Воистину, старушка оказалась непробиваемой. Обычно грозного тона и угрюмого вида Малкольма хватало, чтобы заставить умолкнуть и некоторых мужчин, но у этой женщины напрочь отсутствовало чувство страха. И такта. Она весело усмехнулась и выдернула из букета веточку, а потом сунула ее Малкольму в карман. Он опешил от такой наглости. — Вот! — довольно сказала старушка. — Украсьте вашу дверь и поцелуйте жену, как вернетесь домой. — Если я соглашусь, вы оставите меня в покое? — процедил он. — О да, с радостью, сэр! Он коротко кивнул и не стал доставать несчастную веточку из кармана. Он даже решил не думать, не было ли в последней фразе оскорбления. Просто фыркнул, махнул рукой в сторону и пригласил Джонсона следовать за ним. Старушка попятилась, когда он прошел мимо, чуть не толкнув ее плечом. Как и обещала, он отстала от него, а это главное. Хотя бы на это ее птичий мозг оказался способен. Гнев разгорался в Малкольме, пока он пересекал улицу и топал к своей карете. Что эта ненормальная там сказала? Она велела ему поцеловать жену? О, он поцелует Мюриэль, непременно. Он уже целовал ее, да так, что это едва не стоило ей репутации… Всякий раз, когда он вспоминал об этом, — о том их первом поцелуе на террасе, — его охватывал жгучий стыд. Да, это всё еще был самый прекрасный и упоительный момент в его жизни, но… Черт, каким же недоумком он был в тот вечер? Повел себя, как эгоистичный и развратный повеса. Кем он себя возомнил, героем-любовником? Наговорил ей всякой чуши… Для него до сих пор было загадкой, как Мюриэль вообще согласилась выйти за него замуж после всего этого. Он должен был не играть с ней в игры, а сразу же пойти к ее отцу, и уж потом целовать… Единственное оправдание, которое Мэл смог себе придумать — в тот вечер он выпил больше обычного. Но он пришел туда вместе с виконтом Рочфордом, а рядом с этим парнем было трудно оставаться трезвым. А Мюриэль была такая красивая… Она и сейчас красивая. Невероятная. Подарок судьбы, о котором Малкольм не смел и мечтать. И он докажет ей, что она не ошиблась, когда согласилась стать его женой. Больше никаких глупостей. Вольностей. Больше вообще ничего такого. Он теперь граф, а она — его графиня, и он должен нести за нее ответственность. Обеспечить ее всем, чего бы она не пожелала, до конца ее дней. Да, его отец скопил приличное состояние, но ради Мюриэль Малкольм просто обязан был его приумножить. Он дал себе слово, что станет лучше, будет работать усерднее ради нее. И пусть от всех этих дел и документов иногда голова идет кругом… У него не было права на ошибку, и он не собирался давать слабину. — Держи, — буркнул он Джонсону, когда они подошли к карете. Камердинер принял из его рук плоский сверток, который Мэл всё это время держал под мышкой. — Доставь это домой в целости и сохранности и проследи, чтобы госпожа не увидела. А к шести часам подай экипаж к клубу «Уайтс», у меня там встреча. Джонсон с готовностью подчинился, а Малкольм в одиночку отправился по многолюдным лондонским улицам. Несмотря на мороз, ему было в радость пройтись, ведь времени в кои-то веки было достаточно для прогулки. Не успел он сделать и десяти шагов и завернуть за ближайший угол, как он вытащил из кармана омелу и бросил ее на землю. А потом пошел дальше, не обернувшись. Глава 3 Мюриэль сгорала от нетерпения, она была вне себя. За целый день, который Малкольма не было дома, её осторожная догадка превратилась в уверенность, и теперь она точно знала, что нужно делать. Им нужно аннулировать брак. Развод — вот что исправит ужасную ошибку, которую они совершили. Сначала думать об этом было странно — слишком уж фантастичной казалась идея. Не то чтобы люди расторгают несчастливые браки направо и налево… Но с другой стороны, если сам принц-регент пытается прибегнуть к этому способу, то почему бы и им с Мэлом не попробовать? Им будет даже проще! У них ведь нет детей. Они просто смогут заявить, что после свадьбы ни разу не спали друг с другом, а это значит, что в глазах Господа их брака будто бы и не было. Конечно, это будет ложью, но кто не без греха? Осталось только, чтобы Малкольм согласился с этим планом, и Мюриэль станет свободной… Вечером она спустилась в холл и расхаживала туда-сюда, пока внутри у нее всё пылало. Небо за окнами стало черным, и плотная сеть низких туч скрыла звезды из виду. Когда Малкольм появился на пороге, белая снежная пыль покрывала его широкие плечи. Мюриэль