Тем временем Марианна, стараясь исправить неловкую ситуацию и защитить Элинор, покраснела, рассердилась и строго-настрого запретила младшей сестре высказывать вслух свои глупые догадки. – Какие же это догадки, – ответила девочка, глазом не моргнув, – ты же сама сказала мне об этом. Общество замерло в ожидании, и Марианне надо было что-то сказать. Но миссис Дженнингс ловко перехватила инициативу, и пока старшие сестры не успели опомниться, снова дразнила Маргарет: – Ой, ну, пожалуйста, мисс Маргарет, скажите же нам скорее, как его зовут? – Но я, действительно, не могу сказать, госпожа. Хотя очень хорошо знаю, кто это! – Ах, да. Конечно-конечно. Ну, раз не можешь… Тогда… Тогда мы сейчас постараемся угадать, где он живет. Наверное, в Норланде? Это, наверное, ваш приходской священник?! – Нет, не священник. Он не на службе. – Маргарет, – мягко сказала Марианна, стараясь не подавать вида. – Ты сама знаешь, что все это твои выдумки и что нет такого человека. – Ну, тогда он только что умер, потому что я знаю такого человека. И его имя начинается с Э. – выпалила Маргарет. Элинор впервые была так благодарна леди Миддлтон за то, что та прервала разговор на самом интересном месте и глубокомысленно заметила, что за окном пошел сильный идет дождь. И сделала она это не для того, чтоб привлечь к себе внимание, а чтобы остудить пыл своего мужа и матери. Ее тут же поддержал Брэндон, который всегда тонко чувствовал настроение других, и тоже охотнее говорил о погоде, чем о любви, а Уиллингби вовремя открыл пианино и попросил Марианну сыграть что-нибудь. Таким образом, все отвлеклись от этой темы. Но только не Элинор, которая долго оставалась под впечатлением этого разговора. В тот же вечер дружная компания решила на следующий день посмотреть замечательное местечко в двенадцати милях от Бартона, принадлежавшее свояку полковника Брэндона. Тот не мог обойтись без совета человека, который долго пробыл за границей и знал толк в качестве почвы. По его словам, места там были замечательные. Поэтому сэр Джон, который вот уже десять лет дважды в год организовывал подобные поездки, тут же горячо поддержал эту идею. Они выбрали скатерть пошире, так как на ней должно было располагаться главное развлечение пикника, запаслись холодными закусками и прохладительными напитками. Оставалось только нанять открытую коляску, чтобы свободно лицезреть окрестности. Правда, идея с открытой коляской, впрочем, как и сама поездка, у некоторых вызвала опасения, так как зарядили холодные осенние дожди, поэтому Элинор уговорила миссис Дэшвуд остаться в этот день дома, так как она где-то простудилась накануне. Глава 7 Но поездка в Витвелл, что в двенадцати милях от Бартона, прошла не так плохо, как ожидала Элинор. Она приготовилась к бесконечному дождю, усталости и всевозможным неприятностям, которые могут возникнуть на размытой дороге в осеннюю распутицу. Но всё оказалось гораздо хуже, они вообще никуда не поехали. Утро было многообещающим. В десять часов все собрались в Бартон-Парке, чтобы дружно позавтракать перед дорогой. День, вопреки вчерашним прогнозам, обещал быть солнечным. Дождь, который лил, не переставая, всю ночь, под утро прекратился. Подул ветер и сквозь облака стало проглядывать солнце. Вся компания еще сидела за столом, живо обсуждая предстоящую поездку, когда принесли почту. Слуга вручил конверт полковнику Брэндону. Он взял его, посмотрел на адрес, изменился в лице и немедленно вышел из комнаты. – Что это с Брэндоном? – спросил сэр Джон. Все молчали. – Я надеюсь, что он не получил каких-то печальных известий, – предположила леди Миддлтон, – должно быть, это просто что-то очень неожиданное, раз полковник так решительно встал из-за стола и вышел за дверь. Через пять минут он вернулся. – Надеюсь, нет плохих новостей? – с любопытством осведомилась миссис Дженнингс, как только он вошел. – Абсолютно никаких, спасибо, сударыня. – Это было письмо из Авиньона? Надеюсь, что вашей сестре не стало хуже? – Нет, мадам. Его прислали из Лондона. Это чисто деловое письмо. – Но как могла какая-то рука чиновника, если это, действительно, просто деловое письмо, оторвать вас от нашего общества? Довольно, полковник. Это не так. Ну, скажите же нам правду! – не унималась пожилая леди. – Мама! Дорогая моя, – вмешалась леди Миддлтон, – возьмите свои слова обратно. Но миссис Дженнингс уже было не остановить, она не обращала внимания на замечание своей дочери и продолжала бесцеремонно расспрашивать полковника. – А может быть, там написано, что ваша кузина Фанни вышла замуж? – Нет, совсем