— Не нужно меня оплакивать. Слёзы — это слабость, не подобающая храбрым воинам. — Ладно, кто вспомнит, что скрывается за строчкой с твоим именем? Ты ведь просто «Макс-какой-то-там»? — Не какой-то там, а Макс-47, — поправил его я. — И кто-нибудь да вспомнит. Чего ты вообще так об этом волнуешься? Памятники зачем-то придумали. Это ж надо! У нас вся информация хранится в цифровом виде и представлена в виде статистики. А потом я вдруг понял, что рейтинги — штука динамическая. Скорее всего, спустя немного время, кто-то другой просто обгонит меня в рейтинге побед. Ведь если я умру, то не смогу сражаться. А значит, мой личный рейтинг перестанет увеличиваться. И моё имя просто поползёт вниз и затеряется в старой статистике. — Знаешь, что, Джесси… Если я погибну, значит я проиграл. А если я проиграл, то и помнить обо мне нечего, — ответил я. С одной стороны, я был горд тому, что смог найти ответ на его глупые нападки. С другой стороны, мой ответ мне и самому не очень нравился. Надо будет на досуге подумать, где ещё сохранится моё имя, кроме отчёта в статистике. Пока шагал, у меня аж чесались руки. Вокруг было столько гиранцев — все они были безоружные, беззащитные. Вот если бы я не потерял свой костюм, можно было бы здесь такую заварушку устроить, тем самым решив массу проблем для руководства. Они ведь, наверное, даже не подозревают, какие масштабные города у гиранцев под землёй. А так я бы вернулся не только с достижением, что смог сохранить своё тело, но и с победой, истребив столько дикарей. Хотя были некоторые типчики, которые вызывали оторопь, перемешанную с отвращением. Гиранцы ведь технически слабо оснащены, но продвинулись в генных мутациях. По дороге я увидел мужчину, полностью покрытого шерстью, будто бы он какое-то животное, а не гиранец. Хотя разница между ними не велика… Шёл он грациозно, будто та кошка, которая чуть не убила меня вчера утром. Глаза его светились в темноте, как у зверя. Ну да, зверь он и есть. Был ещё один типчик с бронированной чешуйчатой кожей. Подобная защита вызвала у меня скептическую ухмылку. Интересно, если бы я выстрелил в него в упор из своего пистолета — выдержал бы он полный заряд? Да и вообще многие гиранцы выглядели так себе. Среди наших часто ходили слухи, что, подвергаясь изменениям, они зачастую сходили с ума и вообще теряли всяческое сходство с людьми, ещё больше превращаясь в жутких тварей. Проходя мимо очередного нагромождения контейнеров, я вдруг услышал дикий визг откуда-то сверху. Обычно так визжат мины, когда гиранцы пытаются отстреливаться из артиллерии. Чёрт возьми, откуда могла взяться мина в городе под землёй⁈ Глава 12 В тылу врага Я вскинул голову вверх и увидел, как на меня летит мелкое уродливое создание гуманоидного типа. Судя по всему, это тот самый миниатюрный гиранец, как называл их Джесси — ребёнок. Реакция меня не подвела. Я сделал шаг вперёд и вытянул руки, готовясь поймать падающую фигурку. Мгновение спустя маленькое тело оказалось в моих руках. На меня тут же уставились два испуганных глаза. Гиранец глубоко и часто дышал, вцепившись своими мелкими ручонками в мои предплечья. Надеюсь, у него не ядовитые когти, а то мало ли чего можно ожидать от их мутаций. Рядом стоял Джесси, глядя на нас округлившимися глазами. — Ты в своём уме? — произнёс Джесси, глядя на гиранца. — Ты же чуть не убилась! — Я… Я… Упаля, — пискнула маленькая гиранка и начала вырываться из моих рук. — Отпути меня, отпути!.. — Да я тебя и не держу особо, — я хмыкнул и опустил руки. Мелкая гиранка тут же шмякнулась на землю. — Ай! — пискнула она. — Что ты делаешь? Мне же больно! — А если бы я тебя не поймал, ты бы вообще убилась, — заметил я и, отвернувшись от мелкого исчадия ада, пошёл дальше. Мимо меня как раз проезжал розовый бронетранспортёр, наполненный такими же недоразвитыми гиранцами. — Значит, ты хочешь сказать, что все эти мелкие однажды вырастут и станут такими же большими, как я? — спросил я у Джесси. — Ну да, — подтвердил он. — Это же нормально, так задумано природой. — Так заведено только у вас, гиранцев, — не согласился я. — Ну и чем они все будут заниматься? — Да чем захотят. Кто-то захочет быть воином, кто-то станет учёным или поэтом. — Ерунда какая-то, — пробормотал я, наблюдая, как миниатюрные гиранцы высыпались из огромного БТР и принялись играть между собой, перебрасывая друг другу маленький мяч. — Они выглядят беззаботными и счастливыми. Не похоже, чтобы им было дело до погибших гиранцев. Джесси кивнул, с улыбкой глядя на представителей своего народа. — Они ещё дети и взрослые делают всё возможное, чтобы создать для них счастливое детство. Они успеют настрадаться, когда станут взрослыми. Я остановился и взглянул на своего спутника. — А ты взрослый? — Нет, — покачал головой Джесси. — По нашим меркам ещё подросток. — Я не знаю, что такое «подросток», но советую тебе поучиться у них