– Что ты делаешь? – потребовал я. Вместо ответа она зарылась пальцами в мои волосы и сжала их, после чего встала на цыпочки и прижалась губами к моим. Неожиданный поцелуй меня временно парализовал, а Айви, воспользовавшись моим шоком, продолжила наступление своими кроваво-красными губами и даже просунула язык мне в рот. Агрессивно. Насильственно. И странно. Я стал целовать ее в ответ, подумав о том, что еще хотел бы сделать с ней этой ночью. Однако что-то во внезапной смене настроения Айви заставило меня усомниться в ее мотивах. Сперва я почувствовал легкое раздражение, но потом верх взяла паранойя. Когда я схватил ее за волосы, чтобы отстранить от себя, комната, похоже, закачалась. Я моргнул, пытаясь понять, что происходило, однако все превратилось в какое-то размытое пятно. Рука бессильно опустилась. Все вокруг завертелось, а я отчаянно пытался восстановить равновесие. После схватился за грудь, все еще не понимая, что произошло. Сердце гулко билось о ребра, и я отшатнулся, пытаясь набрать в легкие воздух. На лбу выступили капельки пота, голову пронзила резкая боль, и я упал на колени, хватая ртом воздух. Я не мог дышать. Кто-то закричал, а потом раздался тихий шепот, когда я упал спиной на твердый мрамор и забился в конвульсиях. Последнее, на что я еще был способен – раскрыть губы, по-прежнему пытаясь вдохнуть. Но ничего не выходило. Голова упала набок, а из тела стремительно начала ускользать жизнь. Последнее, о чем я подумал: моя жена – истинная Морено. И только что она подарила мне поцелуй смерти. Айви Следующие десять минут я провела на диване в дамской комнате, прислушиваясь к звукам музыки, смеху и голосам людей, доносящимся из-за двери. Я знала, что мне нужно вернуться. Сантьяго совершенно точно уже потерял меня, и я удивлена, что мою дверь все еще не пытались выломать. Я неохотно поднялась и посмотрела на свое отражение, а затем подкрасила губы темно-красной помадой, которую наверняка одобрила бы мама. Мерседес позаботилась о том, чтобы у меня с собой был тюбик, чтобы освежить макияж. Она не хотела, чтобы я плохо выглядела. В противном случае, об этом бы заговорили люди, а поскольку я теперь де ла Роса, этого было нельзя допустить. В следующий миг я стерла помаду тыльной стороной ладони. Небольшое восстание. Я услышала еще один гонг и со стоном направилась к двери. Но оказавшись у нее, я услышала пронзительный женский крик, от которого по спине пробежал холодок. Я замерла. Мерседес? Я провернула ручку и попыталась открыть дверь, но ничего не вышло. Странную тишину, повисшую пологом, казалось, от самой моей двери, нарушили громкие голоса и новые крики. – Сантьяго? – крикнула я, меня охватила паника, когда снова попыталась провернуть ручку, но обнаружила, что ее словно заклинило. – Здесь есть кто-нибудь? – воскликнула я, принявшись колотить в дверь, снова и снова пытаясь провернуть ручку. Снаружи что-то разбилось, словно официант уронил целый поднос с хрустальными бокалами шампанского. Я сорвала маску и отбросила ее на пол. – Мерседес! – прокричала я, сумка соскользнула с плеча, а я принялась стучать по двери обеими руками. – Сантьяго! Я стучала и стучала, но выбрала эту дамскую комнату потому, что она была дальше всех от зала, где накрыты столы для ужина, потому, вероятно, здесь никого и не оказалось. – Кто-нибудь, выпустите меня! – после я провернула ручку в сотый раз, и на этот раз она поддалась. Для меня это стало неожиданностью, потому, когда дверь распахнулась, я вылетела из уборной, ударившись прямо о стену. Я выпрямилась, а потом поспешила к двери, за которой собралась толпа народа. Кто-то выкрикивал приказы. Еще я услышала приближающиеся сирены. Прокладывая себе путь вперед, я уже знала, что увижу. Глубоко в душе я чувствовала, что произошло нечто ужасное. Когда я выбралась на открытое пространство, сперва не поверила своим глазам. Мерседес кричала, сидя на коленях возле мужчины. Я знала, что это он. Мне даже не было нужды рассматривать сброшенную маску и татуировку в виде черепа. Словно лицо мертвеца, выполненное чернилами. – Сантьяго? – глаза наполнились слезами, и я положила руку на чье-то плечо, чтобы оттолкнуть человека с пути. Лишь бы рассмотреть получше. И у меня вышло. Я увидела бледную кожу. Темные глаза Сантьяго расфокусированно смотрели куда-то вперед, а потом закрылись. – Сантьяго? – снова позвала я, но уже шепотом. Он не ответил, но Мерседес меня услышала. – Ты! – обвинительно выкрикнула она. Когда я посмотрела на нее, то едва не отшатнулась от плескавшегося в ее глазах яда. – Ты! – снова зашипела она, указав на меня пальцем. Я качнула головой и открыла рот, чтобы заговорить. Объяснить... но что я должна была сказать? В зал ворвалась медицинская бригада. Люди, проследившие за обвинительным взглядом Мерседес, стали оборачиваться ко мне. В следующий миг зал погрузился во тьму. Такую всеобъемлющую, что женщины вокруг меня закричали. Я ощутила на себе чьи-то руки, впивающиеся ногти. Начался настоящий хаос. Из-за непроглядной темноты и шума вокруг у меня начала кружиться голова. Я вспомнила выражение лица Мерседес, прежде чем отключили свет, и ужаснулась. А вид Сантьяго и вовсе был неописуем. Он мертв? Нет. Это невозможно. Он не мог. Только не Сантьяго.