– И то, и другое. В моём мире все эти события уже произошли. Поэтому я их знала и пыталась изменить. Пожал одним плечом. Он что издевается? Я тут холодным потом вся облилась, а в ответ ноль реакции. Внимательно всмотрелась в лицо. Ни скепсиса, ни алчного блеска. Ничего. Словно я ему про погоду сообщила. – Ты знал? – Нет, думал какой-то гениальный выверт мозга, способный взаимодействовать с ноосферой, через нее обрабатывать и анализировать огромный поток разрозненной информации, а после строить выводы. – Кому-то надо меньше Станислава Лемма и Владимира Вернадского читать, – усмехнулась я, разряжая обстановку. – Никакой гениальности нет. Просто человек, который жил – не тужил, никуда не лез, телевизору и ленте новостей предпочитая книги. А потом раз, и всё заново. – А как здесь очутилась? В будущем есть технологии перемещения во времени? Поморщилась, ага, как же. Маски у нас есть одноразовые да бензин дорогущий. – Нет ничего подобного, во всяком случае, в моём времени. – Тогда как? – Очень упорно взывала к Небу, и оно ответило. С юмором и вывертом, так сказать. Не смотри на меня удивлённо. Задавала много одних и тех же глупых вопросов, думала о близких людях, которым не удалось помочь. В одну их ночей мне приснился Дикий Охотник, а проснулась я уже здесь пятнадцатилетней. – Сколько тебе было там? – Тридцать шесть. Вот теперь удивление, яркое, неприкрытое, осязаемое. – Мы были с тобой знакомы там, в твоём мире? – Нет. – Тогда как ты узнала? – Это долгая история. – Расскажи, я не тороплюсь. И я рассказала сначала о том, что просил, а потом и вовсе про всё с самого начала. Мне уже было всё равно, поверит мне или нет, я чувствовала, насколько сильно устала. Это были тяжелые годы, но я справилась. У меня больше нет вопросов к Вселенной. Я просто хочу жить и быть счастливой. – Хорошо. – Хорошо? – все же решила удивиться я. – Просто хорошо?! И никаких «Ты сошла с ума, этого не может быть!» – Нет. – Почему? – не успокаивалась я. – Да, потому что я верю тебе. Алиса… знаешь, я приготовил кучу слов, но понимаю, насколько они являются жалким оправданием ко всему, что произошло… – мужчина замолчал, а после продолжил: – Прости меня, пожалуйста, за всё: за недоверие, за обиду, за ту жуткую сцену и за нежелание слушать. Ты ни разу не дала мне повода усомниться в себе. Тем не менее, везде, где надо было поставить плюс, я ставил минус, собственными руками разрушив всё, что между нами было. Пожалуйста, дай нам шанс начать сначала. – Нет, – я покачала головой. Саша стиснул зубы так, что скулы закаменели. Кивнул, крепко сжал и опустил мои руки: – Я понимаю, – сказал он чересчур ровно. – Ничего ты не понимаешь! Александр Лушер! – теперь уже я тряхнула его за плечи. – Что это за отношения такие хлипкие, которые так легко разрушить? Что это вообще за любовь такая, где один скрывает, а второй додумывает? Никаких начинаний сначала! Никаких попыток заново! Только продолжение, только движение вперед с учетом всего, что наворотили и разгребли. Только так я согласна быть с тобой и никак иначе! Первые мгновенья ничего не происходило, просто ошарашенный взгляд, потом искра понимания и взрыв, ураган эмоций, которыми меня снесло, смяло, словно фантик. – Так ты будешь со мной? Станешь моей женой? – А зачем я, по-твоему, доверила тебе все свои тайны?! Стоп. Какой женой? Про женитьбу разговора не было! – А ты думаешь, что после всего я отпущу тебя? Или ты против? – Мне восемнадцать, – попыталась напомнить этому сумасшедшему реальное положение дел. Но не тут-то было. – В сентябре – октябре уже точно будет девятнадцать. Или я стар для тебя? – Что? Нет! – я рассмеялась. – Ты даже с датой определился? – Я определился с главным. А всё остальное не важно. Эпилог Знать путь и пройти