Корозов кивнул в ответ и услыхал, как Сынянов, идущий следом за нею, недовольно проговорил в ее затылок: — Это уже ни к чему, Тамара, совсем ни к чему! Толпа у памятника стала стремительно редеть. Казалось, что для всех нахождение здесь было какой-то обязанностью, а не действительным желанием отдать почести умершей. Все проходили мимо Глеба с печально-сосредоточенными лицами. Он всматривался в них, пытаясь уловить нечто настораживающее. И не мог. Некоторые, проходя, кивали ему, выпячивали выражения скорби и озабоченности на лицах, другие опускали головы, третьи не обращали внимания. Когда все удалились от могилы и он остался возле памятника один, то услыхал чьи-то шаги сзади. Не оглядываясь, по шагам догадался, что это притопал Былеев. И не ошибся. Кир был в гриме и потертой старенькой одежонке. Если бы Глеб сейчас обернулся, он бы наверняка удивленно воскликнул: «Послушай, друг, что это ты опять на себя напялил? Я же купил тебе приличные шмотки, ты что, обменял их на это старое дерьмо?» Такой была бы первая реакция Глеба. Но следом за этим он бы согласился с тем, что выбор одежды Былеевым был сделан абсолютно правильно — в ином одеянии здесь, где могли заметить родственники, Киру было появляться не только рискованно, но глупо и опасно. Корозов, не оборачиваясь, спросил: — Ты всех видел, Семеныч? — Всех, но были и незнакомые мне, — после недолгого молчания отозвался Кир. — Как же это возможно? — усмехнулся Глеб. — На могилу твоей матери пришли твои родственники! Это я не знаю половину из них. А тебе как же они могут быть незнакомы? Кир, не реагируя на его замечание, пыхнул из-под густых усов: — Что это за особь мужского пола разговаривала с тобой? — Это я хотел у тебя спросить о нем, Семеныч, — выкатил в ответ Корозов, качнувшись на месте. — Ты лучше меня должен знать. Он представился как Сынянов Сергей Степанович. И вел себя как твой родственник или по крайней мере друг семьи. Былеев за спиной у Глеба сделал новую паузу, эта пауза показалась Корозову слишком долгой. Затем раздался его задумчивый голос: — Я слышал такую фамилию, но никогда не видел этого человека. Он какой-то дальний родственник жены, и удивительно, что он появился именно сейчас. Кир вновь умолк, слышалось только его глубокое дыхание, после чего перевел разговор на другую тему, разглядывая гранит: — Поленились помыть памятник как следует. Ты представляешь, что когда-то и наши памятники не станут мыть! — Рано что-то ты о собственном памятнике заговорил, — громко усмешливо хмыкнул Глеб, продолжая стоять в одном положении. — Скажи лучше, что еще необычного обнаружил среди родственников? — Как будто ничего. Как обычно. Родственники и знакомые, — отозвался Былеев и поворотил голову в ту сторону, куда все удалились. Тогда Корозов сказал о том, что больше всего удивило его: — Я сына твоего не видел. — Да, не было, — разочарованно подтвердил Кир и вздохнул. Глеб подождал, что еще скажет Былеев, но тот умолк и больше не выражал желания говорить. Корозову не понравилось это, ненормальный какой-то бесцветный диалог, как будто не Киру, а ему все это было нужнее. Глеб недовольно насупился и так же, не поворачивая головы, спросил, глядя на лицо матери Кира, выгравированное на граните: — Как она умерла, Семеныч? Кир пожал плечами, и Глеб как будто затылком увидал движение его плеч. Странно все было, странно. Очень странно. Корозов даже пожалел, что спросил об этом. Былеев мог бы уже ничего не отвечать на вопрос, поскольку Глеб без слов сообразил, каким будет ответ. Но Кир все-таки сказал с грустной однотонностью: — Да я и сам не знаю. Помню, что днем прилегла отдохнуть. Вот и все, что осталось в памяти. — Немного, — заметил Корозов. Былеев невесело согласился и вдруг насторожился, бросив: — Кто-то идет, — и стремительно скрылся между памятниками. Глеб обернулся, но Кира уже не было. Тоже услыхал шуршание приближающихся шагов. Шагнул от могилы к асфальтовой дорожке — и увидал, что от ворот кладбища возвращался Сынянов. Корозов вышел на дорожку, остановился. Тот подошел: — Все еще здесь, Глеб, что тебя так заинтересовало? Старушка свое отжила. Да, коротка человеческая жизнь. Иногда очень коротка. Корозов усмехнулся. — Откуда ты знаешь мое имя? — задал вопрос