как сохранять невозмутимость, несмотря на все жизненные трудности. Мы продолжили свой путь, а я неотрывно наблюдал за игрой гиранцев. Они кричали, смеялись, падали и вставали, будто ничего на свете не могло им навредить. Их беззаботность, несмотря на мрачное окружение, была поразительной. — Кажется, эти мелкие действительно знают секрет успеха, — сказал я, обращаясь к Джесси. — Не беспокойся о будущем, просто наслаждайся моментом. Но тот в ответ лишь хмыкнул и пожал плечами. Мы прошли мимо ещё одного экрана, где вещал всё тот же бородатый гиранец, называющий себя президентом. Рядом с экраном сидела какая-то гиранка, закутанная в платки, и рыдала. Нет, всё-таки гиранцы слабые, как физически, так и морально. Не знаю, может, это следствие проводимых мутаций, но им определённо стоило побеспокоиться о своём психическом здоровье. Препаратов седативных попить. Нашим ребятам такие прописывают, когда они переборщат с анаболиками и начинают на всех бросаться, или наоборот впадать в апатию. Джесси хотел было подойти к женщине, но его опередил другой гиранец. Он зачем-то вручил ей обрезанный цветок и уселся рядом. Женщина, глядя на него, улыбнулась сквозь слёзы. Затем они обнялись и принялись тихонько раскачиваться. Гиранец тем временем поглаживал её по спине и что-то приговаривал. Мне стало немного не по себе, когда я наблюдал эту сцену. Я заметил, что Джесси смотрит на них с глуповатой улыбкой при этом умудряется выражать грусть на лице. Не решаясь нарушить странный ритуал, я наклонился к нему и прошептал: — Какого чёрта они делают? — Это наш способ выразить поддержку и сострадание, — ответил он. — А почему нельзя просто поговорить, как мы с тобой? Зачем они друг друга хватают? — Потому что объятия между людьми создают чувство понимания и сближения. Я представил, как обнимаю Бонда-16, из-за того, что мне жалко Джони-43. По спине аж мурашки побежали. Ужас какой. Начинаю сожалеть что не прихватил с собой огнемёт. Мы продолжили двигаться по этому мрачному, но удивительному месту, и я стал смотреть на дикарей немного по-другому. Стоит признать, теперь мне казалось, что имперские суждения о гиранцах были слишком поверхностными. Теперь понятно зачем они роют норы. У них просто выбора нет. Да уж, у этих слабаков просто нет шансов против наших лучших десантников. Да и если бы я сам был слабаком, не уверен, что находил бы в себе силы продолжать жить дальше и радоваться новому дню. А они вон, улыбаются себе. Дети их и вовсе нонсенс какой-то, и чему только радуются? Но несмотря на то, что им приходилось выживать под землёй, а мир снаружи для них смертельно опасен, они находили смысл во всяких мелочах, сохраняя гармонию с окружающей природой и друг с другом. Наконец мы добрались до одного из контейнеров, который почему-то находился поодаль от остальных, причём на этом не было больше никаких достроек. — Вот здесь я и живу, — мотнул головой Джесси, обозначая своё скромное жилище. — Переночуем здесь, а завтра продолжим путь. Ну да, поспать бы точно не мешало. Я раскинул руки и потянулся, хрустнув позвонками на спине. Зайдя в дом Джесси, я увидел лишь квадратную комнату, сплошь заваленную травой, каким-то мхом, камнями и прочим мусором. Прямо посреди всего этого безобразия были постелены циновки. В углу стоял стол, стул и ещё какое-то сооружение. Гиранец подошёл к нему, включил, и тут же из небольших форсунок стал бить огонь. Джесси поставил на него металлическую посудину и налил туда воды. — Что вы обычно пьёте там у себя в мегаполисах? — спросил он, глядя на меня. — Чай, кофе, газировку, — ответил я. — А на полигоны и в рейды мы берём с собой витаминизированную воду, которая есть в военных рационах. — Ну, такого у нас нет, — пожал плечами Джесси. — Но отец научил меня собирать и заваривать травы. Он говорил, что в них не только целая куча всяких полезных веществ, но и вообще это лекарство от всех болезней. Будешь? — Нет, — отмахнулся я, с недоумением глядя, как он выдёргивает сушёные пучки, развешанные под потолком, и бросает их в воду. Джесси улыбнулся и продолжил свои приготовления. Затем подошёл к мешкам, сваленным в углу, и принялся в них копаться. — Макс, твой комбинезон повреждён и весь в крови, — сказал он, глядя в мою сторону. — Наверное, ты захочешь переодеться во что-нибудь свежее? Он вытащил на свет потёртую одежду, отряхнул и протянул мне. — Должны быть как раз по размеру. — Что это? — спросил я, придирчиво осматривая поношенные китель и штаны, выкрашенные в камуфляжные цвета. На них не было никаких нашивок или других опознавательных знаков. — Это военная форма моего отца, — Джесси тяжело вздохнул. — Ему она больше не пригодится. Я хмыкнул и начал переодеваться. Маленький гиранец оказался прав — одежда действительно подошла мне идеально. И если я захочу свободно гулять по городу среди гиранцев, то теперь буду выглядеть как один из них.