Я убрал телефон и вновь посмотрел на полки с трофеями. В крайние выходные призов должно было прибавиться… но нет, не срослось. И самое отстойное, что виноват в этом был я сам. Топлива в баке после второй гонки этапа ожидаемо не хватил она стандартную литровую пробу. Меня дисквалифицировали, и в итоге на нижнюю ступеньку подиума поднялась Лиза, отставшая от меня на несколько секунд. Ну ладно, допустим, один раз так облажался. Даже команда взяла на себя часть вины за промах с заправкой. Однако в дальнейшем похоронил я себя уже чисто своими силами. Третью гонку я начинал с четвёртого места. Неплохая позиция, с неё при хорошем рывке можно в лидеры выйти, если растолкать всех к первому повороту. Конечно же, я постарался так сделать. И у меня даже получилось — остальные зарубились друг с другом, занимая неоптимальные траектории. И целый круг я вновь вёл за собой пелотон, мечтая о первой в новом сезоне победе. Но Айлотт с Эрикссоном сзади начали поддавливать; швед явно не хотел в командную тактику и всячески старался прорваться вперёд; а Каллум — сновать взять у него реванш после обидного второго места с поула. В результате я занервничал… и ошибся. Стремясь оттянуть момент торможения перед третьим поворотом, я заблокировал передние шины и вылетел в гравий, как Айлотт двумя гонками ранее. О, как я был зол… Но бомбить оставалось только на себя; никто другой меня не закапывал. Ничего, следующим этапом будет Монца — одна из моих любимых трасс: «храм скорости», почти одни голые прямики. Самое то для педали в пол и умопомрачительных обгонов. За мной даже оставили право набора очков для командного зачёта. Не, алло, даже так я в команде второй по силе: Кейван и Сато вообще не едут. Безусловно, меня всё же вызвали на базу «Мотопарка» в Ошерслебене для серьёзного разговора, где представитель РБ напомнил о моём статусе перспективного молодого таланта и последствиях возможного разочарования. Пришлось заверить, что скоро выйду на по-настоящему достойный уровень результатов. И тут уж ничего не попишешь. Надо будет соответствовать. …Из неприятных воспоминаний меня выдернул новый звонок. Я вновь достал телефон и посмотрел на экран, думая, что это Костя хочет ещё что-то уточнить. Но высветившееся имя было совсем другим. Мы не общались, наверное, около года — просто не было времени, постоянно находились какие-то важные дела, и в итоге мы друг о друге почти забыли. Но он, видимо, вспомнил. — Здорово, Лёха! Сто лет не виделись! — Привет, Миш. — В голосе бывшего соперника и товарища по гоночной программе слышалось веселье с толикой облегчения. — Я уж думал, ты спишь там. — Да ё-моё, что ж вы все заладили-то… Как сам? Как вообще? Дай припомню: мы в последний раз говорили… — …на первое мая в том году, когда были гонки в Сочи, — закончил за меня Алексей Корнеев. — Тогда это ты нас всех вызвонил с предложением собраться (хех, даже тех, кто участвовал) — ну а я решил, что теперь моя очередь. — Погоди, но ты ведь давно уже не в «четвёрке»… — Я побарабанил пальцами по обивке кресла. Кажется, до меня начало доходить. — Зовёшь на «Формулу-Рено»? — Бинго! — рассмеялся он. — Сможешь приехать в Монцу на выходные? — У меня там со среды тесты, а потом собственный уик-энд. Так что пара дней ничего не изменит; я всё равно буду. — Отлично! Тогда я остальным позвоню, кто не гоняет в эту неделю, и мы вас в аэропорту встретим. — О, а кто ещё с тобой, а то я что-то не припоминаю… Конечно же, я лукавил. Но проявить интерес сейчас значило порадовать друга. — Саня Вартанян и… может, знаешь его — Роберт Шварцман? — Слышал. Пришёл в Еврокубок в том году вместе с вами, но из итальянской «четвёрки»… — В точку. Вот, короче, познакомитесь. Сам как? Смотрел на той неделе… — Давай без этого, а? — Я поморщился. — А то мне и так все уши неудачным началом сезона проели. — Знаешь, а я был бы рад хотя бы одному пятому месту. Когда кругом столько сильных соперников, нужно уметь ценить даже малейшие свои успехи. — Мы разные. — Я покачал головой. Блин, опять веду себя как при живом общении. — Если для тебя гонки — это просто спорт, то для меня они нечто большее. Возможно, и смысл жизни. И поэтому