И слуги натурально выпроваживают моего бьющего челом бывшего мужа, который крайне сожалеет, что ушел от меня и променял великую любовь на удобное сожительство. Вот такая была картина маслом. Естественно, из этого не сбылось ровным счетом ничего. Но подобные мысли мотивировали меня начать что-то делать, а не сидеть на своей ободранной кухне в ожидании светлого будущего. Стадия торга у меня началась внезапно. На каком-то благотворительном вечере ко мне подошла мать Уральской Низкожопки. Она целилась подойти ко мне в самом начале вечеринки, но я натурально струсила (не каждая сможет как ни в чем не бывало говорить с матерью женщины, которая разрушила твою семью). Я старалась общаться со всеми сразу, быть постоянно в кадре, в общем, не оставаться ни секунды в одиночестве. Но к середине вечера я расслабилась, а когда напряглась, ее фигура уже присела за мой столик. Я проблеяла что-то вежливое, старясь держаться достойно и нечаянно не выронить что-нибудь слабохарактерное типа: «Как вы позволили вашей дочери разрушить брак, в котором есть дети!» Мы почирикали с ней о погоде. Потом о творческих женщинах. Потом я сама не заметила, как сказала: «Я видела вашу театральную постановку, это очень смело и талантливо». И тут мать сожительницы моего бывшего вдруг разоткровенничалась и произнесла: – Наташ, ну ты, конечно, нам такую свинью подложила… Я начала вспоминать, что такого мерзкого могла сделать их семье, но ничего не сумела припомнить. Она разочарованно покачала короткостриженой головой и продолжила с горькой усмешкой: – Ему категорически наплевать на мою дочь, на семью, на все! Его интересует только он сам и его карьера! Опять бросил мою дочь, уехал в свою Москву… И тут я осознала, что она жалуется на моего бывшего мужа. Это я, оказывается, подложила свинью! Не предупредила, что мой бывший муж не идеален. Как я могла! Очевидно, когда ее дочь уводила моего мужа из семьи, расчет был на то, что это только со мной он такой плохой муж. Как у каждой любовницы, у Уральской Низкожопки была стойкая уверенность, что с ней-то он из мерзкой гусеницы обязательно превратится в прекрасную бабочку. Он даже в первое время сожительства в кокон завернулся. Но шли годы, а из кокона никто не выпархивал. И Низкожопка запсиховала и пожаловалась своей матери. А та не нашла ничего лучше, чем обвинить меня в том, что семейная жизнь ее дочери не задалась. Именно в тот момент я вдруг отчетливо поняла: «Это шанс вернуть моего бывшего мужа в семью. Очевидно, он уже осознал: я – это лучшее, что было в его жизни. Я просто луч солнца в его темном царстве. Он наверняка хочет ко мне вернуться, но не знает как. Надо ему помочь!» Ребята, я думаю, вы понимаете, что единственный человек, которому тогда нужно было помочь, была Я. Но, к сожалению, в тот момент я продолжала отрицать свои проблемы. И в моей жизни началась эпическая стадия ТОРГА! Стадия торга мне нравится больше всего своей живостью, она деятельная. На этой стадии женщина может начать названивать бывшему мужу, шантажировать его своей мнимой беременностью, прикидываться неизлечимо больной, подговорить родственников, чтобы они оказали влияние на бывшего мужа, заплатить гадалке, чтобы та его «приворожила обратно». Именно на этом этапе я пошла в церковь «замаливать грехи». Меня пустили даже в джинсах и объяснили, где свечки за здравие, а где за упокой. На секунду возникло желание поставить свечку за упокой отношений моего бывшего, но я вовремя остановила себя. «Наташа, – сурово сказала я себе. – Ты же пришла очиститься, а сама грех на душу хочешь взять… Ты лучше пообещай больше не грешить, а взамен боженька вернет тебе мужа в семью». На тот момент меня абсолютно не смущал тот факт, что я пришла