— Судя по отчету, глаза у канадской туристки он не вырезал. У Дрю они были удалены, а глазницы заполнены песком. Веки склеены. Все это, как я полагаю, сделано уже после смерти. — То есть символизм, а не садизм, — комментирует Бентон. — Сэндмен — Песочный Человек — в сказках сыплет детям в глаза песок, отчего они засыпают, — напоминает Скарпетта. — Явная мифология, на которую мне хотелось бы указать, — говорит доктор Марони. — Фрейд, Юнг — не важно. Важно то, что мы игнорируем глубинную психологию, что крайне опасно. — Я ничего не игнорирую, — не соглашается Бентон. — Жаль, вы проигнорировали то, что узнали о своем пациенте. Подозревали, что он имеет отношение к смерти туристки, но ничего никому не сказали. Споры. Намеки на допущенные ошибки. Закамуфлированные обвинения. Пока три стороны ведут дебаты, Венеция уходит под воду. Наконец Скарпетта говорит, что у нее еще много работы в лаборатории, и если у них нет к ней вопросов, она кладет трубку. Вопросов нет. Скарпетта отключается, и доктор Марони снова приводит аргументы в свою защиту: — Это было бы нарушением врачебной этики. Я не располагал ни свидетельствами, ни доказательствами. Вы же знаете правила. И что было бы, если бы мы бежали в полицию при каждом упоминании пациентом о насилии, при каждой неясной аллюзии на некие деяния, считать которые случившимися в действительности у нас нет ни малейших оснований? Да мы бы ежедневно сдавали пациентов полиции. — Я придерживаюсь мнения, что вам следовало сообщить о том пациенте полиции и уж по крайней мере подробнее расспросить о нем доктора Селф. — Позвольте напомнить, Бентон, что вы уже не агент ФБР и арестовывать людей не в вашей компетенции. Вы судебный психолог в психиатрической клинике. Вы штатный работник медицинской школы Гарвардского университета. Ваша наипервейшая забота — интересы пациента. — Наверное, я уже не в состоянии справляться со своими обязанностями. Две недели с доктором Селф заставили меня по-новому взглянуть на многие правила. В том числе и те, которых придерживаетесь вы, Пауло. Вы защищали пациента, и в результаты погибли две женщины. — Мы еще не знаем, он ли это сделал. — Он. — Скажите, какой была реакция доктора Селф, когда вы показали ей те фотографии? Где Дрю в ванне. Комната выглядит довольно старой. — Мы полагаем, что ее убили либо в Риме, либо где-то поблизости от Рима. — А вторая? — Доктор Марони наводит курсор на другой файл из электронной почты доктора Селф и щелкает «мышкой». Женщина в ванне, на этот раз медной. Ей лет тридцать на вид, у нее длинные темные волосы. — Что сказала доктор Селф, когда вы показали ей эту фотографию? Насколько я понимаю, последнюю из присланных Сэндменом? — Письмо пришло, когда она лежала в магните. Когда я показал ей этот снимок, она увидела его впервые. Ее первая реакция — возмущение. Мы взломали ее почту, прочитали ее письма, нарушили ее законные права и все такое. Люси — хакер, и теперь из-за нее весь мир в курсе, что она, доктор Селф, находилась в клинике Маклина в качестве пациента. Кстати, откуда эти обвинения в адрес Люси? Интересно, кто указал на нее доктору Селф. — Могу только сказать, что Люси действительно преступила закон, и здесь я согласен с обвинениями. — А вы видели, какую информацию разместила на своем веб-сайте доктор Селф? Признание Люси в том, что у нее опухоль мозга. Прочесть может каждый желающий. — Люси действительно рассказала об этом? — Доктор Марони удивлен. Этого он не знал. — Уверяю вас, никакого признания не было. Скорее всего доктор Селф каким-то образом узнала о том, что Люси регулярно посещает клинику для сканирования, и сама сочинила это признание и вывесила его у себя на сайте. — И как Люси? — Можете поставить себя на ее место. — Что еще доктор Селф сказала о второй фотографии? О женщине в медной ванне. Мы ведь по-прежнему не знаем, кто она. — Похоже, кто-то подбросил доктору Селф идейку, что именно Люси залезла в ее почту. Странно. — Женщина в медной ванне, — напоминает доктор Марони. — Что сказала доктор Селф во время вашего разговора на ступеньках? — Он ждет. Набивает трубку. — Я не упоминал про ступеньки. Доктор Марони улыбается, раскуривает трубку и выпускает клуб дыма. — Так что же все-таки она сказала? — Спросила, подлинная ли фотография. Я ответил, что определить невозможно, не посмотрев файлы на компьютере отправителя, но все указывает, что подлинная. По крайней мере признаков подделки я не заметил. Таких, например, как отсутствие тени или ошибка в перспективе, неверное освещение или несоответствующие погодные условия. — Нет, мне снимок тоже не кажется фальшивым. — Доктор Марони рассматривает фотографию на большом экране. За ставнями шумит дождь, и вода плещется о стену. — Хотя я и не большой знаток. — Она со мной не согласилась. Твердила, что это грубая подделка. Грязный розыгрыш. Я напомнил, что снимок Дрю Мартин был настоящим и оказался далеко не шуткой, что Дрю мертва. Выразил