нет, – спокойно ответил полковник Брэндон. – Тогда я знаю, от кого оно! – воскликнула миссис Дженнингс. – Надеюсь, что она чувствует себя хорошо? – Кого вы имеете в виду, сударыня? – переспросил полковник. – О! Вы хорошо знаете, кого я имею в виду! Не обращая внимания на последний выпад миссис Дженнингс, полковник Брэндон обернулся к леди Миддлтон и учтиво сказал: – Прошу прощения, но это письмо заставляет меня изменить планы на сегодня. Мне необходимо срочно уехать в город. – В город? – воскликнула леди Миддлтон, – Но что же можно делать в городе сейчас? В такое время года? – Жаль, но я вынужден отказаться от этой поездки, – заметил он, – мне обязательно надо быть сегодня в Лондоне, поэтому я не смогу сопровождать вас в Витвелл. Трудно представить, как эти слова подействовали на сидящих за столом! – Но, может быть, вы хотя бы напишите записку экономке в Уитвелл, мистер Брэндон? – взмолилась Марианна, – и этого будет достаточно, чтобы нас пропустили в именье? Он покачал головой. – Мы всё равно должны ехать, – сказал сэр Джон, – И мы не будем откладывать эту поездку, тем более всё готово, мы все настроились. Вы сможете отложить свой отъезд в столицу, хотя бы до завтра, мистер Брэндон? – Боюсь, что мне больше нельзя терять ни дня. – Но если бы вы сказали нам, какого рода это ваше дело, – заметила миссис Дженнингс, – мы, возможно, и посоветовали вам – отложить его или нет! – Мистер Брэндон, задержитесь всего-то на шесть часов, сначала мы поедем все вместе Уитвелл, а когда вернемся, вы отправитесь в Лондон, – предложил Уиллингби. – Извините меня, но я не могу себе позволить отложить ее даже на час, – холодно ответил Брэндон. Элинор услышала, как в этот момент Уиллингби наклонился к Марианне и громко сказал: – Есть некоторые люди, которые не могут спокойно смотреть, когда другие счастливы. Брэндон – один из них. А может быть, он боится простыть и придумал всю эту уловку специально, чтобы избежать поездки. Я ставлю 50 гиней, что письмо написал он сам. – Не сомневаюсь! – усмехнулась Марианна. – Я понимаю, что у вас, видимо, нет никакой возможности отложить свой отъезд, Брэндон, – сказал сэр Джон. – Я знаю, что если вы что-то решили, то переубедить вас невозможно. Но все же я прошу вас еще раз подумать. Посмотрите, две миссис Кейри сегодня специально приехали из Ньютона, три миссис Дэшвуд пришли из коттеджа, а мистер Уиллингби поднялся даже на два часа раньше обычного! И все это ради того, чтоб посетить Уитвелл. Полковник Брэндон еще раз извинился перед собравшимися и стал собираться в путь. – Постойте, но когда вы сможете вернуться назад. – Я надеюсь, что увижу вас в Бартоне снова, – добавила леди Миддлтон, – как только дела позволят вам покинуть Лондон. А мы пока отложим поездку в Уитвелл до вашего возвращения. – Вы очень любезны, – ответил полковник. – Но пока абсолютно неясно, когда я смогу вернуться назад и не могу что-то обещать. – О, вы просто обязаны приехать назад! Возвращайтесь поскорее! – воскликнул сэр Джон, – Если вы не вернетесь до конца недели, я сам поеду за вами в Лондон! – Да, да! Вы правы, сэр Джон, – обрадовалась миссис Дженнингс, – А там заодно и узнаете, что это за дела были у полковника. – Я не люблю копаться в чужих делах. Но думаю, что это такое известие, которого стыдятся. Доложили, что подали лошадь полковника Брэндона. – Вы же не собираетесь ехать верхом до самого Лондона. Не так ли? – спросил сэр Джон. – Нет, только до Хонитона. Там я пересяду на почтовых лошадей. – Раз вам так надо ехать, что ж, удачной дороги, но лучше бы вы передумали. – Я заверяю вас, что всё это теперь не в моей власти! Ещё раз прошу всех извинить меня! – сказал Брэндон и начал прощаться со всей компанией. – Мисс Дэшвуд, – обратился он к Элинор, – есть надежда увидеть вас и ваших сестер в Лондоне этой зимой? – Боюсь, что нет, – ответила Элинор. – Тогда, я хочу пожелать вам, чтоб все было хорошо и простится надолго! – сказал он Элинор и лишь молча поклонился Марианне. – Послушайте, полковник. Но прежде чем Вы нас так надолго покинете, – не унималась миссис Дженнингс, – ну, пожалуйста, хоть намекните мне, почему вы уезжаете? Он пожелал ей всего хорошего и вышел из комнаты в сопровождении сэра Джона. Как только лакей прикрыл дверь за полковником, чувства, больше не сдерживаемые вежливостью, хлынули наружу. Все снова и снова повторяли, как им досадно, что поездка не сложилась. – Могу предположить, что это за неотложные дела! – сказала миссис Дженнингс. – Правда, можете, сударыня? – удивились почти все. – Конечно. Это насчет мисс Уильямс, – я уверена.