торговаться с богом. Примерно в этом месте моего глубоко личного диалога ко мне подошла какая-то местная бабуля, видимо, решив, что я какая-то блаженная дурочка, раз, стоя у порога церкви, разговариваю сама с собой. Бабуля поправила свой голубенький платочек, потянув вниз узелок, чтобы не сильно давил на сморщенную, как у черепашки, шею, и заманчиво прошептала: – А вона к тем святым сходи, они послушают тебя. Я покосилась на святых. Святые смотрели прямо перед собой и выглядели так, как будто не особо горели желанием общаться со мной. А я не люблю навязываться. Стало немного не по себе, захотелось обратно домой, поэтому я тихо шепотом заблеяла: – Да я просто свечку поставить хотела… Я не выучила молитвы… Бабулечка сильно оживилась: – А я помолюсь! За тебя помолюсь! Как твое имя? – Наташа… У меня просто такое горе… у меня муж из семьи… просто он… ушел… я его бросила, – начала путаться я в своих показаниях, а потом вдруг замолчала и протянула бабуле заготовленные специально для этого свернутые трубочкой сто рублей. – Я их свернула трубочкой, потому что переживала… я крутила ее в руках… это не потому, что я наркобарон какой-то… я вообще никогда, – лепетала я под все более укоризненными взглядами святых. Но бабка резво прекратила мой бессвязный монолог, уцепившись за имя. – Ага… Наталья, значит… красивое имя, и сама красивая какая, – бабулька сцапала сотню, достала откуда-то свечки и пошла разговаривать со святыми, чтобы они уж как-то не так строги были ко мне. Я стояла чуть поодаль, потупив взгляд, и корила себя за то, что рассказала незнакомой бабушке свои проблемы. Со стороны мы напоминали нашкодившую школьницу и ее классного руководителя, который просит школьный педсовет не судить ее строго. В какой-то момент мне стало нехорошо то ли оттого, что с икон на меня смотрели очень пристально, то ли от запаха ладана, то ли я действительно демон какой-то, и я тихонько вышла из церкви. Присев на лавочку, я засмотрелась на какие-то пышные цветы по периметру церковных владений, на жирного шмеля и не заметила, как моя знакомая бабулечка вышла из церкви и живенько пошоркала ко мне: – Я вот в том году деда своего схоронила… – Она как будто продолжила какую-то увлекательную беседу, которой у нас с ней, если честно, изначально не было. Я напряглась. Я ведь не спрашивала ничего и не просила ее рассказывать мне о захоронениях. Будучи интровертом, я моментально захотела извиниться и уйти. Но будучи человеком совестливым, я не могла этого сделать. Я чувствовала, что я теперь должна этой бабулечке за то, что она договорилась со святыми и они больше не держат на меня никакого зла. Поэтому я вперила свой взгляд в шмеля и ждала, пока моя собеседница наговорится. – Вот уж год его нет. А меня Господь все никак не заберет к себе. Видно, не нужна я там. – Бабулечка замолчала, потом вдруг встрепенулась. – А я и не тороплюсь туда. Мне ж еще и восьмидесяти-то нету. Молода я еще. Я еще какого деда себе тут присмотрю… Я медленно повернула голову и посмотрела в небесно-голубые глаза бабулечки. Удивительно, но я не заметила там скорби, не заметила жалости к себе, ни печали, ни тоски. Я увидела живой взгляд пожилой женщины. Он был настолько полон надежд на лучшее будущее, что мне стало стыдно. Я, 34-летняя баба с зареванным лицом (это я вчера опять ныла, что жизнь моя окончена), вдруг пристыдилась. Мне натурально стало стыдно за свое поведение и отношение к своей жизни. Бабулечка что-то еще щебетала про детей своих, про внуков. Кто-то там из них уехал в Москву, кто-то не уехал, кто-то замуж вышел, кто-то женился, кто-то Виталик, а кто-то нет. Потом опять про своего мужа говорила, которого она схоронила, потом про предыдущего мужа, которого