мнение, что и женщина со второй фотографии тоже мертва. Что кто-то выбрал доктора Селф для общения на весьма специфические темы. — И что она? — Сказала, что она не виновата. — Теперь, когда Люси предоставила нам эту информацию, ей, возможно, удастся… — начинает доктор Марони, но Бентон заканчивает за него. — …узнать, откуда они отправлены. Люси объяснила, что, имея доступ к электронной почте доктора Селф, можно отследить сетевой адрес Сэндмена. Вот и еще одно доказательство ее непричастности. Она могла бы установить сетевой адрес или поручить кому-то сделать это. Могла бы, но не стала. Ей это, наверно, и в голову не пришло. Ниточка тянется к домену в Чарльстоне. К порту. — Весьма интересно. — Вас так легко заинтересовать. — Я вас не понимаю. Что вы хотите этим сказать? — Люси поговорила с парнем, который обслуживает всю компьютерную сеть в порту. По ее словам, важно то, что сетевой адрес Сэндмена не соответствует ни одному МАС-адресу в порту. Другими словами, он не пользуется для отправки сообщений ни одним из портовых компьютеров. Вывод: скорее всего он и не работает в порту. Люси подсказала несколько возможных сценариев. Например, он бывает в порту время от времени, приходит на круизном или грузовом корабле и во время стоянок подключается к портовой сети. В таком случае он должен работать на судне, которое заходило в чарльстонский порт в те дни, когда отсылались письма. Все письма — в ящике входящих Люси обнаружила двадцать четыре сообщения — отправлены через беспроводную сеть порта. Включая и то, которое доктор Селф только что получила. С фотографией женщины в медной ванне. — Значит, сейчас он должен быть в Чарльстоне, — говорит доктор Марони. — Надеюсь, вы взяли порт под наблюдение. Возможно, удастся его схватить. — Нам приходится быть очень осторожными. Привлекать полицию преждевременно — его можно спугнуть. — В порту наверняка есть информация по всем судам: когда они заходят, сколько стоят. Вы сопоставляли даты заходов с датами отправки писем? — Да. Наше внимание привлек один круизный пароход. Некоторые даты его захода в порт совпадают с датой отправленной корреспонденции, но есть и несовпадения. Вот почему я лично думаю, что он находится в Чарльстоне, может быть, даже живет там, а к портовой сети подключается незаконно или же просто паркуется где-то поблизости. — Такие сложности не для меня. Я живу в очень старом мире. Доктор Марони снова раскуривает трубку — этот процесс доставляет ему особое удовольствие. — Примерно то же самое, что разъезжать со сканером и засекать людей с сотовыми телефонами, — объясняет Бентон. — Полагаю, вины доктора Селф в этом тоже нет. — Доктор Марони вздыхает. — Убийца посылает письма из Чарльстона с прошлой осени, и она могла бы сказать об этом кому-нибудь. — Могла бы сказать вам, Пауло, когда направляла к вам Сэндмена. — А ей известно об этом чарльстонском следе? — Я рассказал ей. Надеялся, это подтолкнет ее вспомнить что-то или поделиться иной информацией, которая могла бы помочь нам. — И что же она сказала, когда вы сообщили, что все это время Сэндмен слал ей письма из Чарльстона? — Сказала, что своей вины не видит. А потом села в лимузин и укатила в аэропорт, где ее ждал частный самолет. ГЛАВА 16 Аплодисменты, музыка и голос доктора Селф. Ее веб-сайт. Скарпетта читает фальшивое признание Люси, ее выдуманный рассказ о посещении клиники Маклина, сканировании и о том, каково это — жить с опухолью мозга. И чем дальше читает, тем больше мрачнеет, хотя Люси знает — тетя умеет скрывать чувства. — Теперь уже ничего не поделаешь. Что сделано, то сделано, — говорит Люси, сканируя отпечатки пальцев в цифровую систему обработки изображений. — Даже я не могу ничего изменить. Остается только одно: принять все как есть. По крайней мере мне больше не надо бояться, что это выйдет наружу. — Вот как? — На мой взгляд, иметь физический недостаток куда хуже, чем совершить нечто такое, за что можно попасть под суд. Так что, может быть, оно и к лучшему, что люди наконец все узнали. Правда приносит облегчение. Лучше ничего не скрывать, согласна? И когда люди узнают то, что раньше утаивалось, случается странное. Ты как будто получаешь нежданные подарки. Те, кто вроде бы не питал к тебе симпатий, протягивают руку помощи. С тобой снова говорят голоса из прошлого. А другие голоса умолкают. Кто-то уходит из твоей жизни… — Кого ты имеешь в виду? — Скажем так: большим сюрпризом это не стало. — В любом случае доктор Селф не имела права так поступать, — говорит Скарпетта. — Ох, послушала бы ты себя. Скарпетта не отвечает. — Ты, наверное, хочешь сказать, что и сама отчасти виновата. Знаешь, не будь я племянницей знаменитой Кей Скарпетты, никто бы это и читать не стал. У тебя есть убийственное свойство считать себя виноватой во всем и пытаться это все исправить. — Не могу больше. — Скарпетта закрывает страницу. — Должна признаться, этот твой недостаток причиняет мне немало неудобств.