* * * Пожалуй, самый отвратительный месяц в году – это апрель, да простят меня почитатели космонавтики, именинники и шутники. Безусловно любое межсезонье наполнено грязью, холодом и стылым ветром. Но апрель, кажется, просто создан для того, чтобы портить всем настроение. Первая половина месяца кидается колким снегом, обезвреживает холодными лужами под тонкой кромкой льда, испытывает на прочность осточертевшим холодом. Вторая половина обманывает оттепелями и разрывает пронизывающими ветрами, взрывается речным ледоколом. От апреля не спрячешься, в тепле квартиры, не укроешься пушистым шарфом. Серый, грязный, промозглый месяц, вскрывающий всю грязь, накопленную людьми за зиму. Это случилось в один из апрельских вечеров, когда Саша, забрав меня с тренировки, спокойно вез домой. Неспешная беседа, тепло печки, тихие вибрации мотора успокаивали. Город стоял в длинной, переливающейся красными огнями, пробке. Гололед охлаждал пыл даже самых ярых водителей. Все медленно ползли по сопкам вверх и аккуратно спускались вниз. В самом конце спуска в нас врезались ссади. Саша резко затормозил, и вывернул на обочину, уворачиваясь от удара о впереди стоявшую машину. Автомобиль дернулся, меня тряхнуло, но ремень безопасности удержал. Впился в плечо, причиняя дискомфорт. Шею, скорее всего потянула. Повернулась в сторону водителя и обомлела. Александр хорошо приложился о руль. На щеке была ссадина, из носа шла кровь. – Ты как? – испуганно спросила я, доставая из рюкзака и протягивая ему платок. – Нормально, надеюсь сотряса нет. Не переживай. Пойду посмотрю, что там с другим водителем, – и вышел. Я включила аварийку, и прикрыла глаза, стараясь унять дрожь. Но вплеснувшийся в кровь адреналин, сделал свое дело. Мысли скакали бешенным галопом, собирая пазл из воспоминаний, образов и ощущений. Саша был не пристегнут. Он никогда не пристегивается, но противного писка я не слышала. Правильно эта функция дополнительного напоминания водителю, появиться на японских авто чуть позже. Хорошо, что у нас и у второй машины скорость была маленькая. А случись что серьезней, вылетел бы через лобовое стекло… «Жуткая история. Он вылетел через лобовое стекло. Был суд. Водителя микрика признали не виновным. Скользкая дорога. Парень не пристегнут был, да еще и скорость высокая. Торопился куда-то. Компенсацию родителям водитель микроавтобуса выплатил, но сесть не сел, да и жизнь это само собой не вернет. Пока мой отец работал, Николай Петрович то же вел дела. Но теперь его ни чего в стране не держит. Вот и продает все. Забирает жену, дочь и уезжает в Корею на ПМЖ» – вспомнила я в мельчайших деталях рассказ Коли, перед покупкой офиса. Когда в машину сел Саша, я слушала стук своей крови в ушах, поэтому заданный вопрос пропустила. – Алиса! – Прорвался его голос, словно из-за толщи воды. Я почувствовала, как меня взяли за руку. – Испугалась? – Саш, как фамилия у твоего отца? – Спросила я в ответ. Про себя молясь, в слепой надежде не услышать… не узнать…ведь не может быть так, что среди шестисот тысяч человек, живущих в этом чертовом городе судьба меня свела именно с ним. Увы, то ли молитвы мои не кому было услышать, то ли у небесной канцелярии совсем извращенное чувство юмора. – Тэн, – нахмурился мужчина, не понимая причину моего вопроса. Я закрыла глаза и откинулась на спинку сидения. Мне надо несколько секунд, чтобы прийти в себя. Нет, не успокоится, но совладать с эмоциями. Хотя бы на время. Вдох, выдох, вдох. Барабаны в голове продолжали глухой бой. – Саш, – наконец то заговорила, стараясь что бы голос звучал спокойно и убедительно. – Саша, выполни мою просьбу. – Я сглотнула, пытаясь унять дрожь. Истеричные нотки совершенно нынче не нужны. – Конечно, Лисенок. – Саша, пожалуйста, пообещай мне, что ты всегда, всегда будешь пристегиваться, и никуда не будешь торопиться за рулем. Ведь ни одно опоздание не стоит жизни. – Иди сюда, – он отодвинул кресло, и помог мне перебраться к нему на колени. – Все-таки испугалась малышка? Не волнуйся. Все уже позади. Здесь нет моей вины. Дедок на Тойоте не справился с гололедом, вот и вписался, сзади небольшая вмятина, но все целы. Скоро ГАИ приедет. Хочешь я такси вызову, что б ты здесь не сидела. – Нет, не хочу. Хочу с тобой быть, – к горлу подкатывал тугой комок. – Саш, никто не пострадал