– Надеюсь, устранять носителя или прятать его в темницу у тебя приказа нет? – Считаешь нас глупцами? Какой нам смысл делать с тобой что-либо, если в твоем городе уже налажено производство. Но вот если не получится договориться, я имею полномочия добиться своего силой. – И что же тебя останавливает? Потери? Сомневаюсь. – Что бы ты там для себя ни решил, но Алексей благоволит тебе. Он не желает причинять тебе вред. Но и не может себе позволить, чтобы столь грозное оружие стало достоянием кого-то иного, кроме ромеев. Если бы император имел уверенность в том, что оно больше никому не достанется, то он не стал бы настаивать. Но ведь такой уверенности нет. Самая охраняемая тайна империи – греческий огонь. Но даже этот секрет становится достоянием то одних, то других проходимцев. Благодаря тому что они так же строго хранят тайну, он пока не стал известен многим. Но кто может поручиться, что все это не изменится? – Согласен с тобой. Но пушки это не греческий огонь. Получив один образец, по его подобию можно создать хоть сотни. Правда, подобное пока под силу разве только империи. – Не думаю, что все так уж сложно. Предполагаю, что стоимости одной пушки хватит на то, чтобы полностью вооружить сотню доспешных воинов. Но не думаю, что в отношении оружия нужно руководствоваться одной лишь ценой. Уверен, что желающих заполучить эти твои пушки уже много. И за ценой они не постоят. – Глупо было бы это отрицать. Мы уже изловили двух подсылов еще у себя дома, в Пограничном. Одного взяли уже здесь. А после моей демонстрации не сомневаюсь, что вскоре потянутся посланники с заманчивыми предложениями. – Итак. Что ты решаешь? – А что я получу взамен? – Золото и серебро. Плата будет щедрой. К тому же мы выкупим у тебя все захваченные тобой галеры и пленников. Ты получишь даже больше, чем от арабов. – И с чем связана такая щедрость? – Нам нужны работники на каменоломнях. Благодаря твоему цементу в империи теперь наметилась недостача в строительных материалах. А еще такая мера лишает арабов готовых моряков, которых в одночасье не обучишь. Тут мало знать, нужен еще и опыт. А это годы подготовки. В свое время Гитлер отдал приказ своим подводникам расстреливать моряков, спасающихся после потопления судов. – Пленных офицеров и купцов я передавать не стану, – не задумываясь, ответил Михаил. – Мы это предвидели. Обозначь цену выкупа, и ты получишь ее сполна. – А вы с арабов получите потом с лихвой. – У нас есть время. Мы можем ждать хоть годы. – Согласен. – Итак, мы договорились? – Нет, Иоанн. Плату за моих пленников я и так получу. Выкупив же их у меня, император еще и возьмет сверху. Получается, что это обоюдовыгодная сделка. Что же до пушек, то я желаю получить те же самые льготы, которые сегодня имеют венецианцы. – Боюсь, что Комнин не пойдет на это. – Отчего же? Алексей даровал им привилегии в обмен на предоставление флота. Но с моими пушками флот империи уже через год сможет сокрушить на море любого врага. А раз так, то какой смысл придерживаться договора, потерявшего всякий смысл? Конечно, венецианцы захотят сохранить такое положение дел. И наверняка пошлют свой флот. Но ты встретишь его и разобьешь. – А какой смысл Алексею менять одних стервятников на других? – Как бы много у меня ни было товаров и кораблей, я один. Венецианских купцов сотни. Они, как паразиты, расползлись по всем городам империи и диктуют свои условия, разоряя других торговцев. Мне одному это не под силу. Поэтому выгода империи очевидна. Ромейские купцы вновь расправят плечи, пошлины снизятся, а приток в казну увеличится. К тому же если подготовить пушки и научить их расчеты втайне, то расторгнуть договор с венецианцами можно будет в тот момент, когда ты будешь готов к битве. – Они непременно захотят за это нас наказать. И когда их флот направится к Константинополю, Алексей может захватить купцов и отобрать их товары по всей империи, – с понимающим кивком произнес Дука. – Казна получит единовременное поступление, и снижение пошлин пройдет для нее безболезненно. Цены будут снижены, народ доволен, ромейские торговцы станут возносить императора. – Когда ты сможешь передать секрет? – Как только получу соответствующую грамоту от Алексея. Но уже сейчас советую тебе отправить по три человека на каждый мой корабль, чтобы они начали осваивать пушки. – Михаил, насколько правда то, что Евгения умерла не от болезни, а ты причастен к гибели Олега? – вдруг сменил тему Дука. – Евгению отравили по приказу Олега или он сам. Ее служанка сейчас живет в Пограничном. Моим людям едва удалось ее спасти. Яд, убивший Олега, изготовил я лично. – Я слышал, что из тебя получился бы выдающийся лекарь. – Я выбрал иную стезю. – Вижу. Ты получишь назначенную тобой плату. Я употреблю все свои связи и влияние, чтобы добиться этого. Глава 24 Диверсия – Ну, здравствуй, Антонио. – Сошедший по сходням мужчина в богатом одеянии развел руки. – Привет, Франческо, – с искренней радостью поздоровался Кавальканти, принимая объятия старинного друга. Глава венецианского квартала в Константинополе всегда лично встречал конвои. Да и могло ли быть иначе? На то он и занимает свое положение к вящей своей выгоде, чтобы служить на благо Венеции и ее граждан. – Как прошел переход? – поинтересовался Кавальканти у друга, провожая его к повозке. – Слава господу нашему, штормов не приключилось, – ответил прибывший Бонмарито. – Я не о штормах. – Антонио, дож[13] поднял в совете вопрос о твоем соответствии занимаемому посту. Твое