Думаю, у нас неприятности. Сегодня утром пришел Уильям Хобарт. Он был в ярости. Херб уехал на работу за двадцать минут до его появления, слава Богу, а Сет в это время играл во дворе. — Я хочу задать вам вопрос, миссис Уайлер, — начал он. — Вы или ваш муж имеете какое-либо отношение к тому, что произошло с моим автомобилем этой ночью? Достаточно «да» или «нет». Если «да», то лучше сказать об этом прямо сейчас. — Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответила я, и искренность моего голоса его убедила, потому что он заметно успокоился. Мистер Хобарт подвел меня к тротуару (я пошла с радостью: чем дальше от Сета, тем лучше) и указал на подъездную дорожку у своего дома, ниже по улице. Ездит он на внедорожнике с приводом на все четыре колеса, вроде бы «эксплорере». Он и стоял на подъездной дорожке, все колеса были спущены, а стекла разбиты, включая лобовое и большое заднее. — Господи, какой ужас. Я очень сожалею. — Я действительно сожалела, но не по тем причинам, о которых он мог подумать. — Прошу прощения за ложное обвинение, — отчеканил Хобарт-старший. — Я, собственно, подумал… игрушка, которую взял Хью… если вы все еще сердились… Естественно, какая еще мысль могла прийти ему в голову: автомобиль за автомобиль, как око за око. — Для меня инцидент исчерпан, мистер Хобарт, — заверила я его. — Я не мстительна и не злопамятна. — Ибо написано: «Мне отмщение, и Аз воздам, говорит Господь»[49], — процитировал Уильям Хобарт Библию. — Совершенно верно, — ответила я. Не знаю почему, но в тот момент мне очень хотелось побыстрее избавиться от мистера Хобарта. Он вызывал у меня неприязнь. — Должно быть, какие-то вандалы, — предположил он. — Пьяные. Уж конечно, никто из проживающих на этой улице такого сделать не мог. Я надеюсь, что это вандалы. Вандалы, и никто другой. Да и как это мог сделать Сет или, если хотите, Прямоногий Маленький Мальчик, когда его способности имели малый радиус действия? А вдруг его способности усиливаются? И соответственно расширяется радиус действия? Я не решаюсь рассказать об этом Хербу. 24 июня 1995 г. Утром, спустившись вниз, чтобы приготовить завтрак, я увидела Ридов, стоявших в халатах на своей подъездной дорожке. Я вышла из дома. Было жарко, но ночью прошел дождь, сильный дождь, так что пахло мокрой травой. Если б не суббота, я думаю, на улицу высыпали бы все. Патрульная машина стояла перед домом Хобартов, в котором не осталось ни одного целого окна. Зато всюду поблескивали на солнце осколки: на крыльце, на лужайке, на бетоне дорожек. Уильям Хобарт и его жена Ирен, в пижамах, объяснялись с копами. Маленький воришка застыл на крыльце, сунув в рот большой палец. В его возрасте сосать пальцы уже не принято, но, должно быть, у Хобартов выдалось плохое утро. Еще бы, ни одного целого окна ни на первом, ни на втором этаже. Кэмми рассказала, что произошло это без четверти шесть. Она как раз проснулась и все слышала. — Не так громко, как можно ожидать от бьющегося стекла, — пояснила она, — но достаточно громко, чтобы понять, что происходит. Странно, правда? — Очень. — Голос у меня вроде бы звучал как обычно, но продолжать я не решилась, боясь, что он задрожит. Кэмми добавила, что выглянула из окна, как только услышала шум, но люди, которые бросали в окна камни, уже убежали (если полиция найдет эти «камни», я согласна съесть их с кетчупом). — Кто бы их не бросал, люди эти шустрые. — Кэмми ткнула локтем в бок Чарли. — А мой муженек все проспал. — Сначала автомобиль, теперь окна. — Чарли покачал головой. — Вандалы, что там говорить. Кому-то Билл Хобарт крепко насолил. — Должно быть, — согласилась я. Позже Я вытащила шлепанцы Сета из-под кровати, куда полезла за носком. Шлепанцы мокрые, розовая меховая оторочка — хоть выжимай, на подошвах трава. Он выходил из дома ночью. Или ранним утром. И я знаю, куда и зачем. Не так ли? Плохо… но, с другой стороны, слава Богу, что радиус его действия, чего я так опасалась, не расширился. Иначе было бы еще хуже. 26 июня 1995 г. Я подождала, пока Херб уйдет на работу (мне не хотелось, чтобы он туда шел, Херб выглядит таким бледным и больным, но он сказал, что должен закончить важный отчет и у них в этот день большая презентация), а потом отправилась во двор поговорить