дорогу не лезли — пусть к озеру и уходили сточные канавы, разбитое колесами повозок и подковами месиво легко могло стянуть с ног любые ботинки и даже сапоги. Понемногу дома расступились, перестали жаться друг к другу фасадами и нависать над мостовыми крышами. Дорога расширилась, особняки отгородились от нее невысокими заборчиками и аккуратными палисадниками, тут и там начали попадаться заросшие бурьяном пустыри, загоны для скота, склады и мастерские. Очень скоро мы очутились в тихом и спокойном районе, где за каменными оградами с пиками поверху и гербами на воротах прятались в тени садов дворянские усадьбы. Улицы обезлюдели, и на глаза попадались исключительно караулившие проезды в частные владения охранники. За нами они следили с неприязнью, определенно не имевшей ничего общего с профессиональной настороженностью.