в лоб, сразу на ты, с той же грубоватой прямолинейностью, какая перла из Сынянова. — Слышал, как тебя назвала Тамара, — сразу же ответил Сынянов. — Ты уж прости, я люблю без церемоний, да и какого хрена церемониться, когда мы с тобой в одних годах. К старухе обращался б на вы, да ее уж нет. Мало, мало отведено человеку. Несправедливо устроен мир, нет, несправедливо. — Он закрутил головой, кидая взгляд по сторонам между памятниками, и сузил глаза. — Бог сотворил этот мир. Говорят, что бог прав, а я не верю в это. Слепил черт знает что! Глеб не ответил, он вообще не был расположен вести диалог с Сыняновым, он чувствовал какую-то фальшь в его тоне, в его поведении. Все в нем раздражало Корозова. Вроде бы тот ничего плохого ему не сделал и нервничать вряд ли стоило, но внутреннее чутье отталкивало Глеба от этого собеседника. Сынянов же, продолжая крутить головой, вдруг спросил: — А кто это подходил к тебе сзади, что ему нужно было? — Человек, — ответил неопределенно Корозов, отметив про себя наблюдательность Сынянова. — Искал чью-то могилу. Спросил, кто здесь похоронен? — Чего спрашивать, когда на плите выбита фамилия умершего? — подозрительно выгнул губы Сынянов. — Фамилия не всегда расскажет о человеке, особенно тому, кто никогда не слышал ее, — парировал Глеб. — Людям всегда хочется узнать больше, чем выбито на граните. Сынянов еще раз провел глазами по памятникам вокруг и, как бы вспомнив о главном, зачем сюда вернулся, сказал: — Тамара просит, чтобы ты присоединился к нам в кафе. И я тоже считаю, что это было бы очень хорошо. Корозов не поверил ни одному слову Сынянова, потому как весь вид того говорил об обратном. К тому же совсем недавно он недовольно выговаривал Былеевой за то, что она приглашала Глеба заходить в гости в любое время. Посему Корозов отклонил предложение, сославшись на то, что должен еще проведать могилы своих родственников и что у него дел еще по горло. Сынянов минуту для приличия потоптался рядом и распрощался. 2 После неудачных переговоров Былеева с Пузырем и неудачного посещения могилы матери Кир находился почти в прострации, в полупаническом состоянии. Его ожидания не оправдались. Ниоткуда никакой информации. Результат — разбитое корыто. Корозов никогда не видел его таким расстроенным, не знающим, что делать дальше. Сейчас Былеев смотрел на Глеба как на единственную соломинку, что могла помочь ему. Весь этот круг тревожных событий как будто замкнулся на Корозове. Черт побери, думал Глеб, вот попал как кур в ощип. Ничего не попишешь и не отшвырнешь. В этих обстоятельствах Кир оказался один как перст. А одному Былееву не справиться. Глеб нахмурился. Кто еще может помочь Киру сейчас? На горизонте никого не видно. Стало быть, придется ему устраивать суету сует. Думал помочь приятелю по мелочи, а мелочь вдруг превращается во что-то немелкое. Но куда денешься, приятеля надо вытаскивать. И Корозов решил сам потрясти Пузыря и Крючка. Как знать, а вдруг какие-то нужные слова просыплются из их ртов. Поставил задачу начальнику охраны своего бизнеса, Исаю. Парень тридцати лет, быстрый в движениях и делах, в джинсовой рубахе с засученными рукавами, джинсовых штанах с широким ремнем на поясе, выслушал, кивнул и, не откладывая, принялся за дело. С охранниками быстро отыскал могильщиков, проследил и выяснил их места обитания. После чего, получив от Глеба добро, взял с собой пару ребят и отправился навестить Пузыря. Подъехал к дому, где могильщик жил. Подъезд был грязным с приторно-кислыми запахами. Дверь в квартиру облезлая, выщербленная. Исай тронул ее, она скрипнула и подалась. Он увидал маленький захламленный коридорчик. Интуиция напрягла. На всякий случай предупредил своих, чтобы ничего не трогали. Вошли. Двухкомнатная квартира с оборванными обоями по стенам. Заглянули в кухню и комнату — никого. Толкнули дверь в ванную комнату и замерли в оцепенении. В ванной лежал истыканный ножом окровавленный труп Пузыря. На полу в луже крови — тело женщины. Судя по еще жидкой крови, убили их недавно, может быть, прямо перед появлением Исая. Узкое лицо Исая еще больше вытянулось, щеки побледнели. Он машинально потер пальцами лоб. Похоже, каша заваривалась еще та. Аккуратно прикрыл дверь ванной комнаты, стер