с Сетом. Он сидел в песочнице и спокойно играл с фигурками мотокопов, Кризисным центром и с макетом, как говорил Херб, Пондерозы. Макет этот, дом и загон для скота, Херб увидел на какой-то распродаже по пути домой, то ли в марте, то ли в апреле. И купил за два бакса. Конечно, это не ранчо Пондероза из «Золотого дна», но дом, сложенный из бревен, похож на тот, что показан в телесериале. Имеется и конюшня (крыша, правда, в одном месте провалилась, а в остальном полный порядок), и пластмассовые лошади, некоторые, к сожалению, на трех ногах. Макет этот сразу стал любимой игрушкой Сета. Просто удивительно (и странно), как быстро и безо всяких усилий он встроил ранчо в свои игры с мотокопами. Наверное, все дети такие, временные и пространственные несоответствия их не волнуют, во всяком случае, когда они играют, но все-таки режет глаз, когда Касси или Безлицый скачут на трехногих лошадях по коралю. Разумеется, в то утро я об этом не думала. Меня переполнял страх, сердце колотилось как барабан, но, когда мальчик посмотрел на меня, мне немного полегчало. Потому что я увидела перед собой Сета, не другого. Каждый раз, когда я вижу его бледное милое личико, я люблю его все больше. Может это тоже безумие, но это правда. Я хочу защитить его и еще сильнее ненавижу другого. Я спросила Сета, что произошло у Хобартов (уже не имело смысла тешить себя надеждой, будто он не знает, почему мы несколько дней не могли найти «Парус мечты»), но он не ответил. Сидел и смотрел на меня. Я спросила его, выходил ли он из дома утром и бил ли им стекла. Вновь ответа не последовало. Тогда я спросила, чего он хочет, что должно произойти для того, чтобы он угомонился. Я думала, что не получу ответа и на этот вопрос. Но он ответил, причем для Сета очень уж ясно и четко: — Они должны уехать. Уехать скоро. Я не смогу долго сдерживать его. — Сдерживать кого? — спросила я, но больше ничего от него не добилась. А потом, когда он ел ленч (как обычно, спагетти с гамбургером и шоколадное молоко), я поднялась наверх, села на кровать и задумалась. После смерти моего брата и его семьи свидетели говорили о каком-то красном фургоне с радиолокационной антенной или еще каким-то сложным телекоммуникационным устройством на крыше. Загадочный фургон, как написали о нем газеты. Космофургон «Стрела следопыта» красный. А на крыше у него радиолокационная антенна. Я сказала себе, что это уж совсем бред, но потом подумала о «Парусе мечты», который мы вместе с Хербом видели в нашем дворе. Не настоящий, разумеется, но полноразмерный… И Сет спал, когда мы его видели. Может, он не развернулся на полную мощь? Допустим, ПММ надоест бить стекла. Допустим, он пошлет «Стрелу следопыта» (или «Парус мечты», или «Руку справедливости», или «Свободу»), чтобы разобраться с Хобартами. «Я не смогу долго сдерживать его», — сказал Сет. 27 июня 1995 г. Большую часть дня провела в Мохоке с Джэн Гудлин. Я знаю, что это нехорошо, это то же самое, что уходить от действительности с помощью наркотиков или алкоголя, но так трудно устоять. Мы говорили о наших родителях, о тех неприятностях, которые случались с нами в школе. Обычная болтовня. Тривиальная, ни к чему не обязывающая. И так продолжалось чуть ли не до самого конца. Я увидела, как исчез маленький телефон, это означало, что пора возвращаться, и тут Джэн спросила меня: «Ты знаешь, где он берет энергию, чтобы посчитаться с Хобартами, не так ли, Од?» Разумеется, я знала: от Херба. Высасывает из него жизненную силу, как вампир — кровь. И я думаю, что Херб тоже об этом знает. 28 июня 1995 г. Утром, когда я сидела за столом на кухне и составляла список предстоящих покупок, раздался вой сирены «скорой помощи». Я подошла к окну и увидела, что остановилась она, не выключая мигалок на крыше, перед домом Хобартов. Врач и санитары поспешили в дом. Я бросилась к окну, выходящему во двор. Сета не было. Космофургоны стояли в песочнице в рядок, так он их всегда ставил, когда уходил надолго. Увидела я и макет Пандерозы с пластмассовыми лошадьми в корале, и Кризисный центр у качелей… но не Сета. Если б я сказала, что меня это не удивило, считайте, что я солгала. Когда я выскочила из дома, люди уже стояли на тротуаре, глядя на дом Хобартов. Я спросила Дэйва и Джима