замерла в тени, у стены, и молча ждала, пока слуга заберет у Мэла шляпу, перчатки и пальто. Под тяжелой верхней одеждой оказался бордовый фрак и жилет изумрудного цвета. Манжеты были закаты, что придавало Малкольму слегка небрежный вид, который всегда особенно нравился Мюриэль. Ее муж был таким красивым мужчиной… Сердце болезненно екнуло, но она приказала себе оставить подобные мысли. Красоты Мэла всё равно недостаточно для счастливого брака. Он бросил беглый взгляд на широкую лестницу и отвернулся, шагая в сторону своего кабинета. О, ну конечно. Конечно! Любящий (или хотя бы заботливый) муж мог бы взбежать наверх через две ступеньки, чтобы проведать жену после столь долгого отсутствия дома, но Мэл… Он просто шел к себе в кабинет. Всегда туда, и никогда — в ее спальню. — Кхм-кхм! — откашлялась Мюриэль. Малкольм вздрогнул и замер. Она вышла из тени. — Мюри? — удивленно спросил он, обернувшись. — А ты почему тут стоишь? Тут же холодно, я думал, ты наверху. Она смотрела на мужа, внезапно осознав, что не знает, куда ей деть руки. Как глупость. Почему она не знает, что делать с руками? Напряжение внутри нее нарастало. Сделав глубокий вдох и сцепив, наконец, беспокойные пальцы, она как можно тверже произнесла: — Мэл, нам нужно поговорить. Он выдохнул — слишком громко и резко, почти разочарованно. Звук, который говорил ей больше, чем любые сказанные слова. Малкольм не желал ее даже слушать. Он женился на ней, но она всё еще была для него не более, чем надоедливой мухой. Должно быть, в тот вечер поцелуя хотел не он сам, а бренди, которое он выпил. — Это может подождать до утра? — спросил Малкольм. — Я жутко устал. Кажется, он даже не сомневался, что Мюриэль согласится, ведь он уже почти развернулся, чтобы продолжить путь в кабинет. Но нет, Мюриэль была не согласна. Потому что это она жутко устала. Это у нее больше не было сил, чтобы ждать. Чтобы прозябать, а не жить. Устал он, глядите-ка! Видимо, усталость распространялась только на Мюриэль, а не на его проклятые дела. Если допустить, что в Лондоне у Малкольма не было любовницы, то она точно была здесь, прямо у них дома, состоящая из чернил и пергамента. И имя ей — работа. Мир еще не видел человека, более преданного своим обязанностям, чем Малкольм Одли, новый граф Кендал. Разумеется, ему нужно было следить за поместьями, расходами и планированием мероприятий, но не до такой же степени, черт возьми! На кой черт ему управляющий? Конечно, само по себе было неплохо, что Мэл так сильно заботился об их благосостоянии, но иногда Мюриэль казалось, что он собирался ни много ни мало приобрести луну и построить там резиденцию. Но она не просила луну. Она вообще ничего не просила. Ей нужна была самая малость —его внимание. — Нет, Мэл, — сказала она, — нам нужно поговорить сейчас. Желательно до того, как ты снова сбежишь в Лондон. Почему ты вообще так часто туда ездишь? У тебя там любовница? Скажи уже правду, я не обижусь… Мюриэль осеклась. Испугалась тому, что несет. Всё это было не так и не то, она планировала сказать не это, но слова сами срывались с губ — горькие и сердитые. Малкольм уставился на нее, как на сумасшедшую. Его глаза округлись до размера чайных блюдец. — Любовница? — изумленно переспросил он. — Ты думаешь, у меня есть любовница? Мюриэль пожала плечами слишком резко и дергано. — Откуда мне знать? Я понятия не имею, почему ты делаешь то, что делаешь… — Какого дьявола я должен искать любовницу, когда у меня есть ты⁈ — Я не знаю, Мэл! Я просто… Но что-то переменилось в нем, и он ее перебил. — Вообще-то сегодня я ездил купить тебе подарок, Мюри. Но, кажется, мои усилия были напрасны, учитывая, какую чушь ты сейчас несешь. Обида сквозила в каждом его слове, а Мюриэль на миг растерялась. Ее сердце дрогнуло. Подарок? Он ездил в Лондон, чтобы купить ей подарок? Ей вдруг стало стыдно за свои подозрения, но это быстро прошло, и здравый смысл возобладал. Один подарок не спасет этот провальный брак, даже сотня подарков не спасет. — Единственный подарок, который мне от тебя нужен — это развод, — сказала она. — Я хочу аннулировать брак. Ну вот и всё. Она произнесла это вслух. Придала своему желанию почти осязаемую форму. Мэл замер и какое-то время, казалось, не моргал. Мюриэль уже испугалась, что он так и останется навечно стоять в холле, но в итоге он покачал головой и звучно, нервно усмехнулся. Провел рукой по лицу, будто стараясь сбросить с себя наваждение.