следы своих пальцев. И все тихо вышли на площадку, затворив двери квартиры. Из машины Исай позвонил Корозову, сообщив о случившемся. Глеб закипел. Да что же это творится, куда ни ткнешься — везде неудачи. Убирают свидетелей. Но кто? Сыч или заказчик? Если Сыч, то на могильщиках остановится, а если заказчик, то за могильщиками — очередь Сыча. Тогда после этого не останется никаких концов. Но главное, что за жизнь Былеева нельзя будет дать ломаного гроша. Вот такой расклад получается. Все против Кира. Что теперь-то? Стоп. А Крючок? Что с Крючком? Может, тоже уже нет в живых? Срочно к Крючку! Если повезет, то не только Исаю, но и Крючок будет спасен от смерти. С Крючком Исаю повезло. Тот был жив. Один коптил небо в маленькой однокомнатной квартирке без избытка мебели, но чисто убранной. Открыл двери по пояс голый, в шортах, из коих торчали тонкие, волосатые, не очень ровные ноги. На груди и плечах также торчали пучки серых жиденьких волос. Рыжими волосами пялились подмышки. Перепугался, когда его взяли в оборот и заставили собираться. Не понимая, кто ворвался к нему, трясущимися руками натянул на себя серые брюки, красную рубаху и поплелся из квартиры. Разволновался сильнее, когда ему завязали глаза и повезли в незнакомое место. Но еще больше обеспокоился, увидав помещение, куда привезли. Большое, без окон, с тусклым светильником, с одним стулом посередине. Его сразу ошпарила мысль, что сейчас привяжут к стулу и станут выбивать сведения, как он нередко видел в фильмах-боевиках по телевизору. Тем более что обращались с ним по дороге сурово. Страхи Крючка особенно утвердились после того, как Исай насильно усадил его на этот злосчастный стул. Он задергался, бегая глазами по лицам охранников. И успокоился лишь тогда, когда увидал, как в двери вошли двое, один из них был Былеев. Корозова могильщик не знал. Быть может, Крючок сумел бы окончательно преодолеть собственный страх и выложить Киру все, что ему было известно о Сыче. Но Былеев сделал непростительную ошибку, сразу сообщив могильщику об убийстве его напарника. Кир ожидал, что Крючок обрадуется и будет благодарен своим спасителям, но получил обратный результат. Крючок полностью закрылся, и уже никакие посулы больших денег не имели положительного воздействия. Мозг Крючка переваривал все по-своему. Он понимал, что Былеев и все, кто находился сейчас рядом с ним, не были опасны для него — напротив, они были его защитой. Но защитой временной. Нянчиться с ним станут до тех пор, пока он им нужен. А нужен будет до того момента, пока не получат от него необходимые сведения. Итак, все закольцовывалось и вращалось вокруг Крючка. Его жизнь теперь была как бы в кредит. Корозов рассердился на Кира. Кто того тянул за язык? Понятно, что это его проблема и он стремится быстрее разрешить ее, но не таким же образом. Опять тупик. Глеб отвел в дальний угол Исая и распорядился перевезти Крючка в новое место, опасаясь, что от дома Крючка за ними мог притащиться хвост. Предупредил: — Смотри, чтобы не сбежал. Поговорю с ним завтра. — Внимательно посмотрел Исаю в глаза и добавил: — На кладбище возле жены Былеева крутился какой-то ее дальний родственник, Сынянов Сергей Степанович, неизвестная личность. Не понравился он мне. Займись-ка им тоже. Разнюхай побольше. Исай кивнул, помолчал, прикинул в голове, спросил, не отрывая взгляда от глаз Корозова: — А за Былеевой не стоит приглядеть? На всякий случай, мало ли что. Как водится, жена в таких происшествиях часто бывает или объектом следующего нападения, или соучастницей предыдущего. Глеб удивленно качнулся — как-то не подумал о подобном развитии событий, а ведь Исай прав, все возможно, все возможно. Сказал: — Как знать. Исключать ничего нельзя. Дерзай. Присмотрись ненавязчиво и к ней. Только эта задачка с тремя неизвестными. Есть еще сын Кира. Его почему-то на кладбище не было. Младшего Былеева. Не явился на годовщину смерти своей бабушки. А по слухам, она в нем души не чаяла. Однако помни, время — деньги! — Корозов круто развернулся и пошел к выходу из помещения. Кир, ожидавший, что сейчас начнут из Крючка трясти информацию, недоуменным взглядом проследил за Глебом и, подчиняясь взмаху его руки, несколько ошарашенно последовал за ним.