— Думаю, здесь мало что изменилось за прошедшие сто сорок лет, — замечает Скарпетта. Люси снижается еще на сотню футов. — Если не ошибаюсь, как раз здесь разбили Пятьдесят четвертый Массачусетский, — припоминает Бентон. — Про это еще фильм сняли. Как же он называется… — Смотри со своей стороны. Увидишь что-то, скажи — посветим прожектором, — говорит ему Люси. — Фильм назывался «Слава», — подсказывает Скарпетта. — Прожектор включать рано — будет только мешать. На видеомониторе серое, в пятнышках пространство суши и дрожащая ширь — вода. Вода похожа на застывший свинец, наплывающий на берег и разбивающийся о песок белыми зубчатыми перышками. — Ничего, кроме темных форм — это дюны — и проклятого маяка, — говорит Скарпетта. — Хорошо еще, что он освещен, а то точно бы врезались. — Вот теперь мне уже лучше, — подает голос Бентон. — Начинаю отрабатывать по квадратам. Шестьдесят узлов, высота двести футов, — сообщает Люси. Результат приходит скоро. — Можешь зависнуть вон там? — Скарпетта протягивает руку. — Мы только что над ним пролетели. Там, у берега. Нет-нет, еще дальше. Явное изменение температурного фона. Люси разворачивает машину. Маяк в инфракрасном — кряжистый полосатый пенек в окружении колышущейся свинцовой воды на самом краю бухты. За ним круизный теплоход, напоминающий корабль-призрак со светящимися окнами и длинным завитком над трубой. — Так. Двадцать градусов влево от той дюны, — подсказывает Скарпетта. — Вроде бы что-то вижу. — Я тоже, — соглашается Люси. На экране белое пятно на темно-сером крапчатом фоне. Люси смотрит вниз, стараясь сориентироваться, и медленно, кругами снижается. Скарпетта дает приближение, и мерцающее пятно приобретает очертания человеческого тела, светящегося неестественно ярко на краю отливающего стеклянным блеском заливчика. Люси убирает ФИИК и щелкает переключателем. Прожектор вспыхивает десятью миллионами свечей. Трава пригибается к земле, ветер взбивает песок — вертолет идет на посадку. Черный галстук подрагивает в затихающих вихрях. Лопасти останавливаются. Скарпетта смотрит в окно — недалеко от вертолета, в песке, лицо. На фоне разбухшей массы оскаленные, будто в гримасе, зубы. Если бы не галстук и костюм, определить, мужчина это или женщина, было бы невозможно. — Что за черт? — В наушниках недоуменный голос Бентона. — Это не она. — Люси щелкает переключателями. — Не знаю, как ты, а я пистолет прихватила. Что-то тут не так. Она отключает аккумуляторы, открывает дверцу, и они выходят. Под ногами мягкий песок. В нос бьет нестерпимая вонь. Надо заходить с другой стороны. Лучи фонариков рыщут по земле, оружие наготове. Вертолет на ночном берегу точно гигантская стрекоза. Единственный звук — ровный шум волн. Скарпетта светит дальше и натыкается на широкую, как от волочения, полосу, ведущую к дюне и обрывающуюся возле нее. — У кого-то была лодка, — говорит Люси и поворачивает к дюнам. — Плоскодонка. Дюны тянутся вдаль насколько хватает глаз, приливы их не трогают. Скарпетта думает о гремевших здесь когда-то сражениях, о жизнях, принесенных в жертву делу, диаметрально противоположному тому, за которое сражался Юг. О пороках и грехах рабства. Об умиравших здесь черных солдатах-янки. Она слышит доносящиеся из высокой травы стоны и шепоты и, повернувшись к Бентону и Люси, просит не отходить далеко. Лучи их фонариков разрезают темноту, словно длинные яркие лезвия. — Сюда! — окликает их Люси из черной расщелины между дюнами. — Господи… Тетя Кей, прихвати маски! Скарпетта открывает багажное отделение, подтягивает чемоданчик, кладет его на землю и достает маски. — Обоих мы отсюда не вытащим, — доносит