это потому, что скорость была маленькая. А если нет, мне даже подумать страшно. Пожалуйста пообещай мне. И я больше ничего и никогда у тебя не попрошу! – Ну зачем ты так сразу: ни чего и никогда, – постарался перевести все в шутку. Боги! Знал бы он насколько мне сейчас не смешно. Я отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза. Долго смотрела, пока он наконец не сдался. – Хорошо. – Саш. – Что еще? – Ни чего. Ты человек слова, и я верю тебе. Но если обманешь, и глупо погибнешь, я найду тебя сквозь время и пространство, в любом из миров, и привяжу к кровати пока у твоих водительских прав срок действия не закончится! Ты понял меня? – Понял, понял. Фурия ты моя. Знаешь, если рядом в кровати будешь ты, то я не против. – Не смешно. – А я и не смеюсь. А по поводу ремня безопасности. Я дал тебе слово, и буду держать его. – Надеюсь, только на это и надеюсь, – прошептала на грани слышимости. Домой я приехала ближе к полуночи. Родителей предупредила, что в нас врезались, они убедились, что мы без травм, спросили не нужно ли чем-то помочь, но узнав, что ни чего серьезного, успокоились и сказали, дверь на щеколду запирать не будут, чтоб я могла ее открыть ключами. Вообще их отношение к Саше меня обескураживало. Они принимали его всего от пяток до макушки. Я не слышала ни единого слова против. Когда я спросила об этом маму, она ответила. «Александр замечательный молодой человек, и он нам безусловно нравится, потому что он нравится тебе. Мы его воспринимаем через призму твоего отношения». Я тогда крепко задумалась над этими словами, но не в свете моих взаимоотношений, а в свете Тани и Игната. А что, если они радовались этому уроду только потому, что думали, что сестра его любит, а та в свою очередь не хотела их разочаровывать? Замкнутый круг. Но сегодня мои мысли были о другом. Точнее нормальных, плодотворных мыслей не было ни одной. В душе зияла пустота. Каково это встретить человека, с которым уютно, тепло, надежно, и знать, что в любую минуту его не станет? А ты бессилен что-либо изменить. Вот оно самое страшное проклятие для разумного – осознание собственной никчемности. Я лежала на кровати переваривая сегодняшний вечер. Кот, чувствуя мое беспокойство, свернулся на груди маленьким белым клубком. Слезы тихо она за другой катились из глаз. Не было ни всхлипов, не рыданий. Ничего не было. Пустота. Так, наверное, ощущают себя жены, провожая мужей на войну. Не зная, что им уготовано, женщинам остается лишь молится. Понятия не имею есть ли толк в молитвах, но одно я знала точно, если в этом дрянном мире Александр погибнет, я наизнанку вывернусь, но попаду в свиту Призрачного Охотника. «Слышишь, Охотник! Я буду отравлять тебе вечность, как ты отравил мне жизнь! Только посмей его прибрать к рукам, и я стану твоим личным адом!». За окном громыхнуло. Словно подтверждая, что мои слова услышаны и приняты. По спине пробежал липкий холод. Потом пришло спокойствие. Услышал? Вот и замечательно! Началась сухая гроза. Первая в этом году, и крайне редкая в холодном апреле. Я села в кровати. Напротив меня пождав ноги к груди расположилась сестра. – Кто такой Охотник? – спросила она, и полыхнувшая молния блеснула страхом в ее глазах. Видимо, свое проклятье я сказала вслух, и Татьяна услышала. – Никто. Сон приснился. – Интересно ты спишь, с открытыми глазами, полными слез. – Значит давно сидит, что ж может оно и к лучшему. Вот так всегда мечешься, думаешь, что еще не время, а потом раз и поздно. – Послушай Таня, что я тебе скажу. Послушай, и запомни. Можешь поверить может нет, но главное услышь меня. Ведь второго такого разговора может не быть. Может случится так, что в тот злополучный день, в машине с Сашей буду ехать и я, и просто не успею тебя предупредить, и ты останешься без защиты. – Алиса, ты меня пугаешь. – Ни чего сестренка, ты храбрая. Сегодня может тебе и страшно, но будет время подумать и понять. Время – это, знаешь ли, очень ценный ресурс, значимость которого мы понимаем слишком поздно. Фатально поздно. – Я облокотилась на подушку, прикрыла глаза, и продолжила: – Через два года на весеннем студенческом балу ты познакомишься с молодым человеком, которого зовут Игнат. Он покажется тебе интересным, образованным и обходительным. Но я прошу тебя, заклинаю всем сердцем. Просто пройди мимо, просто