Ридов, которые вышли на подъездную дорожку, не видели ли они Сета. — Он там, миссис Уайлер, — ответил Дэйв и показал на магазин. Сет стоял у стойки для велосипедов и, как все, смотрел на противоположную сторону улицы. — Наверное, пошел за шоколадным батончиком. — Да, — ответила я, зная, что: а) денег у Сета нет; б) Сет худо-бедно может объясниться со мной и Хербом, но никак не с продавцами; в) Сет никогда не покидает двор. Сет не покидает, но вот Прямоногий Маленький Мальчик, похоже, покидает. Чтобы выйти на исходную для атаки позицию. Пять минут спустя санитары помогали Ирен Хобарт выйти из дома. Хью, ее сын, держал мать за руку и плакал. Я ненавидела этого паршивца, все так, но теперь ненависти во мне нет. Теперь я только жалею его, боюсь за него. Платье Ирен залито кровью. Она прижимает к носу компресс, а один из санитаров держит другой компресс у ее затылка. Женщину загружают в машину «скорой помощи», туда же залезает Хью, и все отбывают. Она возвратилась два часа спустя, к тому времени Сет уже сидел в «берлоге» и смотрел по кабельному телевидению старые вестерны. Ким Геллер заглянула ко мне на чашечку кофе и рассказала, что заходила к Хобартам, чтобы спросить, не надо ли чем помочь Ирен. Ким — единственная во всем квартале, кто поддерживает с Хобартами дружеские отношения… Она сказала, что там все в порядке, только Ирен сильно напугана. У нее очень тонкие сосуды. Ирен принимает лекарства, но они не очень помогают. Так что носовое кровотечение для нее не редкость. Но такого, как в этот раз, никогда не было. Она рассказала Ким, что кровь буквально хлынула из ноздрей и никак не останавливалась, хотя Ирен приложила к носу лед. Хью перепугался и позвонил в полицию, а уж там его соединили со службой «скорой помощи». Врачи настаивали на госпитализации, хотели выяснить, что там у нее с носом, хотя кровотечение практически прекратилось к тому времени, как подъехала машина «скорой помощи». После отъезда «скорой помощи» я сразу затащила Сета в дом и начала трясти как грушу. Сказала ему, что он должен это прекратить. Сет только смотрел на меня, и губы его дрожали. Я сама отпустила его, покраснев от стыда. Естественно, я трясла не того, кого следовало. Однако я его увидела, клянусь, увидела. Он прятался за глазами Сета и смеялся надо мной. А самое ужасное заключается в том, что ПММ сознательно не трогает Хью Хобарта. За его прегрешение он карает близких мальчика. 29 июня 1995 г. Я проснулась в три часа ночи и увидела, что вторая половина кровати пуста. И в ванной никого. В испуге я сбежала вниз. Никого нет ни в гостиной, ни в «берлоге», ни на кухне. Я пошла в гараж, где и нашла Херба. Он сидел у верстака в одних трусах и плакал. Свет он зажег, и я увидела, как же он исхудал. Выглядел Херб ужасно. Словно морил себя голодом. Я обняла его, а он продолжал плакать, словно ребенок. Говоря при этом, как он устал, как устал. Я сказала, что утром мы первым делом поедем к доктору Эверсу. Херб горько рассмеялся и сказал, что причина его болезни известна мне и без доктора. Все так. 1 июля 1995 г. Во второй половине дня к дому Хобартов вновь подкатила «скорая помощь». Как только я увидела ее, сразу побежала наверх, на второй этаж, где вроде бы спал Сет. Сета не было. Окно открыто, а Сета нет. Выскочив из дома, я увидела его на другой стороне улицы. Он стоял, держа за руку старого Тома Биллингсли. Я перебежала улицу и схватила Сета. — Не бойтесь, с ним все в порядке, Од, — успокоил меня Том. — Он просто решил немного погулять. Правда, Сетти? — Никогда не переходи улицу один! — сказала я Сету. — Никогда! — И вновь тряхнула его. Глупо, конечно. С тем же успехом я могла бы трясти кусок воска. На этот раз санитары использовали носилки. Вынесли на них мистера Уильяма Хобарта. — Такое ощущение, что в последнее время Хобартам фатально не везет, — заметил Биллингсли. На эту неделю мистер Хобарт взял отпуск, но, похоже, ему предстояло провести его в центральной окружной больнице. Он упал с лестницы и сломал ногу и шейку бедра. Потом Ким сообщила мне, что мистер Хобарт любитель выпить, несмотря на то, что прихожане баптистской церкви завета Сиона выбрали его дьяконом. Может, он действительно пьет, но не спиртное являлось причиной его падения с лестницы.