Но не вижу картину в целом. А её надо увидеть, если я действительно хочу пройти через зал. Ци – это лучший проводник через любой лабиринт. Такова особенность её природы. Вот и приходится прибегать к дополнительным способам концентрации. Медитация – простейший и при этом эффективнейший. Неторопливое постижение сути вечного движения энергии, на которой держится ткань мироздания – что может быть лучше. Итак, основное движение на материальном уровне в зале давали куклы. Завихрения от воздуха, рассекаемого битами – второй по значимости источник. Оба этих явления провоцировали своего рода помехи. Да, ци, как бы, безразличны принудительные шевеления, для неё ведь нет преград. Однако всё, что происходит в мире вещей, отображается и на уровне энергии. Вот этому я и уделял первоочередное внимание. Минута неподвижности. Две. Три. Десять. Всё энергия. Абсолютно всё. Включая меня. Включая воздух в зале и перед ним. Включая движение воздуха. И включая мельканье бит, что вызывают этот прерывистый сквозняк. Спустя полчаса я поднялся, не удивившись тому, что ноги за это время ни капли не затекли. Ведь всё энергия. А это означает, что пора делать следующий шаг. Как учил великий мастер Тао, чем больше преграда, тем выше ты заберёшься. Лестница из преград-ступеней – лестница познания. И путь маленьких ступеней для постижения сути энергии неприемлем. Ци требует великих шагов. И даже не покосившись в сторону закутка с защитными костюмами, я шагнул на металл. Взмах биты. Ещё мгновение, и она ударит меня чуть выше переносицы, снеся верхнюю часть черепа. Но я знал, знаю и буду знать, что так будет, и голова уходит с траектории тяжёлого оружия ещё до того, как оно направляется в мою сторону. Бита даже волосы не задевает, проносится от них в паре миллиметров. Это хорошо, это гармонирует с потоками ци. Шаг. Шаг. Ещё шаг и ещё. Присесть. Подпрыгнуть. Ещё два шага и уйти в затяжной перекат, вмиг отвоёвывая у зала несколько метров и уворачиваясь при этом одновременно от трёх ударов. Вскочить. Не останавливаясь ни на секунду, шагнуть дальше. Подпрыгнуть. Снова шагнуть. Снова подпрыгнуть. Подпрыгнуть, нагло выбрав точкой опоры кулак истукана. А теперь подпрыгнуть со своевременным кувырком в воздухе. Присесть. Ещё шаг. И ещё. Куклы, возможно, как-то меня видели (если в их случае отсылка на зрение вообще применима), но я им неинтересен. Школа, воссоздавая этот зал, скорее всего, привлекла знаменитых имперских артефакторов. Даже не скорее, а наверняка. Кто ещё кроме них способен справиться с задачей хотя бы частичного восстановления рунных конструктов? Не секрет, что такие мастера умеют работать со сложными и крупными объектами. В том числе иногда способны починить то, что сохранилось от древнейших проектов. Хотя, судя по собранной за два года информации, я бы постеснялся назвать это полноценным ремонтом. По большей части это работа вслепую, методом «тыка». Малоэффективные попытки вернуть изначальные функции при слабом понимании сути замыслов создателей. Костыли, лишь имитирующие былые возможности. Создатели рунных конструктов работали в те времена, когда познание ци может и теряло популярность под натиском системы упрощения от ПОРЯДКА, но всё ещё оставалось уделом многих, а не только единичных фанатов старины, вроде мастера Тао. Общность знания позволяла создавать методики тренировок, подходящие абсолютно для всех. Не было такого, когда каждый силён по-своему за счёт индивидуального набора навыков и персонального распределения наполнения атрибутов. То есть, не исключено, что этот зал полностью заточен под тех, для кого энергия – не пустой звук. Даже поверхностного её понимания достаточно, чтобы это выяснить. Конечно, если ты наблюдательностью не обделён. А уж я-то склонностью к пересчёту ворон никогда не отличался. Куклы работали битами хаотично лишь на первый взгляд. На самом деле движения производятся в едином ритме, отчего создаётся общий поток, в котором всегда прослеживаются неразрывные нити возможностей. Возможностей проходить через их переплетение, ничем не рискуя. Ну, то есть, рискуя лишь в случаях оплошностей или потери «путеводной нити», что грозит при недостаточном уровне работы с энергией. Оплошности я, возможно, и не допускаю, а вот к уровню работы имеются вопросы. Вот и пригодилась очистка головы, когда все мысли прочь, а мозг сосредоточен лишь на одной задаче. Задаче вцепиться в кончик нити мёртвой хваткой. Это не зал, это огромная головоломка. Своего рода «Тетрис». Куклы – бездушные фигурки, которые, непрерывно двигаясь, всегда действуют сообща, по единой программе. Их цель – каждый миг перемещать биты таким порядком, чтобы оставался изменчивый проход способный пропустить единственную особую фигурку. И эта фигурка – я. Поспешишь – уткнёшься в стену из бит, и зал тебя убьёт. Замедлишься не вовремя – биты опустятся на голову, а то и обрушатся на спину при обратном движении, и зал тебя убьёт. Остановишься, растерявшись – биты налетят