скажи нет. Этот человек опасен. Огради себя от его внимания. Быть может так, что я не смогу быть рядом. – Алиса, – по голосу сестры было слышно, что она сильно напугана, – Я сделаю как ты сказала, но ответь мне на один вопрос: ты это знаешь как с Денисом? – Да, сестренка, как с Денисом. Но с ним же все получилось? И у тебя получится, правда? – Правда… Лис… А что будет с тобой?.. и с Сашей? Я раскрыла одеяло, хлопнула по дивану рукой, приглашая ее лечь, а после накрыла нас двоих одеялом, крепко обняла, и произнесла: – А это уже второй и третий вопрос, давай спать. Так как ответов у меня нет, есть только реальность. Моя собственная, и я буду ее менять. Глава 15. Весенний турнир Я утешаю себя, по крайней мере, тем, что все это было лишь игрой моего воображения и кроме меня никому не причинило вреда. Джейн Остин «Гордость и предубеждение» Последние пару месяцев, я не вылазила из – за ткацкого станка. Дольше всего времени занимала заправка основы, сам же процесс ткачества проходил очень резво. Первую саржевую ткань, на которой набивалась рука, я постирала, пропарила, и отнесла швее, кроить пальто. Мы с ней обсудили детали, а после я ей предложила один борт сделать валяным. Показала фотографии вещей. Она оценила и согласилась испробовать неизвестный материал. Для меня это была первая такая большая работа из войлока, но я справилась. Разложила шерсть на старом страшном советском крепдешине, он крепкий, и прекрасно сойдет за основу, войлок не будет вытягиваться. Добавила к выложенному на шерсти узору немного нитей, из которых ткала основную ткань, и все это очень долго валяла, намотав на утеплитель для труб. В итоге деталь получилась плотной, фактурной и завершенной. В высохшем виде с нее даже вода стекала не намочив. Дальше, я соткала еще пару шерстяных отрезов с добавлением в них своей арт пряжи, и уже после засела за изготовление реконструкторской одежки. Я нашла в аудио формате несколько книг из школьной программы, и под них работала, совмещая приятное с полезным. Из ежедневной рутины меня выдернула яркая, как вспышка салюта, новость. С американского сайта, где сестра заказывала веретено, пришло уведомление, о том, что я выиграла сертификат на тысячу долларов у них на покупки! Диплом и журнал пришлют по почте. Но уже сегодня я могу позволить себе, купить у них многоремизный станок! Я визжала, прыгала и носилась по квартире, как шестнадцатилетняя восторженная девчонка! Хотя я такая и есть. Иногда. Вечерами штудировала интернет, искала разные тематические форумы, и сайты. А также проверяла появились ли известные мне соц. сети. В один из таких вечеров наткнулась на объявление о проведении «Недели текстиля» в столице. Оказалось, что это некое ответвление от «Недели мод», где презентуют не одежду, а разные ткани, фурнитуру, пряжу. Как от промышленников, так и дизайнерские. Есть у них что-то типа показов, аукциона, и конкурсов в разных номинациях. Списалась, отправила фото ниток и ткани. Сказали, что можно заполнить анкету, оплатить взнос и отправить на выставку – конкурс в любой из номинациях до трех своих изделий, если я частное лицо, и до двадцати, если юридическое. Конечно было страшно отправлять свои работы, в которые было вложено столько труда и времени, но и поучаствовать очень хотелось, что-то подсказывало мне, что подобный опыт будет мне только на пользу. В итоге рискнув, я все же заполнила анкету, отобрала два отреза и три мотка ниток, заявившись на конкурс в номинациях «Авторский текстиль» и «Впереди моды», для ниток пришлось выбрать именно это направление, т. к. ни чего более подходящего для них не было. По условиям участия изделия надо было оценить. Я рассчитала все затраты, время, стоимость отправки туда, сюда, и не моргнув глазом умножила все на десять. Потеряют, пусть платят. Сформировала посылку и отправила. Школа к концу апреля напоминала больше пионер лагерь. Все были очень активны, но занимались чем угодно, но не учебой. На одном из классных часов меня все же привлекли к общей самодеятельности при подготовке последнего звонка. Вспомнили, что я два года занималась бальными танцами, а у них вальс не поставлен. Отнекивалась и оказывалась я от подобной чести долго, но мне попеняли, что я совершенно не участвую в жизни класса, так хоть на последнем звонке надо постараться. Кому