Над крышей действительно поднято нечто вроде вымпела. Что на нём изображено, разглядеть не могу, хотя вдаль вижу прилично. — Разве не вы подняли? — Может, и мы, — не стал спорить я. Надо найти время и как следует обследовать эту недвижимость. Но это точно будет не сегодня — последние пару километров до ворот я переставляю ноги буквально волевым усилием, и болит во мне абсолютно всё, от головы до пяток. Марш-бросок до кыштака и обратно утомил бы меня и раньше, но сейчас это нечто невыносимое. Анахита, несмотря на все свои приключения, выглядит куда бодрее, а Нагма просто отлично выспалась. — Михл! Товарищ военмед! — кинулась ко мне Алька. — Куда вы пропали! Я так волновалась! — Прогулялся за продуктами, — показал я на ослов. — Шопинг слегка затянулся, так что на завтра заказал доставку. — Шопинг! Доставка продуктов! — всплеснула руками Анахита. — Не думала, что когда-нибудь услышу это снова. Как тебя зовут, девочка? — Алиана. — Это же не ты дочь владетеля? — Нет, что вы! Я её… подруга. И помощница Михла, то есть, товарища Дока. — Как она, Аль? — спросил я. — Спит. Я выпоила ей всё молоко, как вы велели, — подогретое и понемногу. Больше молока нет. — В поклаже есть кувшин, надеюсь, там молоко. Как она перенесла кормление? Расстройства не было? — Нет, только один раз мы с её мамой отнесли в туалет пописать. — Значит продолжаем молочную диету. И можно переходить к бульонам, если есть из чего варить. — Думаю, в мешках есть козлятина, — вздохнула Анахита. — Причём от моей козы. Она была такая старая, что её мяса они наверняка не пожалели. Но, если поварить подольше… — Займитесь, пожалуйста. А мне надо передохнуть. — Конечно, Михл! — засуетилась Алька. — Мы сами справимся! Я из последних сил добрёл до своей кровати и рухнул на неё, как трухлявый клён. Разуться и раздеться сил нет, только разгрузку с броником сбросил. Сколько раз по дороге жалел, что попёрся в этой тяжести! Но, с другой стороны, тот моджахед мог ведь и пальнуть из своей пищали. С третьей — пробить бы он его свинцовой пулей из гладкого ствола не пробил, но заброневую травму от такого калибра я бы хрен перенёс. У стариков кости хрупкие. Но самое противное даже не в том, что у меня болит каждый сустав, мышцы ног как будто варят на холодец, и башка раскалывается, а в том, что мозги скрипят и не хотят думать. Вот она, чёртова старость. * * * Разбудила меня Нагма — девчонка расшнуровала берцы и теперь стягивает один с ноги. — Я ещё жив! — сказал я, зевая. — Рано меня мародёрить. — Нельзя спать в ботинках, ноги испортишь! — девочка потянула сильнее. — Я сам, там носки, мягко говоря, несвежие. — Лежи, старый человек, я их постираю. И ещё если чего грязного есть — давай! Я умею! Мама воды нагрела на плите, у нас будет стирка! — Грязного у меня есть, — вздохнул я. — Чего у меня нет, так это чистого. Переодеться не во что. — Я принесу! — подскочила Нагма и умчалась. Я, скрипя, кряхтя и охая, всё же снял берцы сам. И носки, которыми уже впору клопов морить. Чёрт, как всё болит-то! Но меньше, чем могло бы. Наверное потому, что онемело, пока лежал. Сейчас кровь разойдётся, и заболит с новой силой. Девчонка притащила наряд по местной моде — широкие штаны, рубаха до колен, шерстяные носки и сандалии. Может, мне бороду отпустить? К такой одежде она прямо напрашивается. Да и бриться нечем — модерновая электробритва, купленная по совету Змеямбы, так и осталась в резиденции Креона с остальными вещами. А жаль, действительно отличный был девайс. Лучше бы его взял, чем карандаши с этюдниками, которые у меня зачем-то засунуты в дейпак. В общем, решено — буду бородат. Бородатый старик выглядит более патриаршисто, не светит обтёкшей морщинистой харей. Колоть щетиной мне больше некого, да и, наверное, незачем. Боюсь, мои постельные подвиги уже окончательно позади. — Откуда вещи? — спросил я, придирчиво разглядывая рубаху. Ещё не хватало вшей каких-нибудь