его – не одно и то же. к/ф «Матрица» «Где я?» «В темноте. А значит, нигде или везде, впрочем, это одно и то же». «Что, опять?» Смех: глубокий, бархатный, раскатистый, словно смеющийся давно и искусно владеет этим навыком – смеяться. «Ох, уж эти ваши «снова», «опять», «когда». Не умеете вы жить моментом. А я тебе, между прочим, коня нашёл, в яблоках. Такого же упрямого, как ты сама». «Значит, пришел мой час? И я должна теперь вечность служить тебе, мой господин?» Женский голос, вначале спокойный и даже немного грустный, под конец фразы становится язвительным. «Вечно вы, люди, со своими временными определениями. Какая, по сути, разница: сейчас или лет эдак через восемьдесят состоится наш разговор. У меня нет часов, и я могу находиться в любом моменте твоей жизни или, к примеру, своей. Знаешь ли, удобно, когда хочешь пообщаться с самим собой. А вообще, ты прожила достойную жизнь: дети, внуки… правнуки? Поражаюсь, когда вы, люди всё успеваете?!». «Ну, знаешь ли, для правнуков личное участие уже не так важно… Что ж, тогда в путь?» «Обязательно, но путь состоит из множества дорог. Пойдём, я хочу показать тебе мою коллекцию». Мгновенье, и в темноте зажглись болотные огоньки, вызывая воспоминания из далекой, почти забытой жизни. Охотник, словно жонглер, кружит, играет трепетными сгустками света. «Кто же ты?» – одними губами шепчет женщина, глядя на это чудо. «Смотри внимательно, это миры. Те, что серовато-белые, как говлит[38] – обычные, изученные, со скучными однообразными сюжетами. Нам они не интересны», – взмах руки, и светящиеся белым блеском шарики удаляются в плотность Тьмы. «А эти желтые, словно глаза хищника в темноте, – моя личная коллекция. Уникальные, интересные, непознанные. Их будущее не предопределено, и потому мне не известно. Представляешь, как это будоражит!» «Да, уж, – с горечью в голосе отзывается женщина. – Лучше не знать это самое будущее». Охотник долго, внимательно смотрит на свою собеседницу, склонив голову на бок. «Ты права, знания дорого стоят. Когда-то я отдал за них право умереть, и маленькую, но очень нужную часть себя… Однако время не терпит, а я еще столько хочу тебе показать. Вот смотри. Это мир Лю. Ты бы видела, как он сопротивлялся её изменениям! Я уже начал переживать, что то ли камешек не тот, то ли сдвигать там уже нечего. А это Вселенная Агеласта Лициния, у них только наступила эпоха великих географических открытий, а они уже изобрели паровой двигатель! Люблю туда наведываться…А вот твоя реальность. Я назвал её «Реальность Тардис». Смешно, правда, никто из моих камушков не начинал изменения при помощи виртуального письма, да еще отправленного не тому. Было любопытно за тобой наблюдать. Смотри, твой мир только начал желтеть, но прожилки идут далеко вглубь». «Зачем ты показываешь мне это?» «О! Манит ли тебя Охота? Хочешь ли ты Дикой скачки? Под копытами твоего коня миры, перед тобой звезды, космический ветер в лицо и дикая необузданная скорость. Готова не быть рассыпанной по Вселенным, а собраться в единое целое? Ты уже одна из нас, осталось лишь поставить ногу в стремя». Тишина. Тьму окутывает молчание. Густое, как патока, осязаемо-тягучее пульсирующее безмолвие. «Интересно… – тянет Охотник, – значит, не только ты изменила мир, но и он преобразил тебя. Это очень-очень хорошо, ведь я решил дать тебе выбор. Ты можешь остаться в моей свите, а можешь пройти в любой из белых миров, занять любое тело и попытаться вызвать лавину новых событий. Каково?» «Жуть. И ты думаешь, я соглашусь?» «Не важно, что думаю я. Главное, что хочешь ты. И кстати, что бы ты ни выбрала, тебе понравится». * * * Проснулась я резко. Мгновенье, и открыла глаза. Сквозь плотно задернутые шторы пробивалось слабое, холодное октябрьское солнце.