надо спрашивается? Я не танцевала бальные танцы с четырнадцати лет, а если учесть, что мне сейчас почти тридцать восемь, то они хотят, чтобы я вспомнила навыки двадцать четырехлетней давности. Ладно, основной шаг венского вальса, и правый с левым повороты, меня хоть ночью разбуди вспомню, так вдолбили на занятиях, а остальное? Или они хотят, что б три минуты мы вышагивали базовый ход? Тем не менее, меня в приказном порядке назначили ответственной за вальс. Я должна была собрать всех желающих с трех выпускных классов, и обучить их. Одно радует, нас скользящим графиком будут отпускать с уроков, чтобы мы могли тренироваться. Хоть так, потому что в ущерб своим секциям я этой ерундой заниматься не буду. После урока, ко мне сразу развернулся Олег: – Я буду с тобой танцевать. – Не угадал, ни разу – ответила я, злясь на то, что еще одно ярмо повисло на моей шее. – Я буду ставить танец, и обучать. Хочешь танцевать ищи партнершу. Олег нахмурился и отвернулся. Отлично, если никто не соберется, то и учить никого не надо будет. Тем не менее на перемене я заглянула в оба класса, и сделала объявление. На общий сбор, на завтра, третьим уроком. У меня история, ее с чистой совестью могу прогуливать. Все равно ни чего нового для себя там не услышу. На следующий день пришло четыре пары, две с нашего класса, и по одной из параллельных. От нас были Олег, Максим, Оксана, и Кристина. Последняя, как оказалось занималась в детстве народными танцами, еще одна девочка из «Б» класса ходила на рок-н-ролл. Вот тут-то у меня и возникла идея танца тире маленькой постановки. Пусть начинается все как классический венский вальс, а потом сменится рок-н-роллом. Идею мою все одобрили. Я учила основным движениям вальса, Вера разрабатывала вторую часть. Макс должен был соединить две музыки и записать их на диск. Ок. Работаем. На первой же тренировке все переругались. Кто-то кого-то прижимал сильнее нужного, кто-то оттаптывал ноги, кто-то хихикал и не слушал. Первое, что я сделала поменяла партнеров. Не хотят работать нормально, хоть малознакомый человек рядом немного приведет в чувство. Уж своих то одноклассников я знала хорошо, перед посторонними они из кожи вон вылезут, но покажут себя с самой лучшей стороны, уж такой у них характер. Во-вторых, было сказано девочкам на тренировки приходить в широких юбках и удобных туфлях на небольшом каблуке, а парням в кедах или мокасинах, а то они умудрились даже мне ноги оттоптать, что уж тут про других говорить. Работа пошла резвее. Впереди затрепетали красными флажками майские праздники. На девятомайских планировался турнир. Седьмого ожидался основной заезд, но я собиралась приехать восьмого утром. Все же хотела заказ носочный дома доделать без суеты. Спокойно собраться, да и у папы выходной, он был не против меня отвезти. За последний год родители как-то свыклись с мыслью, что я занимаюсь реконструкцией и фехтованием, и перестали закатывать глаза всякий раз, когда слышали что-то на этот счет. У Саши на седьмое было дежурство, но накануне мы собирались встретится погулять. На счет моей поездки на турнир, он умело отмалчивался, хотя я ему предлагала и комплект пошить, что б возможность была участником поехать, и зрителем звала на восьмое, когда основные бои и состязания будут. Но он все время переводил разговор на другую тему. Мне не хотелось с ним сорится или выяснять отношения. Я вообще теперь старалась просто наслаждаться с ним каждой проведенной минутой, а не тратить время на ненужные перепалки. Но всему хорошему когда-то приходит конец. Александр Лушер За последний месяц Алиса преобразилась. Мне теперь реально страшно оставлять ее одну. Но теперь о девушке в мешковатой одежде, мне напоминает только Гипножаба, которая в виде подушки поселилась в моей квартире. Все-таки Алиса иногда может быть колючкой. Это же надо было преподнести такой подарок, хлопая невинно глазками, и говоря: «А я думала, что тебе очень понравился рисунок на толстовке, но ты стеснялся мне сказать, вот и затеял весь этот спектакль с платьем». То, что она меня раскусила было понятно уже при следующей встречи, на которую она пришла в моем платье. И после никаких брюк и свитеров, только милые сарафанчики, да юбочки. Глядя на это все я уже не был уверен, что моей выдержки хватит до ее восемнадцати лет.