подцепить. Убедился, что один хрен ничего не вижу, и отложил в сторону. — Подарки от наших старейшин, — пояснила Нагма. — Мужская одежда, три штуки. Женская одежда, три штуки. Вся хорошая, новая, с вышивкой! Жаль, моего размера нет… Но мама обещала перешить! Мама хорошо шьёт! Женись на ней, старый человек! — В этом нет необходимости, Нагма. Не думаю, что вы вернётесь в кыштак. И не зови меня «старый человек». — Тогда я буду называть тебя дедушкой, ладно? — Лучше просто Док. — Хорошо, дедушка Док. Снимай свою одежду, я отнесу её стирать. Мама готовит плов, скоро будем ужинать! Мама делает самый вкусный на свете плов! Ты точно не хочешь на ней жениться? — Думаю, она будет против, — улыбнулся я. — Ты беги, я сейчас переоденусь, тогда заберёшь одежду. Нагма умчалась, а я подумал, что вот такая шустрая внучка — это удобно. Может, действительно — ну, не жениться, конечно, а, например, удочерить Анахиту? Не всерьёз, конечно, подумал. На черта ей такой дряхлый отчим? Даже унаследовать от меня нечего, разве что берцы. Но они ей велики будут. К ужину вышел в обновках. Сандалии грубые и неудобные, всё остальное терпимо. По крайней мере, чистое. Анахита тоже переоделась — к моему удивлению, в женское. Разница не так велика — тоже штаны и рубаха, но больше вышивки и голова с плечами покрыты платком. — Надоело быть бача-пош, — сказала она, поймав мой вопросительный взгляд. — Всё равно имущества у меня теперь нет. — И что дальше? — спросил я её, принюхиваясь. Плов действительно пахнет шикарно. — Не знаю. Не хочу думать. Вот, ешь! Она поставила передо мной блюдо, на ней горкой плов. Попробовал — вкус не хуже запаха. — С ума сойти, — засмеялась Анахита, — столько лет не видела, чтобы плов ложкой ели! — Не привык я руками. — Да ешь, ешь, я только рада! Осточертело это средневековье. Пациентке твоей я бульона сварила. Вот и польза от моей старой козы. — Спасибо. — Тебе спасибо, Док. Благодаря тебе мы с Нагмой живы. А дальше… Ну, дальше будет дальше. После ужина проведал Калидию. Она ещё слаба, но ей гораздо лучше. Думаю, завтра уже можно пробовать давать твёрдую пищу: варёное мясо, овощи. Ей надо набирать вес, а то скелет-скелетом. В углу комнаты — нечто вроде муравьиного яйца, только чёрное и размером с Нагму. — Это моя оболочка, — пояснила девушка. — Пришлось перевести в режим споры. Так она может храниться вечно. — А обратно как? — Нужна будет кровь. Много крови, пока она не насытится и не наберёт энергию. — Человеческой? — Нет, не обязательно. Это же не первая активация, она уже в слиянии со мной. Любая кровь подойдёт — ведь бульон вы из чего-то сварили? Значит, животные тут есть… — А ты вообще насколько в курсе насчёт этого места? Это же ваше семейное убежище… — Не очень, — призналась Калидия. — Была один раз, давно. Помню только, что горы вокруг. Это запасной пункт эвакуации, на самый крайний случай. Основной там, куда отец ушёл. Спасибо, что вытащили меня. Я пыталась спасти маму, но, кажется, не рассчитала сил. — По большей части это она тебя вытащила, — ответил я. — Ладно, поспи ещё, ты неплохо восстанавливаешься, но сильно не торопись. — Док? — Что? — А вы всегда были такой старый? Глава 3. Дары ослов Ночью опять выл Багха, но Нагма не прибегала. Когда мама рядом — не так страшно. Вчера вечером трудами женского коллектива накачали и нагрели воды, я принял ванну. Жалкое, душераздирающее зрелище. Мышечная масса уполовинилась, пузцо торчит, шкура висит. Сам себе неприятен. Но как врач, не могу не признать, что организм, с учётом нового возраста, ещё как-то тащит. Отлежался в горячей ванне — и почти ничего не болит. Тянет, ломит — но не болит же. Это за счастье. Утром понял, что рано радовался — с кровати еле встал. Пока доковылял в ванную, кое-как расходился, значит, ещё один день впереди. В моём сраном возрасте только так — слава Аллаху за этот день. Или Иблису. Раз болит — значит, жив. Ну, и Ктулху Фхтагн!