Телефон рядом со мной оживает. Я набираю полные легкие воздуха и читаю. В сеть проскользнули слухи о проблемах в семье Головиных. По данным проверенного источника, пожелавшего остаться неизвестным, пара переживала кризис, и вот-вот начнет развод. Злые языки перемалывали: «Отправит ли Головин зажравшуюся провинциалку обратно в Гнилево?» * * * Немного позднее замечаю, как пишет мама, волнуется. Слухи даже до них добрались, значит, пошли круги по воде. Скоро прятаться будет бессмысленно. Я пишу ей: «Мама, я обязательно с тобой поговорю немного позднее. Слухи не врут. У нас все сложно. Я хочу развестись. Пожалуйста, дай мне время немного прийти в себя…» Сыплются новые вопросы, звонки. Я откладываю телефон в сторону. Почему близкие иногда не слышат, что им говоришь? Сейчас я не в состоянии слушать причитания мамы. Добивает сообщения от брата: «Ты с Головиным поцапалась? Как?! Это же Вит Головин!» Ясно, Вит как был кумиром младшего брата, так и остался им до сих пор. Это даже начинает бесить: все кругом его любят! Что ж, надо сказать спасибо Киру: он славно потрудился над репутацией Головина, не щадя живота своего, не щадя вообще никого… * * * День то умиротворенно бездействующий, то нервный. С мамой все же я поговорила. Ее голос звучит растерянно, интонации нервные. В общении с Виталием она всегда была сдержанна, теплых отношений у него с моей семьей не случилось. Только с братом, но он, как фанат Вита, не в счет… — Поступай, как знаешь, Инесса, — говорит она. — Хорошо подумай. Лишь бы все успокоилось, сил нет читать, а соседки по работе только и перемалывают кости, слушать уже невозможно, до тошноты. Даже ей тошно, а мне каково? * * * Обед пропускаю, а за полдником все-таки решаю выйти, потому что просыпается легкий голод. Когда возвращаюсь, стакан с компотом едва не выскальзывает из моих рук. В палате меня ждет Кир. — Выметайся! — отхожу в сторону, держа дверь открытой. — Я тебе не враг. Как бы плохо ты обо мне ни думала, но я хотел, чтобы было как лучше! — заявляет он. — Неинтересно, Кир. Уходи. — Один разговор, Ин. Один, мать его, честный разговор… И я уйду. — Вит не справляется и прислал папочку? — Вит слишком боится тебе навредить. Он места себе не находит… — Разумеется. Вавилонская башня его лжи дала крен. Боится, что вылезет накануне соревнований. — Ин, о соревнованиях даже не заикается. Только о тебе. Веришь ты или нет. — Не верю. Но все-таки послушаю. В следующий раз только через адвоката говорить будем. Беру телефон и, сделав вид, будто отвечаю кому-то на смс, потихоньку включаю запись… Что бы ни сказал менеджер Вита, я запишу это. Глава 24 Инесса После моих слов об адвокате лицо Кира удивленно вытягивается. — Ты все-таки решила все разрушить до основания? — Было бы что рушить, Кир. Ваш карточный домик? Удивительно, что он простоял так долго. — Как ты… — Узнала? — перебиваю. — Фил рассказал. Вит не стал отрицать, кинулся в драку. Словом, подтвердил, что наш брак — фикция и обязаловка. Финита ля комедия. Кир садится в кресло, неспешно забрасывает нога на ногу и выбирает из вазы мандарин, начинает чистить неспешно. Он красивый, взрослый мужчина, знает, как говорить с людьми, многих очаровывает. Меня, кажется, тоже пытался очаровать и я даже верила, что он желает Виту лучшего. Не помню, в какой момент поняла одну из прописных истин, что лучшее — враг хорошего, и начала воспринимать Кира иначе. Слишком много стало всего. — И ты считаешь, что Фил из добрых побуждений это сделал? — Пытаться обелить одного, очерняя другого, паршивая тактика, Кир. Я не стану слушать, как ты старательно пытаешься утопить Фила. — Вот ты и защищаешь его. Так на публику работают созданные образы. В данном случае вся его публика — это ты… Закинув дольку в рот, Кир жмурится: — Ай, какой сладкий, но кисленький… Сто лет не ел мандаринов. Будешь? Он протягивает мне дольку, тщательно очищенную от всего. Я качаю головой: принимать из его рук даже при мне очищенный фрукт не хочется. — Суть в том, что ты любишь Вита. Любишь искренне, я это понимаю. У вас сейчас есть сложности, но они решаемы. Вит накосячил, но очень стремится все исправить. Он рассказал тебе, что заключил крупный контракт на сотрудничество со спонсорами? Отечественная компания, меньше длительных и заграничных поездок, больше времени с тобой. — Мне плевать. Если это все, то… Я ничего нового не услышала. — На что именно ты обиделась? — Я не обиделась. Это не обида. Это больше, чем любое другое из чувств, которое я испытывала. Тотальное разочарование. Мыльный пузырь лопнул. Давай, снова пытайся меня убедить, будто нехороший Фил соврал о многом. — Я бы говорил с тобой иначе, — скользит по мне холодный взгляд Кира. — Но Вит на грани. Никогда его таким взвинченным и взбешенным не видел. Вкрученным на одну тему. Сейчас эта тема — ты. Раньше он боялся потерять возможность быть на треке, сейчас готов костьми лечь, чтобы не потерять тебя. Его приоритеты — иные, Инесса. И даже то, что он отправился убалтывать Онучина… — Как интересно. Я-то думала, защищают любимых иначе… — Дать в рожу снова? Онучин слишком злопамятный, и в его власти сделать так, чтобы похерить все, что ты любишь, все, над чем работаешь. Он быстро смекнул, чья ты жена. Фил дал в рожу? Ок, он импульсивный и никого этим не удивил. Чем пришлось поступиться ему, не знаю. Но Виту пришлось пойти на мировую, чтобы Онучин не лез к тебе, а он уже собрался потрошить кишки твоему бизнесу и закрывать твои визы. — У него нет таких полномочий! Кем он себя возомнил?! — У него есть подобные полномочия. В том и суть! Кулаками махать много ума не надо, а наступить на глотку гордости было для Вита сложным. — Бедненький, как ему тяжело, наверное… еще тяжелее было спать со мной! Или нет… Это, скорее легко. В его постели побывали многое. Сложно, наверное, было снова и снова возвращаться ко мне каждый день и играть любовь. — Ин, ты перегибаешь. Вот сейчас ты не права, клянусь. — Чего они стоят? Твои клятвы? — Хочешь правды, значит? Тогда подумай о брате. — Причем здесь Тошка? — Притом, что именно фонд, куда Головин регулярно деньги отстегивает, и спонсировал лечение Тохи.