со всех сторон, и зал тебя убьёт. Ляжешь и погибнешь, ибо на нижнем уровне зала проход то и дело смыкается, не позволяя упавшим проползти чуть дальше. Всё двигается, и я каждый миг должен оставаться частью этого движения. Иначе зал меня убьёт. Пройти в костюме невозможно. Он превращает тебя в неуклюжую черепаху, а здесь требуются скорость и возможность совершать серьёзные прыжки. Так что Паксус прав, испытание изначально задумано так, что пройти его невозможно. На условиях мастера Бьега невозможно. Я же иду на своих условиях. Нет шагов, нет наклонов, нет приседаний и акробатических трюков. Есть лишь непрерывное движение ци. И я – часть этого движения. * * * Сколько времени всё заняло, я не скажу. Ведь времени для меня не существовало. Всё ци. Включая время. Просто в какой-то миг под ногами оказался не металл, а камень. Зал пройден. Не веря в это, я напрягся, пытаясь в переплетении потоков не потерять «путеводную нить». Но её действительно нет, она исчезла, ведь в ней больше нет необходимости. Впереди лишь огромный зал. Копия того, что открывается по другую сторону от прохода, охраняемого куклами с битами. И в зале этом стояли люди. Шесть человек: трое прислужников; мастер Бьег, ответственный за нашу боевую подготовку; мастер Вордо – темнокожий иноземец, знакомящий нас с тонкостями инженерного дела; и глава школы – великий мастер Ур. Вот это я попал… Все шестеро уставились на меня, что неудивительно. Понятия не имею, чем они здесь занимались, но сомневаюсь, что выстроились в мою честь. Судя по всему, великому мастеру Уру до боевых испытаний нет дела. В принципе, он вообще в учебный процесс в открытую не вмешивается, его можно увидеть в единичных случаях и ненадолго. Всерьёз он показывался лишь однажды на первом общем школьном сборе, когда нас полным составом выстроили на площади перед воротами. Традиционная церемония старта учебного года. Нет, столь солидный человек не станет спускаться под землю ради набедокурившего ученика. Но как сильно я набедокурил? Если мыслить формально, так это и провинностью нельзя называть, ведь запрет покидать школу не нарушен. Даже не попытался к стене приблизиться. И вообще, не слышал, что ученикам возбраняется в свободное время совершенствовать боевую подготовку. То, что этого самого свободного времени нам, по сути, не оставляют, к делу не относится. И вообще, хочу – сплю, хочу – на кулаках отжимаюсь. Или вот, – мимо кукол бегаю. Где тут табличка, что бегать мимо них запрещено? Где? Не вижу. А раз нет, значит – можно. Начинать высказывать все эти не самые убедительные соображения я не стал. Правила школы, это деликатно-тонкая материя, которую мастера способны гнуть, как им вздумается. Да они даже их не сформулировали полностью, в самом начале нам об этом не раз прямо сообщали. Иногда складывается впечатление, что на ходу пункты придумывают, с целью лишний балл снять на ровном месте. К тому же меня пока что никто не обвиняет, просто смотрят как-то очень уж внимательно. Ну да, явно не ожидали, что кто-то пожалует с этого направления, потому растерялись, не отреагировали мгновенно. То, что они медлят – это хорошо. Это шанс. Шанс выбраться из воды не слишком мокрым, или даже сухим. Надо вести себя так, будто ангелы небесные в сравнении со мной – падшие создания. То есть делать вид, что и не думал ничего дурного сделать, занимался обыденными вещами. Потому изобразил едва заметный поклон. В весьма запутанном этикете равийской аристократии это даже поклоном не называется, это универсальный жест уважения от младшего по возрасту старшему, подразумевающий равенство социального положения. Спасибо второй матери, годами вбивавшей в меня подобные тонкости. – Приветствую вас, мастера Бьег, Вордо и Ур. Простите, что не обратился к вам сразу. Вас сложно заметить. Тут очень неудобный свет, и я был слишком занят наблюдением за куклами. Понимаю, что оправдания бессмысленны, скажу лишь, что сделаю всё, чтобы моя позорная невнимательность никогда не повторилась. Вроде неплохо получилось. Даже указал на свою оплошность, жертвуя малым, чтобы отвлечь внимание от большого. Ученик по определению всегда в чём-то виноват, так пусть лучше это будет невнимательность, чем то, что могут припаять за ночные прогулки среди смертоносных кукол. – Так на чём мы там остановились, уважаемый Вордо?.. – рассеянно спросил глава школы, продолжая странно на меня смотреть. Как и все прочие. – Я говорил, что замедлить куклы нельзя, – так же слегка отрешённо ответил инженер. – Артефакторы говорили, что куклы работают только в таком режиме. Изменить что-то в их действиях они не могут. Весь зал подчиняется общей схеме движения, и вмешаться в этот процесс не получается. Глава школы задал второй вопрос: – А вы что говорили, мастер Бьег? Злобыш, также уставившись на меня весьма пристально, пробурчал: – Я сказал, что защитные костюмы скоро развалятся, если по ним так лупить. Надо или второй комплект завести, или чаще чинить. А это дорого.