ветер голос Бентона. — Это что еще за хрень? — кричит Люси. — Слышали? Что-то хлопает. Далеко, в дюнах. Скарпетта идет на свет фонариков, и запах становится сильнее. Воздух от него как будто сгущается, в глазах жжет. Она протягивает маски и сама надевает оставшуюся — иначе дышать невозможно. В ложбине между дюнами — с берега ее не разглядеть — второе тело. Женское, обнаженное и жутко раздутое. Гниющая плоть кишит червями, лицо изъедено, от губ и глаз не осталось ничего. Под лучом фонарика имплантированный титановый стержень в том месте, где была коронка. Скальп съезжает с черепа, длинные волосы шевелятся на песке. Люси идет через траву в ту сторону, откуда доносятся хлопки. Скарпетта осматривается, не зная, что делать, и думает о песке и продуктах выстрела — что это все для него значит? Он придумал и создал собственное поле боя. Сколько еще мертвецов появилось бы здесь, не найди она это место по смешанным с песком барию, сурьме и свинцу, о которых он скорее всего и не догадывался? Она думает о нем и чувствует его. Его больной, отравленный дух будто висит в здешнем воздухе. — Палатка! — кричит Люси, и они идут к ней. Она за следующей дюной, и дюны — черные волны, катящиеся вдаль вперемешку с кустиками и травой. Кто-то устроил здесь временное пристанище. Алюминиевый каркас и брезент. Хлопает клапан. В палатке — матрас, аккуратно свернутое одеяло и фонарь. Люси открывает ногой термос. Вода. Она трогает ее пальцем и объявляет — теплая. — У меня в вертолете доска. Что будем делать, тетя Кей? — Сначала нужно все сфотографировать. Сделать замеры. Вызвать сюда полицию. — Дел слишком много. — Подцепить сразу два не получится? — Доска только одна. — Я хочу основательно здесь порыться, — говорит Бентон. — Тогда положим их в мешки, а тебе придется сделать два рейса, — решает Скарпетта. — Куда хочешь доставить? Место должно быть достаточно укромное, не аэропорт, где тот парень разгоняет москитов. Позвоню Холлингсу, может быть, он подскажет. Некоторое время все трое молчат, слушают, как хлопает клапан палатки, свистит трава, шуршат, набегая на песок, волны. Маяк в темноте кажется громадной шахматной фигурой, пешкой, окруженной равниной рифленого черного моря. Он где-то там, солдат неудачи, но жалости Скарпетта не испытывает. — Давайте за дело, — вздыхает она и набирает номер на сотовом. Сигнала, конечно, нет. — Попробуем с вертолета, — предлагает Люси. — Может быть, позвонить Розе? — Розе? — Набери. — Зачем? — Думаю, она знает, где его найти. Они достают доску, мешки и пластиковые простыни. Начинают с нее. Трупное окоченение прошло, и тело вялое, как будто уже сдалось смерти, по нему ползают насекомые и еще какие-то крохотные твари. Все мягкое и раненое они съели. Лицо распухло, тело раздулось от бактериального газа, кожа напоминает зеленовато-черный мрамор с прожилками кровеносных сосудов. Левая ягодица и задняя часть бедра отрезаны, но других повреждений или признаков увечья не видно. Неясно и отчего она умерла. Они поднимают тело, кладут на простыню, заворачивают и отправляют в мешок. Скарпетта затягивает молнию. Теперь очередь мужчины на берегу. На зубах у него полупрозрачный пластиковый фиксатор, на запястье — резиновая лента. Костюм и галстук черные, рубашка белая с темными пятнами от крови. Многочисленные разрезы на пиджаке, как спереди, так и на спине, указывают на колотые раны. В ранах черви, плоть под одеждой колышется. В кармане брюк — бумажник, принадлежащий Люшесу Меддиксу. Наличные и кредитные карточки убийцу не интересовали. Они фотографируют, записывают, потом Скарпетта и Бентон привязывают мешок с телом Лидии