послание Большому совету наделало много шуму. И на этот раз от тебя отвернулись многие из прежних сторонников. Общим решением твой вопрос отдан на рассмотрение Совету Десяти[14]. А это уже серьезно. То, что дож поднял вопрос относительно послания Кавальканти, купца не удивило. Трудно было бы ожидать иного от человека, который, едва заняв свой пост, сумел заключить выгодный договор с императором Комниным. Он добился для Венеции таких выгод, что практически обеспечил им в перспективе монополию на торговлю в Восточной Римской империи. И это уже воплощается в жизнь. А тут глава венецианского квартала в Константинополе вдруг предлагает наделить правами гражданина Венеции какого-то русича. Трудно было бы ожидать иной реакции. Впрочем, сеньор Кавальканти и не ждал понимания. То, что казалось глупостью с его стороны, было дальновидным шагом, нацеленным на будущее. В отличие от членов Большого совета, он знал Михаила. Наблюдал его возвышение от простого наемника до фаворита императора. Благодаря деловым отношениям не терял его из виду и после. А потому прекрасно понимал: Романов не станет мириться с тем, что об него вытирают ноги. Михаил дал венецианцам два месяца на размышления. И на примере арабов уже через месяц показал, каково оно может быть, если не начать с ним договариваться. Его успехи откровенно впечатляли. Он нанес такой удар по халифату, что те пошли с ним на переговоры. Именно с ним, потому что Михаил не стал поступать на службу к Комнину и получать от него плату, а выступил союзником. И то, как он себя повел, было необычно. В первую очередь Романов отстаивал интересы империи. Касаемо себя выторговал лишь право для своих купцов на торговлю в портах халифата и ежегодно отправлять в Багдад один караван с товарами. Причем он не настаивал на беспошлинной торговле, хотя и мог надавить. Напротив, его требования были к вящей выгоде обеих сторон. От Венеции Романов также хотел малого. Просто номинального признания его гражданином Венеции и права торговать на тех же условиях, что и они. Два месяца, отпущенные им, миновали. Желаемого ответа он не получил. Что было вполне ожидаемо. И Кавальканти со дня на день ожидал дурных вестей. – Я вообще не понимаю, о чем ты думал, когда писал это послание, – продолжал меж тем Франческо. – Я думал об интересах Венеции, – ответил Антонио, приглашая друга сесть в крытую повозку. – А как результат, навредил себе. Не удивлюсь, если со следующим караваном прибудет приказ на твой арест. – Признаться, меня удивляет, что этого приказа нет у тебя, – хмыкнул Кавальканти, давая знать вознице, чтобы он трогал. – И ты так спокойно об этом говоришь? Ты понимаешь, чем это тебе грозит? – Еще две недели назад я мог бы переживать по этому поводу. Теперь же мне волноваться незачем. Самая быстрая галера не сумеет меня доставить в Венецию раньше, чем туда дойдут дурные вести. Романов не тот человек, с которым можно не считаться. – Наш флот – сильнейший на Средиземноморье. – Спорное утверждение, с которым не согласятся арабы, ромеи, норманны, генуэзцы и пизанцы. – Ну, Генуя и Пиза… – начал было возражать Франческо. – Первые уже не раз заявляли о себе, вторых следовало бы задавить в зародыше, пока они еще не успели окрепнуть, – оборвал его Антонио. – Но сейчас не об этом. Очень скоро потери Венеции от нападений Романова станут столь болезненными, что Венеция трижды пожалеет об отказе в запрашиваемой им малости. Он уже показал, что способен топить купеческие корабли, не заботясь о добыче. А эти пушки предоставляют Романову неоспоримое преимущество. – На совете принято решение добыть этот секрет. Но, признаться, большинство не считает это существенной проблемой. Разброс стрел велик, этот их дробленый камень хорош только на расстоянии до ста пятидесяти шагов. Кольчуга защищает вполне сносно и на семидесяти шагах. Основная их опасность исходит от греческого огня. А мы худо-бедно научились с ним справляться с помощью уксуса. – Сведения, почерпнутые от кочевников, далеко не полные. Кроме названного тобой, пушки стреляют еще и каменными или керамическими ядрами, проламывающими борта даже на расстоянии в семьсот шагов. При этом выказывая такую точность, какая и не снилась ни одной метательной машине. В этом успели убедиться арабы. Если такое ядро влетит в строй, то оставит после себя просеку. – В любом случае к Романову отправили посланника с целью переговоров по этому поводу. – Хорошая новость. Тем более на фоне того, что Алексей Комнин уже не первый год стремится заполучить этот секрет. Ты понимаешь, чем это грозит Венеции? – Намекаешь на то, что ромеи перестанут нуждаться в нашем флоте. – Намекаю? Да я прямо об этом говорю. Не понимаю, о чем только там думают эти болваны в Большом совете. Нужно предпринять все возможное для того, чтобы договориться с Михаилом. На любых его условиях. Что бы он ни пожелал. А там постепенно прибрать секрет к рукам. В этом случае обладание пушками Комнину не поможет, как не больно-то помогает сейчас и греческий огонь. Наши корабли по-прежнему будут качественней, мы все так же сможем строить их больше, а наши моряки будут лучшими. – В твоих словах, не спорю, есть резон. Но Большой совет они не убедили. – Похоже, что так оно и есть. Кстати, мне не нравится, что ваш караван прошел беспрепятственно. – Ты это о чем? – На примере Акко и Тира Михаил наглядно продемонстрировал, как может уничтожать верфи. Боюсь, он не станет размениваться по мелочам, выискивая наши караваны, а ударит в самое сердце.