для меня особенно важно каждый раз доказывать свою конкурентоспособность. Но в первую очередь не другим — а себе. Думаю, больше всего расстроен даже не фактом того, что в двух заездах подряд остался без очков, а тем, что в воскресной не смог до конца побороться. — Понятно. Ну ты не раскисай. Ведь всегда найдутся те, кто ездит хуже. — Не прибедняйся. Может быть, однажды и ты найдёшь себе что-то, где сможешь выстрелить. Гонки на выносливость, скажем. — Да, я как раз думал… Подожди, это опять твоё… предвидение? — Эм-м… — Я закусил губу, осознав, что спалился. — Ч… что-то вроде того. А, забей, короче. Делай, как тебе нравится. — Ладно. — Собеседник, очевидно, понял, что разговор зашёл куда-то не туда и нужно как-нибудь закругляться. — Ну давай тогда, до скорого. Жду в Италии. — Арриведерчи. Я повесил трубку — а следом вновь глянул на полку с кубками. Может, Лёха прав, и не стоит так уж сильно загоняться? В конце концов, сезон только начался. И если приложить достаточно усилий, то сто пудов получится сделать так, чтобы мне не было перед собой стыдно. * * * Суббота, 22 апреля Монца (Италия) По сравнению с прохладным и пасмурным Сильверстоуном тёплая и солнечная Монца производила гораздо более приятное впечатление. Вместо холодной английской чопорности, разлитой над автодромом, который открывал сезон, здесь в воздухе витал азарт и дух борьбы, смешавший в себе триумф от побед и едкую горечь от поражений. Здесь было… веселее. «Храм скорости». Среднее значение на дисплее руля «Ф-1» — более двухсот пятидесяти кэмэ в час. У болидов двумя ступенями послабее, думаю, будет в районе двухсот. — …Давай! — крикнул я, выбросив вверх кулак. Внизу, за барьером и гравийной зоной вылета, проносились плотным потоком гоночные машины, похожие с такого расстояния на игрушечные. Я старался разглядеть в пелотоне синие с белым автомобили троих российских гонщиков из трёх разных команд: R-ace номер 10 Шварцмана, «Фортек» номер 18 Корнеева и 23-й JD Motorsport Вартаняна. Болид с числом десять на обтекателе сейчас лидировал в гонке. — За кого больше всего болеешь? — спросила Лиза, указав подбородком на трассу. Я на секунду задумался. — За Лёху, наверное. Как-никак, год вместе гонялись. А ты? — Я за Роба, — улыбнулась она. — По той же причине. — Знаешь… — я легонько покачал головой, — очень непривычно сталкиваться ещё и вот так, по чистому совпадению, в дополнение к тому, как мы назначали встречи вне трассы или заходили поболтать в паддоке. Как будто нас снова и снова что-то сводит вместе. — Ну, в этот раз меня пригласил Роб, — пожала она плечами, которые мне почему-то очень захотелось обнять и не выпускать из рук долго-долго. — Так что не думаю, что в этом что-нибудь есть. Просто случайность. — У тебя с ним что-то было? — спросил я. Не удержался, бывает. — С кем? С Робертом? — Лиза фыркнула. — Не больше, чем с тобой. Чува-ак, мы полтора года ездим в разных сериях, ты серьёзно? Пфф… — Она закатила глаза. — Хотя как будто что-нибудь есть у нас. — А разве нет? — с усмешкой повернулся к ней я. Она чуток подумала, потом вздохнула: — Давай не будем это обсуждать. Это всё слишком сложно. — Как скажешь. Но всё-таки… — Засунь себе в задницу все слова. Они ничего не значат. В цитатник. Однозначно. Раневская бы оценила. …После гонки я стоял у въезда на пит-лейн и пожимал руку Роберту Шварцману, в то время как кусок Шумилова внутри меня молча офигевал от такого поворота событий. До перемещения я даже и мечтать не мог о личной встрече с кем-то из реальных гонщиков; оставалось лишь следить за всем в Интернете. Воистину — второй шанс открывал потрясающие возможности. — Ну и как там, в «Ф-3»? — поинтересовался победитель заезда, открывавшего сезон в его серии. — Давление посильней, чем в «четвёрке»? — Есть такое, — кивнул я. — Результаты очень важны. Но и борьба жёстче, потому что ставки выше. — Ха, ты бы видел, какие замесы здесь… А, стоп, ты же видел. — Моносерия. — Я мотнул головой. — Это совсем другое. Как в «Индикаре», где все машины тоже одинаковые. — Зато выявляется реальный уровень каждого, — возразил Шварцман. — Без учёта болида. — О, не спорю, — хохотнул я. — И твой…