она тоже схоронила. Видно, она жуть какая последовательная в своих поступках была. Потом про батюшку одного из какой-то пригородной церквушки, что он «красив как Иисус». Я сначала изумлялась бешеной энергетике моей собеседницы, а потом уже не вникала текст, я вслушивалась в интонации, всматривалась в морщинки в уголках глаз. Надо же, эти гусиные лапки, которые я так старательно у себя «закалываю», совершенно не портят людей. Наоборот, сморщенное, как печеное яблоко, лицо было таким живым и приятным. Почему-то я вспомнила, что еще не доделала ремонт и что надо заказать новые шторы. – Мне, знаете, идти надо домой, – вдруг одухотворенно прервала я бабуличий щебет и встала со скамейки. – У меня, правда, с собой больше нет денег, – смущенно забормотала я и зачем-то достала из кармана горстку каких-то разноцветных леденцов в прозрачной пленке. – Ох, сосалки! Вкусные, поди? – радостно воскликнула моя собеседница. – Я страсть как люблю всяческие лакомства! Я улыбнулась ее неприхотливости и радушно протянула ей конфеты, которые она так же ловко, как и сотню, по-беличьи цапнула с моей ладони: – Дай тебе бог здоровья! Чтобы все у тебя было ладно… – А вас как зовут? – зачем-то спросила ее я. – Дак, Наталья я тоже. Наташка я. Наташка. Если бы я верила в существование машины времени (не которая с Макаревичем, а которая может перемещать людей во временном континууме), я бы реально подумала, что это я, почти 80-летняя, прилетела к себе в прошлое, чтобы дать себе люлей и отучить ныть. А если совсем честно, я до сих пор так и думаю. Я даже перестала закалывать гусиные лапки в уголках глаз. Уж очень мне понравилась эта живая и позитивная почти 80-летняя «Наташка». Поэтому обращусь сейчас ко всем женщинам, которые находятся на стадии торга или самообвинения. Вы не виноваты в разводе. Вы виноваты только в том, что запрещаете себе жить дальше. Постарайтесь понять: отказ от попыток вернуть бывшего мужа, отказ от надежд на его возвращение – необходимое условие, чтобы благополучно пережить расставание. Иначе на этой стадии можно намертво застрять и жить так годами. И ждать. Я знаю, я жила и ждала. Верила, что «он все поймет и вернется». Не ждите. Даже если он вернется (а такое тоже случается), он, скорее всего, захочет вернуться к жизнерадостной, полной сил и жизненной энергии женщине. А не к вечно ревущей и ждущей его безвольной бабе. Прекращайте его ждать: пока вы живете надеждой, вы не живете вообще. Маргарет Этвуд И если уж совсем откровенно, стадия торга может быть очень полезной для разведенной женщины. Ведь это именно та стадия, на которой женщина решает измениться. Именно на этой стадии женщины выдают что-нибудь вроде: • вот я похудею, и муж вернется; • вот я стану известной артисткой, и муж вернется; • вот я воспитаю достойных детей, и муж вернется. Все эти три фразы я говорила себе на стадии ТОРГА. Каждая из этих установок помогла мне стать продуктивнее. По сути, я делала все для того, чтобы показать своему бывшему мужу (который, я полагаю, вообще забыть забыл о моем существовании на второй день после развода), что я достойна его уважения. Это произошло пару лет назад, после моего первого большого сольного стендап-концерта, после того, как мои интервью стали печатать в глянцевых журналах, а мои статьи – на популярных женских сайтах. Только после этого я получила смску от бывшего мужа: «Ты очень крутая! Я тобой горжусь!» Возможно, он написал это по пьяни. Возможно, он проспорил друзьям желание написать какую-нибудь смс самой мерзкой женщине в его жизни. Неважно. Важно, что после этого момента я уже не сомневалась в нужности развода. А еще оказалось, что все эти годы я все-таки ждала. Но не его возвращения, а его восхищения.