Уэбстер к доске, а Люси достает из кабины пятидесятифутовую веревку и сеть и отдает Скарпетте свой пистолет. — Тебе он нужен больше, чем мне. Она забирается в кабину, включает двигатели, и лопасти начинают резать воздух. Вспыхивают огни, и машина мягко отрывается и разворачивается. Потом медленно поднимается, постепенно натягивая веревку, и вот наконец сеть со своим жутким грузом повисает в воздухе. Вертолет улетает, его ноша раскачивается, точно маятник. Скарпетта и Бентон возвращаются к палатке. Будь сейчас день, здесь кружились бы тучи мух. — Тут он спит, — говорит Бентон. — Хотя и не обязательно все время. Он трогает ногой подушку. Под ней — одеяло. Под одеялом — матрас. В пакете — коробок спичек. А вот книги внимания не удостоились — сырые, со склеившимися страницами семейные саги и любовные романы из тех, что покупают в первом попавшемся драгсторе, когда хотят почитать не важно что. Под палаткой — яма, где он разводил огонь, используя в качестве топлива древесный уголь. На камнях ржавая решетка от гриля. Банки из-под имбирного пива. Осмотревшись и ни к чему не притронувшись, Скарпетта и Бентон возвращаются на берег, туда, где на месте приземления вертолета в песке остались глубокие отметины от шасси. Появляются звезды. В воздухе еще стоит неприятный запах, но дышать уже легче. — Сначала ты подумала, что это он, — говорит Бентон. — Я понял это по твоему лицу. — Надеюсь, он не натворил глупостей. Это все доктор Селф. Это она старается испортить все, что у нас есть. Развести нас. Ты еще не рассказал, как узнал. Злость вспыхивает в ней с новой силой. — Ее любимое занятие — разводить людей. Они ждут у воды, и ветер уносит в сторону вонь, сочащуюся из черного кокона Люшеса Меддикса. Скарпетта вдыхает запах моря и слушает его мягкое дыхание. Горизонт черен, и маяк не предупреждает больше ни о чем. Немного погодя вдалеке появляются мигающие огоньки. Люси возвращается, и приходится отворачиваться от разлетающегося песка. Положив в сеть тело Люшеса, они летят в Чарльстон. Их встречают полицейские машины с «мигалками» и Генри Холлингс с капитаном Помой у темного, без окон фургона. Скарпетта идет первой. Ее несет злость. Она почти не слушает, о чем говорят сзади. Катафалк Люшеса Меддикса обнаружен за похоронным бюро Холлингса с ключом в зажигании. Оставить его там мог только убийца. Или, не исключено, Шэнди. Капитан Пома называет их Бонни и Клайдом. Он же переводит разговор на Булла. Где он и что может знать? Мать Булла говорит, что сына нет дома. Одно и то же объяснение изо дня в день. Никаких следов Марино, и теперь его поисками занимается уже полиция. Холлингс сообщает, что оба тела будут отправлены в морг. Не к Скарпетте, а в городской, где их уже ждут два судмедэксперта, только что закончивших с Джанни Лупано. — Если хотите, можете заняться ими сами, — говорит Холлингс Скарпетте. — Вы их нашли, вам с ними и разбираться. Если, конечно, не возражаете. — Нужно незамедлительно отправить полицейских на Моррис-Айленд. — Туда посланы два катера. Я расскажу, как добраться до морга. — Я там уже бывала. Вы говорили, что начальник службы безопасности — ваша хорошая знакомая… В отеле «Чарльстон плейс». Как ее зовут? Разговаривают на ходу. — Самоубийство. Тупая травма как результат прыжка или падения. Оснований подозревать постороннее вмешательство никаких. Если только не будет доказан факт доведения до самоубийства. Тогда главный подозреваемый — доктор Селф. Мою знакомую в отеле зовут Рут. Скарпетта заходит в туалет — вымыть руки и лицо. Распыляет освежитель воздуха. Чистит зубы. У выхода ее ждет Бентон. — Тебе лучше поехать домой.